Вновь поднялся, подобрал кепку, отряхнул её от пыли и пошёл за цепочкой из заключённых. Это точно заключённые, потому что со свободными людьми так не обращаются. До сих пор не могу ни вспомнить, ни понять...
Солнце уже зашло, вокруг темно как в жопе у...
Негра.
Конфедераты! Точно!
Это типа гражданская война в США!
Нашлось объяснение форме, у конфедератов — серая, а у северян — тёмно-синяя. И неизменные кепи, дебютировавшее во время Крымской войны, но ставшее своеобразным символом Гражданской войны в США.
Промежуток времени: где-то между 1861 и 1865 годами. Место действия... А вот с этим сложнее. Я никогда не углублялся в эту тему... Но это ведь значит, что я знаю, что это уже было!
Кто же я, мать вашу, такой?!
Тем временем процессия приблизилась к костру, где упитанный мужик в гражданской одежде разливал похлёбку из бронзового котла по разного рода посуде. Сейчас собралась очередь из солдат, которые весело переговаривались и подшучивали над не склонным к юмору повару, отоварившему одного из них поварёшкой.
Один из солдат раздал нам в руки по деревянной миске и куску чёрствого хлеба. Предполагалось, что когда настанет наш черёд, мы получим похлёбку и сможем поесть.
Мрак.
Но от запаха еды протяжно и очень жалобно заурчал желудок.
Одного за другим нас обслужили, то есть выделили скромные порции непонятной субстанции со следовыми признаками зерна в составе.
Возле костра есть запретили, отогнав к двум деревьям, где мы расселись и начали есть. Я сел прямо на потоптанную траву, по-турецки. Ложки нет, но она и не нужна особо.
— Откуда ты? — спросил уже говоривший со мной длинноволосый мужик. — И что ты сказал в повозке?
Откуда я? Вероятно, из России, если верить снам.
— Из России, — ответил я.
— Ого... — протянул мужик. — Далековато же тебя занесло... Меня зовут Адамом, как первого человека. А ты, получается, русский?
И тут меня проняло. Вспышками проявлялись воспоминания. Я завис как старый компьютер, пытающийся отрендерить 32к изображение. Гектор. Меня зовут Гектором... Я не русский, а самый настоящий грек, только до крайности обрусевший. Настолько, что родился и жил в России...
— Гектор, — представился я. — Приятно познакомиться.
— Гектор... — произнёс Адам. — Странное имечко для русского.
— Какое родители дали, — пожал я плечами, начав есть.
— Я не очень много русских видел в своей жизни, так что... — развёл руками Адам. — Гектор так Гектор.
Макая черствый хлеб в не очень густую похлёбку, я в кратчайшие сроки покончил с едой, которой было до крайности мало...
Блин, жрать охота так, будто не ел ничего...
Итак.
Это игра. Всё это ненастоящее, вот что главное.
Но как реалистично тут всё выглядит!!!
Я ни на секунду не сомневался в реальности происходящего, пока не вспомнил, кто я есть.
Ущипнул себя за предплечье — больно! Это конкретно моё предплечье, а на руках имеются мои личные шрамы, точно там где и были! Да что тут творится такое вообще?!
Эй, у меня же есть Суо!
— Суо! — с усилием подумал я. — Мне надо выйти отсюда ненадолго! Слишком реалистично всё и нужно переварить полученную информацию!
Тишина.
Да быть такого не может!
Сука!
— Ты чего занервничал, Гектор? — заинтересовался Адам, расправившийся со своей порцией чуть позже, чем я.
— Да мне кое-что непонятно, — произнёс я задумчиво. — Где я и что тут делаю?
— А-ха-ха, — негромко засмеялся Адам. — Головой ударился что ли? Ах да, точно... Тебя же без сознания сюда притащили... Мы сейчас в штате Техас, близ реки Ред, у которой находится северянский форт Ред-ривер, где нас ждёт тюрьма, а потом и, скорее всего, смерть. Северяне нас не слишком уважают, убивают по любому поводу. Нас бы и сюда не везли, не будь распоряжения северянского полковника Коннорса о гуманном обращении с военнопленными.
— А я каким тут боком? — задал я весьма резонный вопрос. — Я ни разу не конфедерат.
— Тут уж тебе лучше знать, — пожал плечами Адам. — Слышал мельком, что ты пытался перебраться с севера на юг, а там таких не любят. Хотя вроде не запрещали никогда перемещаться... Не знаю, дружище, чем ты не угодил северянам, но тебе тоже конец, так как в форте Ред-ривер всё очень и очень плохо. Если не забьют до смерти, то голодом заморят. Так что наслаждайся сегодняшним завтраком-обедом-ужином, это самое сытное, что ты получишь от союза северных штатов.
— Ага, очень круто... — хмыкнул я и огляделся по сторонам.
У костра сидели северяне, жрали свои порции похлёбки, весело переговаривались и вообще не проявляли внешних признаков тягот войны. Оно и понятно.
Вопрос с калориями надо как-то решать. Ибо так жить нельзя!
Глава одиннадцатая. Дом разделённый
*На пути в форт Ред-ривер. Неизвестное время*
Не догадался вчера спросить дату у Адама, о чём сейчас жалею. В колымаге опять тот же возница, ну, тот самый ублюдок, который любит смотреть на жопу своей лошади в тишине.
Поэтому едем мы молча и сосредоточенно, переглядываясь время от времени.
Адам мужик лет тридцати пяти, ростом где-то метр семьдесят пять, худой, но сейчас мало кто может похвастаться лишним весом, война, глаза серые, взгляд потасканный, плен никого не красит, волосы не по-армейски длинные, чёрного цвета, сальные от отсутствия гигиены. Физиономия тоже немытая, а так, обычный американец европейского происхождения, его предки ещё исторически недавно обитали в Англии или Шотландии.
Мрачный тип, физиономию которого я увидел первой в этом мире, был ростом примерно метр восемьдесят два, физически крепкий, глаза карие, волосы чёрные, есть в его физиономии что-то, что выдаёт слабенькую индейскую примесь, а вообще преобладают европеоидные черты лица, родители его, скорее всего, из колонистов юга, чего обычно ждёшь от человека, который воюет за уверенно проигрывающую войну Конфедерацию. Он тоже грязный, волосы пусть и короткие, но сальные, под слоем жирной грязи на лбу сегодня виден небольшой Г-образный шрам. Видимо, когда-то очень хорошо прикладом прилетело.
Тело слегка ломит от того, что пришлось спать на голой земле. Тут явно не май месяц, поэтому было крайне холодно. Настолько холодно, что один из пленных утром так и не проснулся. Околел.
Его отцепили от цепи и прикопали на кострище. Проработанность этого мира поражала: в районе кострища земля теплее, поэтому копать её было гораздо легче. Откуда я это знаю? А оттуда, что копать могилу заставили нас.
Женевская конвенция ещё не была даже придумана, поэтому правила обращения с военнопленными ограничивались только порядочностью пленителей. Война идёт как минимум несколько лет, поэтому с порядочностью уже не так хорошо, как было раньше.
Завтрака нам было не положено, поэтому мы сразу погрузились на телегу и продолжили путь. Солдаты же пожрали, причём неспешно, пока мы копали могилу.
Пейзажи тут живописные: река справа, лес слева, петляющая дорога впереди и сзади, живность бегает через дорогу по своей надобности, а ещё индейцы ходят...
Стоп!
— Я плохо разбираюсь в местных порядках, но... — очень тихо обратился я к Адаму. — Должны ли за нами присматривать индейцы?
— Какие индейцы? — озадаченно и слишком громко спросил у меня тот.
— Разговоры, вашу... — раздражённо заговорил возница, которого зовут Филиппом, а затем схватился за шею, которую пробила стрела. — Кхр-х-х-х!
— Пригнись! — упал я на пол колымаги.
Поднялась паника, кто-то начал палить напропалую, летали стрелы, жужжали безоболочечные пули, орали бледнолицые, улюлюкали индейцы — всё как в лучших вестернах.
— На пол, вашу мать! — проорал я, обращаясь к своим товарищам по несчастью. — Не умираем! С трупами на цепи мы далеко не уйдём!
— Мы и так не уйдём от индейцев! — панически прокричал Адам.
— Успокойся, ядрёна вошь! — перекричал я его. — Сдаваться рано!
Надо что-то делать. Ждать от судьбы спонтанного разрешения опасной ситуации не стоит, так делают только слабаки, поэтому я решил сначала быстро обдумать ситуацию, для чего постарался взять себя в руки.
Телега двигалась по инерции, но затем лошадка решила, что с неё хватит и остановилась. Судя по всему, стрельбой её не удивить, поэтому она относилась ко всему поистине флегматично.
Вернув себе трезвость мышления, я начал соображать и дошёл до мысли, что труп отцеплял от цепи именно возница.
Аккуратно высунув голову из-за борта, я увидел несколько десятков индейцев, которые орудовали луками и ружьями, вышибая из сёдел северную кавалерию, которая от внезапности нападения совершенно растерялась.
Решив рискнуть, я схватился за конвульсивно дрыгающий ногами труп возницы, облился его кровью, которая всё ещё вытекала из его шеи и затащил его к нам, в кузов.
На поясе его я обнаружил кобуру с шестизарядным револьвером фирмы Кольт, патронташ с притороченной к нему пороховницей, кисет для табака и заветные ключи.
Быстрее, чем бюстгальтер с Прасковьи, я снял с возницы ремень, опоясался им, отцепил ключи и первым делом освободил от цепи себя, затем Адама, а потом передал ключи мрачному типу, который терпеливо ждал этого момента.
Револьвер Кольта шустро покинул кобуру и я начал его изучать: шестизарядный, модель — Colt Army, 1860 года разработки, заряжено пять камор, шестая пуста, во избежание самопроизвольного выстрела, капсюльный тип инициации, но патрон бумажный, поэтому зарядка тот ещё геморрой.
Залез в карманы уже отдавшего своему богу душу возницы Филиппа. Есть! Два уже снаряжённых барабана лежали в его карманах в промасленной бумаге. Предусмотрительный любитель лошадиных задниц. Только вот всё это ему не помогло.
Пихаю запасные барабаны в карман, а затем аккуратно оглядываюсь по сторонам.
Индейцы победили, это очевидно, поэтому надо валить. Большим числом больше шансов на выживание.
Остальные уже освободились от оков, а Адам и мрачный мужик успели вооружиться из личных запасов возницы Филиппа: Адам взял его засапожный нож, а Мрачный взял перочинный ножик из нагрудного кармана.