— И вот здесь живёт глава мафии? — подчистив тарелку, Лена вернулась мыслями к цели вылазки.
— Да, вот в этом доме напротив.
Девушка на секунду зависла, после чего медленно-медленно повернулась к окну.
— И ты так спокойно об этом говоришь? — спросила она почти шёпотом. — И главное, откуда ты знаешь?
— Я его чувствую. Он здесь, в этом доме. Точнее, под ним.
— Может, он там гостит? — Лена пожала плечами.
— В подвале? Ну, если так, то его дела совсем плохи. Разве что там у него вина хранятся, или сыры.
— И что будем делать?
— Сегодня замечательный день, мы никуда не торопимся, поэтому просто посидим, поедим...
— Понаблюдаем...
— Именно! — я улыбнулся.
Немного погодя хозяйка принесла свежеприготовленную лазанью, и мы воздали должное этому изумительному блюду.
Тем временем, по моим внутренним ощущениям, Посредник ненадолго поднялся в дом, и снова спустился под землю. У него там что, рабочий кабинет?
Нет, будь там рабочий кабинет, он был бы на связи.
— Вань, а пока мы тут сидим, нас из того дома никто не заприметит?
— Обижаешь! Мы под отводом глаз с тех пор, как вышли с территории порта.
— А она? — Лена мотнула головой в сторону стойки, где какой-то молодой человек как раз что-то обсуждал с хозяйкой кафе.
— Кроме неё, она нас видит, иначе как бы мы поели?
Молодой человек ушёл, а женщина принесла нам десерт. Выглядела она подавленно.
— Синьора, что-то случилось? — спросил я её на итальянском.
— О, не берите в голову. Синьор Пироначи, наш покровитель, вон его дом, через дорогу, приболел, уже несколько дней не встаёт с постели. Говорят, он очень плох. Не представляю, что будет с городом, если Господь приберёт его!
Я выразил подобающее сочувствие и высказал надежду на скорое выздоровление покровителя. А потом перевёл Лене.
— Думаешь, это тот самый?
— Думаю, что когда совпадений очень много — это уже не совпадения.
“Моё почтение, Мастер. Подскажите, как зовут нашего посредника?”
“Джузеппе Пироначи”.
“Кажется, у синьора Пироначи проблемы со здоровьем — его пытаются похоронить, не дожидаясь кончины. Принял, работаю”.
— Вань, ты тут?
— Да, Джузеппе Пироначи и есть наш посредник. Как думаешь, много людей болеть уходят в подвал?
— Не, это бред, — Лена замотала головой, раскидав волосы. — И что будем делать?
— Сходим в разведку. То есть я схожу.
Лена приподняла левую бровь, прищурила правый глаз, а потом сделала вид, что красит губы. Пальцем. Средним. Который мне и продемонстрировала.
— Видел? Фигу с дрыгой тебе! Вместе пойдём! Уже ты без меня ходил, нас по отдельности чуть не взорвали! А вместе — норм, сами всех раком поставили.
Я сперва, честно сказать, оторопел. А потом заржал, как конь.
— Боевой хомячок, ахахаха! Ой, не могу! Ладно, полетели! Только никакой самодеятельности, всё что говорю, выполняешь чётко и без размышлений.
— Само собой! Ты всё время забываешь, что я девочка умная.
— А кто пошёл через парк и наткнулся на наркоманов?
— Ой, всё! Зато я с тобой!
Мы рассчитались с хозяйкой, пообещав до отъезда обедать только у неё, и вышли на улицу, откуда через несколько секунд взмыли в небо.
— Интересно, у них тут камеры есть?
Мы кружили над виллой Пироначи, высматривая удобное место для посадки. Отвод глаз прекрасная вещь, пока не доходит до видеокамер, за которыми в режиме реального времени следит оператор. Вряд ли перемещающееся в пределах охраняемого периметра световое пятно оставит такого оператора равнодушным. В этом плане внутренний дворик, патио, действительно был отличным вариантом. Вот только он был крытым.
— Вон, смотри, — Лена показала рукой, — кто-то балкон на втором этаже оставил открытым. Нам хватит места для посадки?
— Да. Спускайся с шеи вниз, в руки, я возьму тебя за талию. При посадке приготовься пару шагов пробежаться.
— Ох, нашёл тоже воздушную гимнастку... — проказница сделала вид, что кряхтит от натуги, но сама щучкой скользнула вниз.
Захожу по широкой дуге на балкон, держа Лену перед собой, и максимально раскрыв крылья. Дополнительно гашу скорость силовыми полями, используя их на манер парашюта. Касание, Лена делает шаг... обращаюсь... ещё один шаг... и вот мы уже стоим на балконе, как в танго, до́бле френте́, я немного сзади и чуть сбоку, держу её руками за талию.
Мы даже ничего не зацепили.
— В комнате никого, пошли.
Заходим. Большая двуспальная кровать с балдахином, но обстановка достаточно сдержанная. Никаких зеркал, но есть кресло. Одно. И журнальный столик, на нём коробка с сигарами, початая бутылка самбуки. Мужская комната. Вполне вероятно, самого хозяина.
Подхожу к входной двери. Прислушиваюсь. В коридоре ходит один человек. Туда-сюда.
— Лен, хлопни балконной дверью, сильно, только стекло не разбей.
Лена хлопает дверью, и через пару секунд в комнату заглядывает парень лет двадцати трёх. Что-то бормочет, и идёт закрывать балкон.
Кладу ему руку на затылок.
Спи!
Парень оседает, подхватываю его и устраиваю поудобнее в кресле.
— Вань, он, наверное, очень хотел выпить хозяйского бухла, как думаешь?
— Ага, помоги ему, а то сам обольётся.
Лена деловито вливает самбуку парню в рот, тот рефлекторно делает глотательные движения. Остатки она выливает ему на шею и грудь. Бутылку зажимает в руке. Идеально!
— Вкусно пахнет, я бы сама не отказалась!
Выглядываю в коридор. Никого.
— Пошли!
Выходим в коридор и закрываем за собой дверь. Камер не вижу, надеюсь, скрытых нет.
Спускаемся вниз. Куча дверей и узкие коридорчики по бокам от главной лестницы. Лестница заканчивается бронированной дверью. За ней слышны голоса, там множество людей. Но туда нам и не надо. Маячок Посредника ведёт вниз. Где-то должна быть дверь в подвал...
Лена обходит холл, и останавливается возле одной из дверей.
— Вань, смотри, здесь на двери кровь.
Действительно. Кровь. Провожу пальцем. Свежая.
— Заходим.
Тяну ручку, не открывается. Ни в ту сторону, ни в другую.
— Похоже, здесь пульт дистанционного управления нужен, — я задумчиво скребусь в затылке.
— А если просто постучать? Может, откроют?
Ха, а это может сработать!
Стучу в дверь. Шаги. Сквозь дверь вижу ауру.
— Andrea, sei tu? — слышу с той стороны мужской голос.
Ориентируясь по ауре, внушаю мужчине спокойствие и уверенность.
— Beh, certo tu, chi altro, — вот так, правильно, конечно это какой-то Андреа, кому тут ещё быть.
Дверь открывается, и я тут же перехватываю мужчину телекинезом, одновременно отправляя в сон. Как марионетка, он угловато разворачивается, и отходит от двери. Мы заходим внутрь. А дверь-то бронированная! И косяк очень мощный!
— Enrico, chi c'è? È già pranzo? — второй голос снизу. Ага, значит, мою марионетку зовут Энрико, и до обеда ещё есть время. Сюда должны прийти, но ещё не скоро.
Копирую голос Энрико:
— Qualcuno ha scherzato, nessuno è qui!
Закрываю дверь. Усаживаю Энрико возле двери так, как будто он уснул.
— У них будет обед, но ещё не скоро, тот, что внизу, удивился. Поищи у этого брелок и спускайся.
Лена кивает и принимается обыскивать Энрико.
Крутая лестница уходит вниз по длинному туннелю, выложенному кирпичом. Местами на стене крапинки влаги. На всякий случай прикрываюсь щитом.
Предосторожность оказывается лишней. Внизу небольшая площадка, на которой столик с разложенными картами и пара стульев, на одном сидит второй мужик, точная копия первого. Видимо, братья.
Спи!
Лена спускается с брелком в руке.
— Был у него в кармане.
Из помещения выходит несколько дверей. От одной пахнет сыром, от другой вином, от третьей кровью, немытым телом и нечистотами. Там же чувствуется и маячок.
Ключ от двери висит на стене. Открываем дверь и заходим внутрь.
В углу какой-то матрас, на нём лежит старик. Лицо разбито, раны уже начали гноиться и нестерпимо смердят. Похоже, он ходил под себя.
Лена зажимает нос.
— Похоже, это и есть Джузеппе Пироначи. Видишь перстень? Это маячок.
— Скорее, то, что осталось от Джузеппе. Он же при смерти, похоже.
— Лечи.
— В смысле?
— Подойди, прикоснись, пожелай ему здоровья. Ты же хочешь, чтобы этот несчастный старик поправился? Неужели тебе его не жаль?
— Жаль, конечно! Мне лично он ничего не сделал.
— Вот и давай. У тебя получится!
Лена смотрит на меня, как на идиота, потом решительно подходит к старику и встаёт на колени. Чуть поморщившись, берёт его руки в свои и закрывает глаза.
На этот раз мне ничто не мешает разглядеть весь процесс.
Сперва разгорается амулет. От него идёт такое сияние, что я невольно прикрываю глаза. Сияние незримое, у амулета как будто появляется собственная аура. Сияние перетекает на Лену, обволакивает её всю, а потом стекает по её рукам к «пациенту». На моих глазах раны затягиваются, нос встаёт на место, исчезают синяки, пятна на коже. Джузеппе просто молодеет на глазах. Глубокий вдох — и он открывает глаза.
Снимаю полог невидимости.
— Ave, Maria, gratiā plena... Domĭnus tecum... — Джузеппе перекрестился и закрыл глаза.
— Он тебя за деву Марию принял.
— А она разве рыжая была?
— Нет, блондинка.
Джузеппе открыл глаза и посмотрел на нас по очереди.
— Кто вы? — спросил он по-русски.
Я влил немного маны в перстень.
— Я Иван, мою девушку зовут Леной.
— Вы посланники, — Джузеппе не спрашивал. Он утверждал.
— Что у вас тут случилось?
— Омертà... — Джузеппе сел на матрасе.
— На нас ваша клятва молчания не распространяется. Мы выше неё, — я добавил ментальное воздействие для убеждения.
— Да, разумеется.
Джузеппе немного помолчал, потом всё-таки заговорил.
— Моя правая рука, Андреа. Хочет торговать людьми. Это выгодно, но я против. Это против чести. К сожалению, тех, кто согласен с Андреа, много. Они решили, что я стар и должен уйти.