, жизни, огня, солнца и клинка. Три его стороны – это любовь, истина и мудрость. Треугольник олицетворяет собой силу людей. Комбинация мужского и женского треугольников – священный Грааль, соединенные чаша и клинок, огонь и вода. Символ жизни и источник божественной власти. Клинок! Как выстрелило у него в мозгу. Клинок! Меч! Символ Солнца. Вершиной вверх, в сторону севера. Вот куда должен был показывать направление меч под Головой! В сторону севера! На Питер! А где-то там должна быть Чаша. Вода. Лед! Вот в чем смысл надписи на камне. Солнце и Лед. Меч и Чаша. Два треугольника. Сила Богов и сила людей. Он все понял. Почему его влекло в Питер. Надо найти Чашу! Размышляя, Редактор продолжал перемещаться по зале, не замечая никого вокруг.
– Друг мой, – вдруг раздалось рядом с ним, – Некогда Александр Македонский попенял своему учителю. «Ты поступил неправильно, обнародовав учения, предназначенные только для устного преподавания. Чем же мы будем отличаться от остальных людей, если те самые учения, на которых мы были воспитаны, сделаются общим достоянием? Я бы хотел превосходить других не столько могуществом, сколько знанием о высших предметах», сказал он ему. Великий Аристотель ответил неразумному воину. «Хотя эти учения и обнародованы, но вместе с тем как бы и не обнародованы». Запомни, друг мой. Не всякому дано видеть истину даже в самом простом. Запомни, – и кучерявая голова утонула в волне пышных причесок, обступивших поэта светских дам.
Голос Пушкина стал удаляться. Его заглушил голос плачущей скрипки. Потом и она стала звучать все тише и тише и, наконец, на ее место заступила далекая песнь жаворонка. Редактор посмотрел в голубое небо, в высоте которого еле различалась точка взлетевшей туда птицы. Уверенно встал и крикнул вниз, где у машины его ждали остальные.
– Едем в Питер! – про себя добавил, – Ай, да Пушкин! Ай, да, сукин сын!
Джип пробежал проселок, объехал Лугу, уверенно занял свое место на бетонной ленте трассы Киев-Ленинград. Мотор его монотонно пел «В Питеррр, в Питеррр, в Питеррр…», навевая философские мысли и убаюкивая в теплом чреве уютного металлического кита. Редактор продолжал систематизировать свои знания мистических символов, теперь уже пытаясь по совету светоча русской поэзии, найти скрытый смысл в простом. Он сразу вспомнил свой сон про Навских братьев. На границе двух миров. Мира богов – Нави и мира людей – Яви. Треугольник вершиной вверх и треугольник вершиной вниз. Боги – чаша и люди – меч. Меч – силу людей мы нашли. Будем думать так. Будем надеяться. А что же такое чаша? Что такое сила богов? В чем ее изюминка, если так можно сказать? Где тут собака зарыта? Может, ее и принес Рюрик на эти берега и спрятал до времени на границе двух миров? Чушь какая-то! Мистика. Вообще. Размышлял он под мерный шум мотора. Вообще, что там сказано про самую таинственную святыню всех мистических братств и обществ? Про этот самый непонятный никому Святой Грааль. То же кстати чашу. Отметил Редактор. Так что там про то, куда его спрятали? Он сразу вспомнил Лорда Байрона. Что-то меня сегодня на поэзию пробило, усмехнулся этой своей мысли. Что там Байрон?
Улыбка – горю лишь угроза,
Из-под нее печаль видней;
Она – как на гробнице роза;
Мученье сжатое сильней.
Вот меж друзей в беседе шумной
Невольно чаша оживит….
Ага, вспомнил! Грааль спрятали там, где гробница под розой. Предположим, эту самую гробницу под линией лотоса, то есть розы мы нашли. Это гробница Рюрика под 30 меридианом. Дальше сказано, что меч и сосуд охраняют там вход. Меч, вроде, мы тоже нашли. Спасибо Александру Сергеевичу. Едем искать сосуд, то есть чашу. Он поскреб затылок. Уверенно завершил мысль. Едем искать, даже не понимая, что это значит и что под этим подразумевается. Идем дальше. Какие там еще зацепки? Там еще есть краеугольный камень, яблоко, храм и рыцарь. Хотя это все средневековые выдумки всяких бардов и трубадуров, но отметим эти зацепочки. Найди сложное в простом. Будем помнить совет умного человека. Про камень тот же Александр Сергеевич что-то намекал? Остальное точно не помню. Но ход мыслей правильный. А что там Наше Все говорило про какой-то Град, стоящий на этом месте еще со времен Александра Невского? На что-то он меня направлял? Урчание мотора стало напоминать монотонный шум набегавшей на камни волны, однообразный и усыпляющий. Редактор как не сопротивлялся, а все-таки провалился в его обволакивающее молочно-туманное убаюкивающее спокойствие.
– Митяй, – окликнул его властный голос.
– Да, Мастер, – откликнулся Редактор, теперь даже не удивляясь.
– Митяй, зодчие пришли?
– Все пришли, кого звали.
– Пусть соберутся здесь на берегу.
Редактор уже понял, что он опять вернулся к Александру Невскому. Действительно, князь стоял на высоком берегу реки, там, где она впадала в море. Он был гораздо моложе того князя, которого он Митяй сопровождал в прошлый раз на свадьбу хана Ногая, а потом на крестины сына Даниила. Он даже был моложе того князя, что принимал в свою дружину тевтонов в Кобылином городище на Чудском озере. Из этого наблюдения Редактор сделал вывод, что это практически самое начало его правления. Александр стоял на крутом берегу, запахнув корзно, прикрывая красным плащом брони и не снимая шелома. Смотрел на свинцово-серую воду весеннего моря. «На берегу пустынных волн…», вспыхнуло в памяти Редактора. На взгорке собирался народ. Дружина, пришлые строительные артели, местные чухонцы. Вдалеке, вверх по течению реки, чернели покосившиеся избы.
– Народ! – повернулся к ним князь, – Народ будем здесь Град ставить! Кто мыслит, где? Где место тому Граду быть?
Странный седой древний дед, стоявший чуть в стороне от всего пришедшего народа и княжеской дружины, выступил чуть вперед.
– А что княже, ты каких кровей будешь? От кого тута град ставить решил?
– Кровей я Рюриковых, а град ставить буду братский, – хмуро глянул на него Александр.
– А каких таких братьев град? – опять спросил дед, уже не уточняя про род князя.
– А таких дедок, что меж Навью и Явью щит держат, – громко ответил князь.
– А пошто? – дед переложил посох из руки в руку, – Пошто щит-то держат? Щит то он с чего?
– Щит, говоришь? – князь уже внимательно смотрел на посох в руке деда. Посох был знатный, с медвежьей головой вместо крюка, – Щит держат, потому как щит этот силу Богов и силу людей в единую силу объединяет, и нет никакому татю чрез него ходу на землю что под его охраной.
– А пошто? – не унимался дед, – А пошто тебе тут град нужон?
– Что бы татям в Навь реку и в Навь озеро ходу не было, – уже спокойно ответил князь.
– Коли так, то и ставь град там, где конец всего. Там где Явь с Навью сходятся. Там где стоял со времен пращура твово Рерига его град, именуемый Господином Великим Навьгородом.
– Это где? – опешил Александр.
– Коли так, – опять спокойно продолжал дед, – Коли ты из рода его, пойдем, укажу, – и он не спеша пошел по берегу реки, против ее течения.
Князь жестом отказался от коня подведенного ему Редактором и пошел за дедом. Вся дружина и народ пошли следом. Дед шел не спорым шагом, внимательно глядя на берег реки. К полудню они подошли к месту, где в большую реку впадал глубокий приток. Через этот приток на широком языке мыса между двух рек, на высоком берегу угадывались остатки земляных валов.
– Что за река? – спросил Александр.
– Охта, – ответил юркий малец, протиснувшийся между дружинниками, и схлопотавший по шее от Редактора.
– Оставь его, Митяй, – сказал князь, – Глядишь, из него воин вырастет, вишь, какой шустрый. А это что? – кивнул в сторону валов.
– А это был Господин Великий Навьгород, – ответил дед, – Да давненько в нем воя не видали. Стоит. Хозяина ждет, – он махнул рукой и стал спускаться к пологому берегу.
Как бы дожидаясь его, из-за мыска вылетели стайкой штук десять челнов, в которых сидели, судя по одеждам, такие же кудесники, как и дед. А то, что это кудесники, а дед с посохом их главный волхв, уже не сомневался ни князь, ни его дружина. Александр, Митяй и еще с десяток воинов разместились в челнах и те, дружно вспорхнув, перенесли их через Охту. Все подошли к старому граду. Князь с главным волхвом и Митяем поднялись на оплывший от времени вал. Редактор с удивлением увидел, что в плане крепость представляет собой шестиконечную звезду. Два треугольника вершинами в разные стороны. «А чаша-то где?» – захотел крикнуть он.
– Вот он твой Град, – указав посохом на оставшиеся стены, сказал дед, – Дождался хозяина. Строй здесь и царствуй! Будет здесь Венец Земли.
– Ландскрона, – буркнул сурового вида викинг из ближних братьев князя.
– По-вашему – Ландскорона, – согласился волхв, – а по-нашему – Венец Земли. Далее только Белое безмолвие. Далее люди не живут.
– Это Град для народа, любомудр. А для братской дружины покажи-ка дед другое место. Нельзя Зверям с людьми жить, – повернулся к деду князь.
– Мудр ты Мастер, – впервые волхв назвал его таким титулом, – По законам предков живешь. Как пращур твой жил – Ререг. Как Олег Вещий жил, как княгиня Ольга жила. Как в Навь городах заведено было. Прав ты. Звери с людьми вместе не живут. Поехали. Покажу.
Они сели в челны и поплыли через большую Наву-реку на другой берег. Проплыли вверх по течению и пристали у деревянных мостков.
– Что здесь? – спросил Митяй, узнавая места, где сейчас стоит Александро-Невская Лавра.
– Спасский погост, – ответил волхв, – Здесь витязи усыпали коли им к предкам уходить. Те витязи, что Спасу Нерукотворному служили. Здесь вам и Зверин городок ставить. Здесь вам и Древо вечной жизни – Лавр ростить.
– Спасибо любомудр, – поклонился ему в ноги Александр, – Спасибо за помощь. Ответь мне только на один вопрос, – он помолчал, спросил, прямо глядя в глаза кудеснику, – Ты – чей волхв?
– Троянов, – так же прямо ответил кудесник, – Змеев сынок, ежели по-простому. Змею служу. Навь стерегу. Будет во мне нужда, то и вам послужу, коли станете эту землю от врягов беречь. Прощевай Мастер.