– Не говорите глупостей, дорогая моя. Это я должна вас благодарить. У меня не так много впечатлений, чтобы… Ничего, не обращайте внимания… Надеюсь, у вас все будет хорошо. Сообщите нам, ладно?
Лобелия Эгг-Торсби построила «Сияющих девушек» и вывела их на улицу. Несколько стоявших у дороги местных жителей молча наблюдали за ними. Молодого человека в бриджах для верховой езды нигде не было. С чемоданом, каким снабдила ее миссис Фортескью, в одежде, которую та подогнала ей по фигуре, Джорджия стремительно вскочила в маленький частный автобус. Сиденья располагались по обе стороны от прохода. Джорджия заняла место в самом дальнем от водителя углу, рядом с аварийным выходом. Это слегка успокаивало, хотя она полагала, что ни один выход не поможет в случае аварии, которую может устроить «А.Ф.».
Мисс Эгг-Торсби забралась в автобус последней, бросив через плечо прощальную реплику викарию, которого пыталась обратить в свою веру:
– Это не вопрос религии, мистер Фортескью. Это вопрос космоса.
Автобус тронулся…
Глава 19. Багажная тележка
В автобусе Джорджия анализировала свои шансы. Она почти не сомневалась, что «А.Ф.» остановит их, прежде чем они покинут этот район. Если ей удастся проскочить мимо них, то она вырвется из опасной зоны – или худшей ее части – и сможет поездом доехать из Челтнема до Оксфорда. Только бы ей повезло! На это будет достаточно времени, если и когда… Вопрос в том, узнал ли ее в клубе тот джентльмен-фермер, мистер Рейнэм? Если нет, осмотр автобуса будет поверхностным, и она, возможно, окажется на свободе. Если ее узнали, то… В общем, Джорджия поставила против себя три к одному. Если бы ей было известно, кто поджидает автобус через милю пути, в припаркованном на обочине автомобиле, то она заключила бы совсем другое пари.
Автобус, дребезжа, катил сквозь ночь. «Сияющие девушки» постоянно болтали. Вскоре, различив посреди дороги впереди бычий глаз фонаря, водитель снизил скорость и остановился. «Ну вот, приехали», – подумала Джорджия. Она поглубже натянула на лоб шляпку миссис Фортескью и надела пенсне, которое тоже одолжила ей жена викария. Жалкая маскировка, по большому счету.
Сдвигавшуюся в сторону переднюю дверь открыл мужчина и коротко, вполголоса переговорил с водителем. Это был мистер Рейнэм. Он окинул взглядом салон автобуса, его глаза на мгновение задержались на Джорджии. Затем он обратился к мисс Эгг-Торсби:
– Простите, что остановил вас. Я вез своего друга в Челтнем… машина сломалась. Он спешит… ему надо успеть на поезд. Вы не против взять его с собой?
Руководительница «Сияющих девушек» разволновалась, покраснела и ответила:
– Конечно.
Джорджия уже потянулась к засову аварийного выхода, но вдруг увидела на дороге позади автобуса двоих мужчин. Тактика патруля «А.Ф.» была для нее непонятной. В автобусе возникло движение, послышалось бормотание, какое бывает, когда в помещение, полное людей, входит инвалид или слепой человек. Мужчина, которому мистер Рейнэм помогал подняться в автобус, действительно был слепым. По крайней мере, он был в темных очках и держал тросточку, выставив ее перед собой. Раздались сочувственные реплики, в которых часто повторялось слово «слепой».
«Слепой! – хотелось завопить Джорджии. – Да не в этом дело, дурочки! Это вы слепы! Неужели вы не видите? Неужели не знаете, кто это? Не знаете, что это Чилтон Кэнтелоу?»
В одно мгновение, пока мистер Рейнэм заботливо провожал Чилтона по проходу к свободному месту рядом с Джорджией, ей открылась вся правда. Узнав о ее побеге в мебельном фургоне, Чилтон, видимо, поспешил в этот район, чтобы лично руководить операцией, предпочитая утратить свою анонимность как лидер «А.Ф.», нежели снова позволить ей, Джорджии, ускользнуть из их рук. Несомненно, местное отделение «А.Ф.» располагало для работы только фотографией и устным описанием Джорджии. Мистеру Рейнэму показалось, будто он узнал ее на сцене деревенского клуба, но он не был уверен. Чилтон прибыл сюда, чтобы убедиться. Ему не требовалось зрение, чтобы опознать ее.
Ему достаточно было сесть рядом с ней и прошептать:
– Добрый вечер, Джорджия.
Она поняла, что любая попытка изменить голос будет тщетной. Она могла бы немного потянуть время таким образом, но какой в этом толк?
– Добрый вечер, Чилтон, – отозвалась Джорджия. – Странно встретить вас здесь.
– И я того же мнения, – произнес он достаточно громко, чтобы услышал мистер Рейнэм, который вернулся обратно по проходу и сел рядом с водителем. Чилтон наклонился к Джорджии и продолжил:
– Вы не собираетесь устраивать шум?
– А что?
– У моего друга револьвер. Он заставит водителя свернуть на боковую дорогу. За нами поедет автомобиль, и всех выведут из автобуса и застрелят. Сейчас я просто не могу оставлять никаких концов.
Джорджия поняла, что он не блефует. В его голосе, холодном, как сталь, звучала безжалостность.
– Ясно, – кивнула она.
Автобус, дребезжа, катил дальше. «Сияющие девушки» болтали, зевали, бросали любопытные взгляды на красивого слепого мужчину, сидевшего в дальнем углу. Мотоцикл с коляской на большой скорости с ревом обогнал их и умчался вперед. Палка Чилтона со стуком упала на пол. Вероятно, это был заранее условленный сигнал. Мистер Рейнэм оглянулся, затем что-то сказал водителю. Автобус остановился, непосредственно за ним затормозил автомобиль.
– Похоже, нашу машину починили, – произнес мистер Рейнэм. – Нам лучше пересесть в него. Спасибо, что подвезли.
– Не желаете ли поехать с нами? – обратился Чилтон к Джорджии. – Водитель высадит меня у вокзала и отвезет вас, куда вам нужно.
– Большое спасибо.
Джорджии хотелось добавить «лорд Кэнтелоу», но она понимала, что это решит участь всех в автобусе. Мистер Рейнэм помог Чилтону выбраться через аварийный выход, затем предупредительно вынул чемоданчик Джорджии. Она пребывала в каком-то оцепенении, пока ее сопровождали к поджидавшему автомобилю. «Вот так, наверно, чувствуют себя люди, когда идут к месту своей казни, – отстраненно подумала она, – к падению с завязанными глазами, к испачканной кровью стене».
Джорджию посадили на заднее сиденье. Покорно, как человек, который встречает смерть, ставшую хорошо знакомой через страдания и долгое ожидание, она вдохнула хлороформ с прижатой к ее лицу подушечки. К чему вообще сопротивляться? Последнее, что Джорджия услышала, были слова Чилтона:
– Обращайтесь с ней аккуратно. Я хочу лично разобраться с ней, позднее…
Очнулась она в полной темноте. Голова болела, пары хлороформа ощущались в горле, смешиваясь со слабым запахом плесени. Темнота ужаснула Джорджию. На мгновение она подумала, что Чилтон отомстил ей, выколов глаза. Затем сообразила, насколько нелепо подобное предположение: глаза не болели… пока.
Сумку с планом А и револьвер у нее забрали. Джорджия машинально сунула руку под одежду, чтобы узнать, нашли или нет зашитую в корсет копию. Нет, она была на месте. Какая, впрочем, разница? Они не выпустят ее отсюда живой. Но все же – где она?
Джорджия начала ощупью передвигаться в темноте. Гладкий каменный пол, сырые стены, заколоченное досками окно: помещение площадью примерно двенадцать на двенадцать футов, пахнущее плесенью. Наверно, гостиная в каком-то заброшенном коттедже. На земле мистера Рейнэма, который никогда не был джентльменом и не станет фермером. Джорджия попыталась найти щелку в забитом окне, ей вдруг показалось важным узнать, по-прежнему ли снаружи ночь, но достаточно широких проемов не было. Пустота комнаты, как некая фигура в ночном кошмаре, которая шаг за шагом надвигается издалека, желая явить свои зловещие намерения, постепенно открыла истинное свое значение.
Она будет ареной ее последней схватки с Чилтоном Кэнтелоу. Нет, он не собирался оставлять ей даже малейшего шанса. Из помещения убрали все, что могло бы послужить оружием. На мгновение Джорджию охватила паника. Она подбежала к двери и замолотила по ней кулаками. И словно это было сигналом, снаружи послышались шаги. Джорджия бросилась обратно и скорчилась в дальнем углу. Чилтон Кэнтелоу говорил кому-то:
– Хорошо. Сейчас я туда войду. Можете запереть за мной дверь.
Дверь открылась и закрылась, мелькнул слабый, ложный проблеск рассвета, который сразу исчез, сделав тьму еще гуще. Джорджия слышала ровное дыхание в двенадцати футах от себя. Представила улыбку на губах Кэнтелоу.
– Ну, Джорджия, я вырвал победу в последнюю минуту, а?
Она промолчала.
– Я с нетерпением ждал нашего воссоединения. Вы почти ослепили меня в ту ночь. Однако, говорят, зрение еще может ко мне вернуться. Не хотите меня поздравить? Боюсь, свое вы вернуть не сумеете, моя дорогая. Я об этом позабочусь.
Джорджия продолжала молчать, не шевелилась, хотя чувствовала даже гулкое биение собственного сердца.
– Не хотите закричать? – вежливо поинтересовался он. – Разумеется, никто вас не услышит, но порой это приносит облегчение. Нет? Что ж, тогда, надеюсь, вам понравится наша маленькая игра в жмурки.
Чилтон начал надвигаться на нее сквозь темноту. Джорджией владела одна-единственная, продиктованная инстинктом мысль – держаться подальше от его растопыренных пальцев. Или, возможно, его руки свободно висят вдоль тела, и он по-медвежьи, вразвалочку шагает к ней этой своей походкой, которую она хорошо помнила. Джорджия ускользнула от первого броска Чилтона, удивившись, что ее ноги не производят шума на каменном полу, и впервые сообразив, что у нее забрали туфли. Ясное дело, забрали. В определенных обстоятельствах каблук может послужить оружием. Чилтон подготовился основательно.
Несколько минут она продолжала ускользать от него. Но от усилия стала дышать тяжелее и поняла, что дыхание ее выдаст. Тяжело ступая, Чилтон гонял Джорджию вдоль и поперек по комнате, его пальцы шевелились в темноте, как антенны, он никуда не торопился. Была безжалостность, ужас в этом слепом преследовании, от которого ей хотелось закричать, взывая о помощи, хотя ждать ее неоткуда. Но Джорджия была полна решимости не дать Чилтону восторжествовать еще и над ее слабостью. Встав неподвижно у стены, тяжело дыша, она ждала его приближения. Когда услышала его шаги прямо перед собой, то бросилась вперед в темноту в надежде, что собьет Чилтона с ног, что он, возможно, ударится при падении головой о каменный пол. В общем, все, что угодно, лишь бы остановить эту жестокую, смертельную игру, которую Чилтон вел с ней.