– Рос! Не пихайся! Хороший у тебя кокон, хороший! Ну не пихайся! Я только пригрелась! Что мне теперь, извиниться перед твоим коконом?
– И с чувством!
– А вот фигу! О, смотри! Опять Акальроум показывают!
– Ты тему не меняй… о-о-о… вот это разруха… Как думаешь, кто победит? Мы или амфибии жаберные?
– В смысле? Мы, конечно, – подводникам сухопутный город зачем? Не будут же они вечно цунами поддерживать. А без гигантских волн уровень воды не поддержать.
– Да нет, я про Диграция. Вытащат его или не вытащат?
– А вот это уже большой вопрос, – задумалась Кира. – С телеэкрана ничего не разберешь. Надо там быть, на передовой, чтобы хоть что-то понять. Ясно, что Неспящие обломились с хрустом. Слишком уж все это затянулось. А что дальше будет… тут уж как карта ляжет. Мы ведь не знаем, кто еще замешан в этом винегрете.
– Обломились с хрустом? – хмыкнул я. – М-да, чует моя душенька, злится на меня сейчас Буся, ой злится…
– А ты и рад!
– Не повторяй чужие слова!..
Мой новый дом воображения особо не поражал. Ни с дальнего расстояния, ни вблизи. Зато удивлял своей монументальностью. Больше всего он смахивал на прямоугольный многоэтажный бункер, для веселости покрашенный в жизнерадостный желтый цвет, с белыми карнизами и обрамлением окон. Постройка явно типовая, ничего модного, никаких горгулий под крышей. В наличии имелась серьезная дверь, несколько камер наблюдения и пост охранника в вестибюле. В общем, двенадцатиэтажный домина довольно сильно походил на дом Гоши. Имелось несколько лифтов, широкие ступени выложены ковровой красненькой дорожкой, на покрытых лаком деревянных перилах ни единой щербинки, стены девственно чисты, а воздух напитан запахом цветущего жасмина. Да еще и музыка едва слышно играет что-то спокойное.
Снятые апартаменты находились на седьмом этаже, в дальнем конце широкого коридора. Дверь, стилизованная под фешенебельно дубовую, на самом деле являлась стальной и, послушно открывшись, привела нас в мою новую берлогу. Четыре просторные комнаты, кухня совмещена с залом и отделена от него лишь высокой стойкой на новомодный зарубежный манер. На полу поблескивающий паркет. И все. Больше ничего не было, если не считать за часть обстановки несколько десятков ящиков, набитых разными продуктами длительного хранения. Все доставили по составленному мною списку, посланному через Интернет.
За дверью по соседству, в точно такой же квартире, будет расположена наша служба охраны из четырех человек, поселенных там моим отцом и им же вызванных из неведомых мне военных далей. Все, как один, широкоплечие и со специфически серьезным взглядом.
Руководя бригадой техников, я указал, где следует установить мой кокон, после чего уселся на ящик с консервами и задумался о делах скорбных. Деньги на аренду двух квартир, продукты, два холодильника, две стиральные машины и две микроволновки – это мои самые маленькие расходы всего за день. Суммы огромные. Я залез в дикие долги. И должен был собственному отцу. В общем, если раньше в случае неудачи я мог пожать плечами и сказать что-нибудь вроде: «Да и фиг с ним, переживу», то теперь… теперь все было куда серьезней. Если не заработаю деньжат, подставлю собственную семью. Твою так мать… а ведь так все весело начиналось…
Кстати, об отце – квартиру он выбрал самолично, несмотря на незнание моего города. Но упомянул, что посоветовался с «кое-кем знающим». При этих словах у меня сразу перед глазами возник суровый образ мамы Лены, но высказывать свои догадки я не стал, лишь молча кивнув. Отцу я верил, равно как и его здравому рассудку, за исключением отношения к собственному сыну, то есть ко мне. Когда речь заходила обо мне, логика у отца отказывала. Но папуля никому не отдаст право убить сыночка – предпочтет сделать это сам и с удовольствием. Поэтому в правильности выбора квартиры можно было не сомневаться. Здесь надежное место.
Все остальное я организовал самостоятельно, включая покупку минимума бытовой техники и заказа продуктов. Подготовка к «изоляции объекта», как выразился мой папаша, шла полным ходом. Сегодня к вечеру дверь закроется, и следующие дни и недели я проведу взаперти. Ах да – в одной из комнат лежало несколько эластичных спортивных ковриков, штанга с набором блинов, гантели и пружинный эспандер, или как называется та штука, что надо растягивать обеими руками в стороны. Это приобрел отец, критически осмотрев мою отнюдь не атлетично сложенную фигуру и печально покачав головой. И последним его свершением были плотно занавешенные окна, отчего в квартире было темно в любое время суток. Мрак полный, в обоих смыслах фразы. Как по мне, это уже дикий перебор – снайперов я точно не опасался.
– Соседняя комната моя, – бодро и радостно заявила пришедшая в мой дом Беда. – Но там я только вещи и кокон поставлю. А жить буду у тебя!
– Комната соседняя с чем? – осведомился я, доставая одну консервную банку и рассматривая этикетку. Фасоль в томатном соусе.
– С твоей!
– Кир, ты правда решила здесь остаться? – спросил я уже в сотый раз. – Сама ведь понимаешь. Да и мама Лена тебя не отпустит.
– Уже отпустила, – улыбнулась Кира, усаживаясь рядом со мной, придавив фасоль в томатном соусе. – Ты сам знаешь, что я давно решила. Мой кокон уже везут. Часть вещей в рюкзачке, остальной минимум мама Лена привезет, когда заявится с ревизией сегодня вечером.
– Отпустила? Тебя? Мама Лена?! – не поверил я собственным ушам, припоминая любящий и одновременно несколько фанатичный взор суровой женщины.
– Мы с ней несколько часов разговаривали, – вздохнула Кира. – Женские посиделки по душам устроили. До-о-о-лго говорили… В общем, мои доводы она поняла и приняла. Не сразу, но приняла.
– А она понимает, что, если наша коллективная паранойя окажется не бредом и за мной действительно придут нехорошие дяди, ты окажешься здесь, со мной?
– Да успокойся ты…
– Подожди! – рыкнул я. – Дай взрослым договорить!
– Тоже мне…
– Кира!
– Ну?
– Меня это волнует не меньше твоей недремлющей няни, – медленно произнес я. – Да, пока это только бред, ничего больше, но я не хочу рисковать. Не хочу, чтобы ты оказалась под ударом из-за меня. Понимаешь? Ты сама знаешь, чем могут обернуться поигралки в Вальдире. Тебе уже аукнулось. Так, может, пора ненадолго затаиться и сидеть дома тихо, как мышка?
– Я здесь буду сидеть тихо, как мышка, – пообещала Кира, похоже, пропустив все мои прочувствованные речи мимо ушей. Хотя не совсем мимо – кое-что она все же услышала в моих словах, и я удостоился поцелуя. – Рос, я все равно не утерплю целый месяц и обязательно наведаюсь в гости. И не один раз. К тому же здесь так же безопасно, как у меня дома, если не высовываться. Не думаю, что по твою душу отправят отряд профессиональных коммандос с автоматическим оружием. А прочих дилетантов остановят твои бравые охранники, да и сомневаюсь, что будет что-то вроде налета. Ты все-таки не наркобарон.
– Сидеть в пустой квартире, – вздохнул я, – без мебели…
– Но с тобой, – вновь улыбнулась Кира. – Это уравновешивает. К тому же телевизор у нас будет. Я из своей комнаты привезу. Маленький, правда, всего метр с чем-то по диагонали.
– А-а-а, – протянул я задумчиво. – И правда, маленький. Не знал, что такие дешевые крохи еще производят… всего метр с чем-то по диагонали… ага… прямо трущобный вариант…
– Рос, блин! Ну оговорилась слегка! Нормальный, короче, телик! Хватит из меня буржуйку делать!
– Буржуйку? Это которая горит и греет? Печку?
– Рос! Я не печка! Еще бы батареей назвал!
– То есть не согреешь? Ну вот…
– Ну… если тебя… – задумалась Беда.
– Кхм-кхм…
Круто развернувшись, мы уставились на вошедшего в комнату моего отца. Суровые складки около рта ничуть не разгладились с последней нашей недавней встречи, но вот глаза, кажется, потеплели и стали походить на слегка подтаявший лед. Уже достижение.
– Обустраиваетесь? – мирно спросил отец, машинально проводя пальцами по идеально выбритой щеке.
– Угу, – согласился я. – Привет, пап. Хочешь помочь с распаковкой?
– Сам справишься! – отрезал отец, переводя задумчивый взгляд на Киру. – Хм… Хм… Хм… Ростислав, сейчас познакомлю тебя кое с кем.
Повернувшись, мой суровый папа-адмирал покинул комнату.
– Рос, – после небольшой паузы спросила Беда, – когда твой папа вот так вот говорит «хм… хм… хм…» и смотрит при этом на твою девушку… это что значит? Одобрение? Неодобрение? А если одобрение, то что он одобрял? Или не одобрял? А может, он выказывал…
– Это значит, что у него в горле першит, – буркнул я. – И больше ничего!
– Ростислав…
Я вновь обернулся к двери и пробежал взглядом по незнакомому мне человеку. Нет. Я ошибся. Стоящий рядом с отцом мужчина был мне определенно знаком, кажется, он бывал у нас в доме, когда мне было лет двенадцать или тринадцать… Что-то такое смутно помнится… но с такой внешностью, как у него, трудно утверждать с уверенностью.
Среднего роста, средней длины прическа, хорошо выбрит, выражение лица не понять – вроде слегка улыбается, а вроде и нет, легкая клетчатая рубашка поверх старых джинсов, серые кроссовки. Возраст… за сорок, ближе к пятидесяти, если прикинуть навскидку. Серые глаза сквозь стекла очков в простой металлической оправе спокойно смотрят на нас, руки свободно висят вдоль тела.
Нет, я точно его где-то видел раньше, что-то было с ним связано… иначе бы попросту не запомнил этого неприметного человека. Бесцеремонно разглядываемый мною человек ничуть не смутился пристальному вниманию. Дал себя рассмотреть, потом вышел в коридор, послышался звук закрываемой двери – в выбранной мною для себя комнате, где сейчас работали техники, – после чего вернулся и встал у дверного косяка, оставив нашу дверь открытой.
– Пал Палыч, – не дожидаясь приглашения, кивнул он нам. И в этот момент я его вспомнил. Много лет прошло с той поры.
– Кира, – улыбнулась моя бедовая девушка. – Приятно познакомиться!
– Рос, – произнес я. – Но мы уже знакомы, да? Это же вы тогда приволокли меня домой после побега.