Однако удача все-таки улыбнулась ему, и вскоре удалось выяснить домашний адрес Аллы. Оказалась она жительницей подмосковного Чехова, и Лямзин, не раздумывая, поехал туда.
По дороге заскочил к Александре.
– Не хочешь со мной прокатиться? – предложил он.
– Ой, – она растерянно оглянулась на приготовленный пакет с продуктами и плюшевую игрушку, – а я к Насте с Лизой собралась...
– К Насте, значит, – он задумчиво посмотрел на часы. – В принципе, нас никто не торопит, даже лучше, если во второй половине дня приедем. Ну что, рискнем?
– А, давай, – она засмеялась.
Настя выскочила навстречу им, порхая от счастья.
– Все нормально! Сделали бронхоскопию, вытащили эту циркульную штучку, так что обошлось без операции. Лиза сейчас спит, еще не отошла от наркоза.
– Насть, ты героиня, столько вытерпела, – Александра обняла ее и прижала к себе.
– Да что там я,? отмахнулась Настя. – Тут детки лежат с такими проблемами! У нашего соседа по палате пуговицу вытащили, у второго – колпачок от ручки. Маленький такой, который скручивается. Но самое ужасное, что они с этим оба полгода жили! Я просто в шоке. И мамы забеспокоились, только когда от кашля детей вылечить не смогли. Ребенок кашляет и кашляет, уже все что можно перепробовали, а толку нет. И выяснилось, что там ужас просто. Ну ничего, вытащили, гной вычистили, теперь поправляются.
– Я бы точно от ужаса померла. Поцелуй от меня Лизу, как проснется, и передавай ей большой-большой привет! Пусть никогда ничего в рот не засовывает.
– Хорошо, передам. Спасибо за игрушку, Лизка будет довольна.
– Когда вас обещают выписать? – спросил Лямзин.
– Вроде бы завтра. Я очень надеюсь на это, тут все-таки тоскливо.
– Ты обязательно позвони, если выпишут. Договорились, Настя? Я приеду и тебя с Лизой заберу, – сказала Александра.
– Ой, да мы сами! – Настя смущенно улыбнулась и махнула рукой.
– Только попробуй! Я обижусь и вообще больше никогда к тебе не приду. Слышишь?
Настя засмеялась:
– Хорошо, мой капитан. Слушаюсь! – Она, дурачась, козырнула.
– Вот то-то же. – Александра опять поцеловала ее и они с Лямзиным ушли.
Аллой Крюковой оказалась миловидная симпатичная шатенка с аккуратно подстриженными прямыми волосами. Она пригласила Александру с Лямзиным в дом и, поставив на печку чайник, села за стол.
– Нам сказали, что вы уже не работаете в банке, да и в Москве не проживаете, – начал Лямзин, – иначе бы мы не стали набиваться в гости.
Он улыбнулся, и Алла грустно улыбнулась ему в ответ.
– Да, я ушла. Мама заболела, еле ходит, пришлось перебраться к ней. Зарплата маленькая, конечно, да и скучно мне здесь. Ну что поделаешь, значит, такая судьба.
– А скажите-ка, Алла, вы же работали когда-то с Ильей Григорьевичем Захаровым. Я имею в виду, как оператор банка, разумеется.
Ее глаза увлажнились, и она потянулась за платком.
– Да, я помню его. Хороший был человек. Он мне нравился очень, – и покосившись на Александру, смущенно наклонила голову, – извините. Я знаю, что вы его дочь, вам наверное, это неприятно слышать.
Александра пожала плечами.
– Отнюдь. Папа – красивый мужчина, мне приятно, что он нравился женщинам.
– Вы тоже очень красивая, – девушка грустно улыбнулась.
– Алла, в тот день, когда погиб Илья Григорьевич, вы звонили ему. Не помните, зачем?
– Как не помнить, – она вздохнула, собираясь рассказать, и вдруг испуганно вскинула на Александру глаза, – а вы уверены, что это можно говорить? Все-таки конфиденциальная информация...
– Говорите, Алла. Эдуард Петрович на нашей стороне.
Она кивнула и начала:
– Утром в тот день я пришла на работу, все было нормально. Потом, спустя примерно час, вижу – поступила крупная сумма денег. Ну да Илья Григорьевич человек состоятельный, я этому значения не придала. Хотела ему чуть позже позвонить, сообщить, что деньги поступили: вдруг он их ждет...
– Это входило в ваши обязанности? – спросил Лямзин.
– Нет, что вы, – она зарделась, – просто мне приятно было лишний раз с Ильей Григорьевичем пообщаться.
– Ага. И что дальше?
– Беру листок бумаги, чтобы точно всю информацию записать, смотрю на экран и не верю своим глазам: денег нет!
– Сколько там примерно было? – заинтересованно спросил Лямзин.
– Пятнадцать миллионов долларов.
– Сколько?! – он аж поперхнулся от неожиданности.
– Да, именно такая сумма. Конечно, я занервничала. Решила Илье Григорьевичу позвонить, узнать, известно ли ему что-нибудь о судьбе этих денег. – Она замолчала, вспоминая.
– И что дальше?
– Он ничего не знал. Собирался приехать на следующий день в банк, выяснить что произошло, но погиб...
– И что это за деньги, вы как считаете?
– Я сначала подумала, что произошел сбой системы. Но все-таки решилась и проверила счет, с которого поступили доллары и куда потом ушли. Обе фирмы оказались подставные, так называемые однодневки. Мне кажется, Илья Григорьевич ничего об этих деньгах не знал. Нет, я даже уверена в этом, потому что слышала в его голосе растерянность и удивление.
Почти всю обратную дорогу они провели в молчании. Александра никак не могла успокоиться, соприкоснувшись так близко с памятью об отце, а Лямзин гадал, кто же все-таки виновен в произошедшем. Проверяя полученные по детализации телефонные контактные номера Захарова, Лямзин обратил внимание на несколько имен. Одно из них – Николай Мазуров – показалось ему наиболее подозрительным. Пришлось два дня потрать на то, чтобы установить, что Мазуров на момент покупки сим-карты работал охранником в фирме «Арсенал». Но если у Килина имелся мотив – к примеру, он и Илья могли не поделить сферы влияния в бизнесе, то что связывало владельца ювелирной фирмы и рядового охранника, представить было сложно. Именно поэтому Мазуров вызвал такой интерес у Эдика.
Глава 10
Год и одиннадцать месяцев назад
Январь выдался снежный и вьюжный, и кормушки то и дело заносило. Константин Федорович каждый день обходил их, расчищая снег и насыпая пищу зверям и птицам. Илья рвался помогать, но пока сил хватало только на самую близкую дорогу. Да и то старик сердился, говорил, чтобы помощник не усердствовал почем зря.
– Ты, Илья, не спорь со мной! – горячился он. – Слаб ты еще! К чему рисковать да забираться в глушь? Не приведи господь, случится что, тогда только на Айки надежда: я сам не скоро тебя найду.
Пес, услышав свою кличку, привставал и радостно тявкал.
Однако вскоре Константин Федорович перестал отказываться от помощи и даже оформил Илью на полставки в лесничество. На имя Мазурова Николая Николаевича. И теперь Илья получал хоть и крошечную, но зарплату.
– На, – Константин Федорович протянул Илье паспорт, – я оформил тебя по этому документу, но лучше его не свети нигде. Ты не слишком-то на этого Николая похож.
Илья, хмурясь, сунул паспорт в карман:
– Другого пока нет.
– Я смотрю, восстановление тобой своего честного имени затягивается. Значит, ты неизвестно когда своими документами пользоваться будешь. Мне так кажется. Но я могу и ошибаться.
Илья неопределенно пожал плечами.
– Наверное. Но мне хотелось бы верить в обратное.
– Есть у меня один человек... – Константин Федорович помолчал, глядя в пространство, и через некоторое время продолжил: – В общем так. Давай делай снимок на паспорт, и я буду тебе новый выправлять.
– Как это? – вытаращил глаза Илья.
– Как, как? – передразнил его Константин Федорович. – Руками! Не думаешь же ты без документы и дальше жить.
Накануне шел снег с дождем. Ночью ударил сильный мороз, и все покрылось ледовой коркой, прочной и толстой. Константин Федорович рано утром отправился на работу – расчищать кормушки и раскладывать корм. Но сегодня Илью взять с собой категорически отказался.
– Я ненадолго. А ты пока сваргань что-нибудь незамысловатое, да побыстрее. Чтоб к моему приходу готово было. Погода мерзкая, так что приду голодный и злой.
Надо сказать, что в свои семьдесят два Константин Федорович имел память отменную и на здоровье не жаловался. Сухощавый, поджарый, жилистый, он выглядел намного моложе своих лет. К Илье он относился по-отечески нежно, и это невероятно того трогало.
Илья начистил картошки, поставил ее на печь вариться, потом спустился в погреб, где стояла бочка с квашенной капустой и засаливалась в баллонах сельдь, достал того и другого и поднялся наверх.
В лесу завывал ветер. Илья с тревогой вглядывался в окно, переживая за старика и жалея, что не пошел вместе с ним. Несколько раз ему чудились шаги, и он открывал засов, вглядываясь вдаль.
Уже и картофель стоял на краю плиты, обильно политый маслом, и капуста с тонко нарезанным репчатым луком была готова, и сельдь разделана и сбрызнута уксусом, а Константин Федорович все не появлялся. Илья поймал себя на мысли, что старик за это время стал ему настолько дорог, что случись сейчас с ним что, это станет огромным горем для него. Долгие вечерние разговоры у горячей печи стали традицией. Казалось, они уже успели поговорить обо всем на свете, но каждый раз находились все новые и новые темы. И Илья дивился тому, как одинаково они рассуждают о многих событиях и в одном направлении мыслят. Но некоторые вещи стали для Ильи откровением, и он по-новому смог увидеть их после разговора с Константином Федоровичем.
Айки, который дремал у входа, вдруг вскочил и, скуля, принялся скрести лапами дверь.
– Ты что, брат? Что за страдальческое выражение морды, а? Ну иди, раз приспичило.
Илья выпустил пса, потом прикрыл дверь и окинул стол взглядом. Все готово, осталось только дождаться Константина Федоровича. А Айки за окном радостным лаем звал его с собой играть.
Илья накинул на плечи куртку, обулся и вышел на воздух, пес тут же кинулся к нему, держа в зубах палку.