Он подошел к часовому почти вплотную и знаками показал, что ему и Еремину надо на ту сторону.
– Nein, – покачал головой часовой. – Man darf nicht. Morgen. Sie verstehen?
И эти слова часового Еремин и Терко также прекрасно поняли. Все-таки они оба воевали и наслышались на фронте всяких немецких слов.
– Нет, – покачал головой Терко. – Нам надо сегодня. Срочно. Туда. Хойте. Дрингенд. Дортин!
На лице часового отобразилась досада и нетерпение. Он взял Терко за плечо и попытался повернуть его спиной к турникету. Дескать, сказано же тебе, что завтра, вот и ступай. Но Терко уперся и не пожелал идти. Больше того, ему на выручку пришел Еремин.
Все это было частью импровизированного плана. Спецназовцам нужно было выманить из будки всех часовых, сколько бы их там ни было. План сработал. Немец что-то крикнул в сторону караульного помещения, и вскоре оттуда вышли еще два человека. Причем оба без оружия. Они втроем попытались вытолкать Терко и Еремина подальше от турникета.
– Хойте! Дрингенд! Дортин! – продолжали упорствовать Еремин и Терко, указывая руками в сторону турникета.
На шум из караульного помещения больше никто не вышел, из чего следовало, что пограничников было всего трое. Сделав короткое, почти незаметное движение, Еремин ударил пограничника с автоматом кулаком в грудь. И тотчас же послал вдогонку второй удар – в солнечное сплетение. Часовой широко открыл рот, пытаясь вдохнуть, и медленно осел. Два других солдата явно не ожидали такого поворота и на какое-то мгновение удивленно застыли. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Терко нанес им по одному сокрушающему удару. Оба часовых рухнули на землю.
– А теперь – бег на короткую дистанцию с препятствиями! – крикнул Терко и ловко перемахнул через турникет.
Еремин мгновенно последовал за ним. Не оборачиваясь, они со всей скоростью, какая только была возможна, побежали в сторону строений на восточной стороне. Они опасались выстрелов в спину, но никакой стрельбы не последовало. Трое часовых неподвижно лежали на земле, а больше, похоже, стрелять было некому.
Они миновали нейтральное пространство и уперлись еще в один турникет – на этот раз с восточной стороны стены. Не раздумывая, Терко и Еремин единым махом перепрыгнули турникет и остановились, переводя дух и озираясь. К ним тут же вышли четверо вооруженных людей в военной форме и, ничего не говоря, вопросительно уставились на них.
– Гутен таг! – беспечно улыбаясь, поздоровался с немцами Терко, устало опустился на бордюр и выдохнул: – Фух!
Еремин садиться не стал, лишь приподнял руки и пошевелил пальцами. Это был вполне понятный жест, означавший, что ни сам Еремин, ни Терко не замышляют против восточногерманских пограничников ничего дурного и опасного. Солдаты переглянулись между собой, один из них сделал характерный жест рукой: дескать, пойдемте за мной, но только без резких движений. Все так же доброжелательно улыбаясь, Терко поднялся с бордюра. Еремин еще раз повторил свой мирный жест, и они пошли вслед за солдатом. Сзади следовали еще два пограничника с оружием на изготовку.
Они миновали какой-то коридор и оказались на небольшой площади. Здесь стояло несколько легковых автомобилей и среди них – авто синего цвета. Не оглядываясь на пограничников, Еремин направился к синему автомобилю. Пограничники никак ему не препятствовали. Еремин приблизился к машине и увидел, что в ней сидят двое – мужчина и женщина. Мужчина за рулем, женщина – рядом с ним.
– Здравствуйте, – по-русски обратился к ним Еремин.
Мужчина и женщина молча кивнули, изучающе глядя на Еремина.
– Вы не слышали прогноз погоды на завтра?
– Завтра обещают ветер с востока, – на чистом русском языке ответила женщина.
Еремин обернулся в сторону Терко и махнул рукой. Степан что-то сказал солдатам, те что-то ему ответили, улыбнулись и ушли. Терко подошел к машине и, весело прищурившись, посмотрел вначале на мужчину, затем на женщину.
– Доброго вам здоровья, – сказал он.
– И вам не хворать, – без улыбки ответил мужчина. – Прошу садиться в машину.
Глава 11
Еремин и Терко уселись на заднее сиденье, и машина тронулась. Ехали молча, свернули в один переулок, затем – в другой, в конце которого остановились.
– Здесь тихо и никого нет, – сказал мужчина, не оборачиваясь.
– Видим, – отозвался Еремин.
– Я – Клаус, – представился мужчина. – Она – Моника.
– Об этом мы уже догадались, – усмехнулся Терко. – Ну, а мы… – Он на миг замялся. – Можете называть нас Рябой и Рыжий. Я, значит, Рябой, а он – Рыжий.
Мужчина и женщина разом оглянулись и тоже улыбнулись.
– Мы запомним, – сказала женщина.
– Да уж, не перепутайте, – самым серьезным тоном произнес Терко.
– Как перешли через линию? – спросил Клаус.
– С небольшими типичными приключениями, – пожал плечами Терко. – А в целом – нормально.
– Понятно, – сказал Клаус, помолчал и спросил: – Чем мы можем вам помочь?
– О-хо-хо! – вздохнул Терко. – Тут в двух словах не скажешь! Хотя надо именно в двух, поскольку время поджимает. Вот такой получается парадокс!
– Мы вас слушаем, – сказала Моника.
– Прежде всего, мы бы хотели задать вам несколько вопросов, – сказал Еремин.
Ни Клаус, ни Моника ничего на это не возразили, лишь одновременно кивнули.
– Вопрос первый, – начал Еремин. – Вы знаете, кто мы такие?
– Да, нас проинформировали, – тотчас же ответил Клаус.
– Насколько хорошо вы знаете Восточный Берлин? – спросил Еремин.
– Уточните, что именно вас интересует, – попросила Моника.
– В принципе – все, – исчерпывающе пояснил Еремин. – Начиная от городских улиц и закоулков и заканчивая обстановкой в правительственных верхах ГДР.
– Обширные, однако, у вас интересы, – скупо усмехнулся Клаус.
– Так ведь и задача у нас соответственная! – отозвался Терко.
– Город и его окрестности нам знакомы, – сказал Клаус. – Что касается политической обстановки, то, опять же, прошу уточнить, что именно вас интересует. Политическая обстановка – понятие широкое…
– Прежде всего, знаете ли вы, что американцы задумали разрушить Берлинскую стену? – спросил Еремин.
– Да, разумеется, – ответил Клаус.
– А знаете ли вы, что́ именно они предпринимают в данный момент?
– В данный момент – нет, – ответил Клаус. – А вот что они предпринимали полчаса назад, мы знаем. Они подтягивали к стене специальную технику и танки в качестве охраны. Ну и, разумеется, солдат. Знаем мы также и то, что в качестве ответных мер предпринимала наша сторона. Что творится сию секунду, этого мы пока не знаем.
– Думаю, что пока ничего особенного, – сказал Терко и, заметив вопросительный взгляд Клауса и Моники, пояснил: – Слышите, какая тишина? Значит, пока не стреляют.
– И какое-то время стрелять не будут, – предположил Еремин. – Стрельба сама по себе не происходит – только после команды политиков. А политики сейчас в размышлениях. А размышляют они долго…
– Да, пожалуй, вы правы, – согласился Клаус.
– Ну, так вот, – продолжил Еремин. – Пока они пребывают в размышлениях, вот тут-то нам и нужно успеть… Потому что потом от наших усилий не будет никакого толку.
Ни Клаус, ни Моника ничего на это не сказали. Они молчали и ждали, что Терко с Ереминым им будут говорить дальше.
– Скажите, – спросил Еремин, – есть ли у вас на подхвате толковые ребята?
– Что значит – толковые? – спросил Клаус.
– Которые умеют быстро бегать, метко стрелять, ловко уклонятся от пуль и при этом соблюдать хладнокровие и выдержку, – пояснил Терко. – Ну, вы понимаете…
– Зачем? – спросил Клаус.
– На всякий случай, – спокойно ответил Терко. – Конечно, такой случай может и не возникнуть, но кто знает… – Терко потер лоб и улыбнулся. – Мало ли что…
– И с кем вы намерены воевать в Восточном Берлине? – спросила Моника.
– Хороший вопрос, – все тем же добродушным тоном произнес Терко. – Прямой и бесхитростный. Что ж, на него полагается дать такой же ответ. С кем мы собираемся воевать? С американским спецназом.
Клаус и Моника разом обернулись и молча посмотрели вначале на Терко, а затем на Еремина.
– Да-да, – сказал Терко. – С американским спецназом. А там – ребята ушлые и ловкие. Доводилось видеть их в деле… И притом – мы не знаем, сколько их будет. А нас – всего двое. Вот я и подумал, а не запросить ли у вас помощи.
– По данным нашей разведки, – сказал Еремин, – в Восточный Берлин заброшена группа американского спецназа.
– Зачем? – спросила Моника.
– Чтобы похитить или ликвидировать Вальтера Ульбрихта, – сказал Еремин.
– Что-что? – одновременно переспросили Моника и Клаус.
– Похитить или ликвидировать председателя Государственного совета ГДР Вальтера Ульбрихта, – повторил Еремин. – Вы не ослышались. Объяснить вам, зачем?
– Не надо, – покачал головой Клаус. – И без пояснений все понятно.
– Прекрасно. Так вот: наша задача – уберечь товарища Вальтера Ульбрихта от похищения, а уж тем более – от физической ликвидации, – добавил Терко.
– Это вдвоем-то? – с сомнением в голосе спросила Моника.
– Почему же вдвоем? – удивленно произнес Терко. – Нас – двое, вас – тоже двое. Это уже получается четверо. Несмотря на то что вы – дама, – с лукавинкой произнес он. – А если у вас найдутся еще и веселые ребята, тогда совсем замечательно!
– Найдутся, – сказал Клаус, коротко переглянувшись с Моникой. – Правда, не так много – всего четверо, но…
– Каждый из них стоит десятерых, – подсказал Еремин. – Я правильно продолжил вашу мысль?
– В общем, да, – кивнул Клаус.
– Вот видите, как прекрасно все складывается! – радостным голосом произнес Терко. – Нас – целый боевой отряд! Ну, держись, американский спецназ! И как скоро мы можем увидеться с вашими молодцами?
Клаус, ничего не отвечая Степану, сказал Монике несколько слов по-немецки. Она кивнула, открыла небольшую дверцу на панели автомобиля и достала оттуда телефонную трубку.