— Ладно, поехали, — Райли делает глубокий вдох, и строя смешную мордочку начинает говорить, — меня зовут Райли Вуд. Родился в этом городе восемнадцатого октября двадцать шесть лет назад. Знак зодиака Весы. Родителей нет. Отца не знал совсем, а мама умерла, когда мне было девять. Родных братьев и сестёр нет. Я вырос в местном приюте, и после окончания школы поступил в университет здесь же, так как это всё-таки мой дом. Не хочу уезжать отсюда, — он произносит все это так легко, не запинаясь ни разу, даже когда упомянул родителей.
А вот у меня сжимается сердце от его истории. И даже его веселый тон не помог воспринять все нормально. Райли замечает, как меняется выражение моего лица.
— Рири, все в порядке, тут нет никакой драмы. Не нужно грустить из-за этого, ладно? Это моя жизнь. Бывает и хуже, — говорит он ласковым голосом, беря меня за руку, Смотрю на него и не могу понять, как? Как можно быть таким добрым и заботливым? Как можно быть таким сильным и невозмутимым всегда?
— Почему ты такой хороший, Райли? Ты спросил меня в день нашей встречи, неужели, я не встречала добрых людей. Таких, как ты, нет. Тех, кто бросится помогать незнакомому человеку, не раздумывая, даже если это будет себе во вред. Тех, кто будет жертвовать своим временем ради помощи какой-то идиотке с её глупыми фантазиями. Почему ты такой? — выпаливаю все, как на духу. Это скорее мысли вслух, чем вопрос.
С лица Райли исчезает лучезарная улыбка, но грусть или боль не появляются. Он полностью серьёзен. Губы сжаты в линию и он на мгновение задумывается о чем-то. Может, решает, стоит ли рассказывать мне свою историю целиком? Ведь понятно же, что это только верхушка. На самом деле айсберг гораздо больше.
— У моей мамы случился инсульт, — начинает он, монотонным не живым голосом. — Это произошло в торговом центре. Она пошла одна, я был в школе и должен был присоединиться к ней после уроков, но…не успел. Там была куча людей. Это же торговый центр, — Райли невесело усмехается, — и никто не смог помочь ей. Тогда я возненавидел всех. Просто, действительно, всех.
Он механически спокоен. Такое чувство, что он умеет отключать все свои эмоции. В словах нет грусти или скорби, просто история без эмоций. Не хочется заставлять его вспоминать все это дальше.
— Райли, ты не обязан рассказывать.
Он смотрит мне в глаза и его губ касается лёгкая печальная улыбка, а затем лицо искривляет гримаса боли. Будто он мгновенно повернул переключатель на «Включить все эмоции».
— Я хочу, чтобы ты узнала меня. Если тебе правда интересно.
Медленно киваю. Конечно я хочу узнать Райли. Хочу, чтобы он мне открылся, ведь в отличие от него, я не умею читать мысли.
— На самом деле, я никакой не хороший. Все, что я делаю сейчас, это искупление за то, что творил в прошлом. Так что, прости, Рири, но я не супергерой, — ещё одна печальная улыбка, загоняет гвоздь в сердце. — После того как умерла мама, я стал очень озлобленным и замкнутым. Я ненавидел и винил всех вокруг. И конечно делал много глупостей: портил имущество, бил машины, а когда чуть подрос, стал бить людей. Я приносил всем, кто меня окружал, одни неприятности. Осознание пришло, но позже. Лет в восемнадцать я понял, что все, что делаю — грёбаное дерьмо, как и я сам. Оглянулся назад и увидел, что ничуть не лучше тех людей из торгового центра, и даже хуже. Но я не вылез бы из этого сам, кое-кто помог мне. Если бы не Ники, не знаю, кем бы сейчас был.
Ники помог ему? Так вот почему он так много значит для Райли, и поэтому он перешёл с ним в отношения такого рода? Или нет? Ох, хочу спросить об этом, но не думаю, что стоит. Райли и так рассказал мне уже слишком много личного.
— Ты был ребёнком, Райли, не стоит винить себя за это, — пытаюсь подобрать какие-то правильные слова, но я не очень хороша в этом.
— Рири, ты такая забавная, когда усиленно думаешь, — говорит он уже весёлым тоном и накидывает на меня покрывало, перекрывая обзор. — Хватит грустных историй на сегодня, ладно?
Стаскиваю с головы часть прикида Райли и возвращаю его на место.
— Ладно, ладно. Только прикройся, прошу тебя.
— Хорошо, скромняшка, — подшучивает Райли. — Может, посмотрим фильм и закажем пиццу на обед? После водных процедур и душевных разговоров всегда хочется есть.
— Отличная идея, — соглашаюсь я, интенсивно кивая. — У нас с Ди как раз есть специальная подборка фильмов, которая помогает отвлечься от чего угодно, — говорю я, направляясь к телевизору.
— Только не сборник сопливых мелодрам, — скулит Райли у меня за спиной.
Странно, всегда думала, геи любят романтические фильмы. Может, это все стереотипы? В любом случае я ищу совсем не мелодраму.
— Тебе повезло. У нас есть кое-что получше, — бросаю ему коробку, а сама вставляю диск в проигрыватель.
— «Открывать в случае крайней необходимости», — читает Райли и поднимает взгляд на экран, где как раз загорается заголовок «Десять самых кровавых и страшных фильмов за последние десять лет». — Ты серьёзно? — спрашивает он, ошеломленно глядя на меня.
— Посмотрим этот. Мы ещё ни разу не досмотрели его до конца, слишком страшно, — включаю один из фильмов.
— Рири, давай лучше мелодраму, — произносит Райли почти умоляющим тоном.
— Кажется, это будет веселее, чем я думала. Неужели такой большой мальчик боится страшилок? — дразню я детским голоском.
На экране резко выскакивает, какой-то монстр с красными глазами и я начинаю кричать вместе с главной героиней. Райли смеётся и приподнимает край покрывала.
— Можем обняться, если тебе страшно, — теперь его очередь дразнить меня.
Закатываю глаза и отворачиваюсь обратно к экрану, обнимая подушку на тот случай, если будет совсем страшно и захочется спрятать лицо. Это уже хорошо проверенный способ. Хотя, этот здоровый парень рядом может забирать мой страх гораздо лучше.
Глава 8
После обеда мы с Райли досматриваем второй фильм ужасов и доедаем четвёртую пиццу. Ну, как сказать, мы доедаем… Процентов девяносто пять всего съестного, что у нас есть, приговаривает именно он.
Райли быстро втягивается. Его ни разу не смущает тот факт, что на экране бьёт фонтан крови, и кто-то пытается запихнуть свои кишки обратно внутрь, пока он ест. А я вот осиливаю только один кусок и то чувствую, как он стоит поперёк горла. Но в целом смотреть ужасы с Райли не менее весело, чем заниматься боксом. На каждое действие героев у него находится смешной комментарий или предположение о дальнейшем развитие сюжета. Уже не так страшно, но все равно противно.
— Не ходи туда! Не-е-ет! — кричит Райли, размахивая куском пиццы перед собой.
— Райли, это фильм. Она не может слышать тебя, — произношу посмеиваясь.
— Да брось, все так делают, — два укуса и руки Райли свободны от еды.
— Я так не делаю.
— Тогда ты многое теряешь. Это же весело, — ухмыляется он и тянется за ещё одним кусочком.
— Это глупо, — продолжаю настаивать я. Вот спорить с человеком, рот которого наполнен сыром и тестом, действительно, весело.
Райли строит недовольную смешную мордашку, отводя вытянутые губы в сторону.
— Чаще всего, все весёлое кажется глупым тем людям, которые не уверены в себе или слишком заморачиваются на мнении других, — говорит он, прищуривая глаза.
— Снова пытаешься учить меня жизни, мастер Райли? — пытаюсь отшутиться, но внутренние струны уже задеты. Я не думала о своем поведении так…
Нельзя назвать меня неуверенной или особо скромной, скорее немного замкнутой. Ведь даже эти свои черты я скрываю. Хочется выглядеть просто нормальной. Интересно, это вообще возможно? У кого-то получалось быть совершенно нормальным? Нормальным… Что это значит? Гармония во всём или смертная скука? Спокойствие или безжизненность? Если второе, то я предпочитаю оставаться ненормальной.
— Я могу многому тебя научить, — произносит Райли озорно подмигивая.
Слышится звонок телефона из ванной комнаты, и мы оба оборачиваемся. Мелодия не моя, наверное, это мобильный Райли. Он направляется за аппаратом, кричащим все громче, старательно поддерживая все складки своего одеяния, которое так и норовит сползти. Выглядит забавно. Но вся веселость пропадает, когда обрывки разговора доносятся до меня. Этих кусочков достаточно, чтобы уловить суть. Что-то случилось. Райли успокаивает кого-то, убеждая, что все будет в порядке.
— Я должен ехать, — Райли выходит из ванной со своими, уже сухими, вещами в руках.
— Что-то случилось? — спрашиваю обеспокоено.
— Ничего такого, из-за чего тебе следует волноваться, — говорит он, кривя губы в подобии улыбки, и возвращается обратно в ванную, видимо, чтобы переодеться, оставляя меня смотреть в пустоту.
Что-то случилось, но Райли не хочет говорить мне об этом. Но почему? Может, я смогла бы помочь? Кто ему звонил? Судя по тому, как резко он срывается с места, этот кто-то очень важен. Может, это Ники? А может, кто-то такой же как и я? Ещё один проект Райли по искуплению вины, о которой он говорил ранее. Точно… С чего я вообще взяла, что должна быть кем-то особенным для него? Неприятные колющие мурашки бегут вверх по рукам. Обнимаю себя за плечи и глажу ладонями, чтобы прогнать эти ощущения.
Райли возвращается сменив одежду греческого божества на обычную и, бросив на меня мимолетный взгляд, спешит к двери. Провожаю его до выхода, молча следуя по пятам. Две сильные руки неожиданно притягивают меня ближе, крепко обнимая. Кладу голову Райли на грудь, слушая учащённое сердцебиение.
Внутри все сжимается, и тянущая боль давит в центр грудной клетки. Что это за чувство? Мы не прощаемся с ним навсегда, но отчего-то именно такое у меня ощущение сейчас.
— Пока, Рири. Будь хорошей девочкой, — Райли целует меня в висок.
— До встречи, — выдавливаю я и делаю шаг назад, нехотя отпуская его. Натягиваю свою дежурную улыбку, чтобы ему легче было уйти и чтобы не заставлять волноваться обо мне.
Обычно рядом с Райли мне не нужно использовать этот трюк, но сейчас в этом есть необходимость. Не хочу как-то обременять его своим душевным состоянием.