– До свидания, волхв, – еще раз поклонился ему князь, – Здесь говоришь Лавр ростить?
– Здесь, – кивнул дед, – Лавр он символ победы, защиты, бессмертия и знаний тайных. Он опосля новому Граду начало даст. Каменному Граду.
– Проси награду волхв, – улыбнулся князь.
– Волхвы не боятся могучих владык, и княжеский дар им не нужен, – нараспев ответил дед.
– А скажи волхв, – неожиданно встрял Митяй, – А чаша где?
– Какова чаша? И пошто тебе отрок несмышленый сея чаша сдалась? – серьезно ответил Троянов жрец, и в глубине его глаз сверкнул огонь, – Забыл что ли мудрость древнюю. Да минует меня чаша сия?
– Прости любомудр, – склонил голову Митяй, – Может, брякнул чего по молодости, не подумав.
– Слово не воробей – вылетело, не поймаешь, – спокойно ответил волхв, – Но то не молодость из тебя так и прет, – он хитро глянул прямо в глаза Митяю, – Сидит в тебе мой предок и потомок мой в тебе сидит, а мостика бросить промеж себя не могут. Пусть так. Скажу, – он еще раз с прищуром глянул прямо в глубину его глаз, сказал, – То, что принесла смуглая дева из дальних земель, от древних жрецов. То, что ты назвал чашей, а мы зовем мудростью, а кто-то зовет эликсиром жизни или еще как, спрятано в советах мудрого бога посланных людям. Ищи это там, где начинается дорога, которая меняется каждый миг. Если ты меня понял, то найдешь.
Редактор, как и князь, поклонился в пояс Троянову волхву.
– Спасибо чародей. Спасибо за ответ, – сказал он.
Вдруг перед глазами его предстала смуглая дочь фараона, которая, как он знал, скрывала в своем обличии Богиню Львицу – Сехмет. Она протягивала ему чашу и говорила:
– Я открою тебе сокровенную тайну, Тайну богов я поведаю тебе, – она извлекла из сумки на поясе какую-то колючку, – Вот растение, похожее на колючий кустарник… Его шипы исколют тебе руки как роза. Если ты возьмешь его, тебя ждет новая жизнь. У меня на родине, на далеком и жарком Ниле, достойный получает из рук богов бессмертие. Оно скрыто в соке этого растения, – она выдавила из колючки несколько капель ярко красного цвета, упавших в плоскую чашу, – Это называют эликсир вечной жизни. Мы даруем его достойным. Возьми и пей, – вместе с чашей она протянула ему ларец, вырезанный из бирюзы, – Здесь секрет этого растения, секрет вечной молодости. Возьми его и спрячь…. Видение пропало. Он стоял в поклоне перед древним дедом, а тот смотрел на него с сочувствием и пониманием.
– Иди отрок, – слегка ударил он Митяя по плечу своим посохом, – Иди у каждого свой путь. Ищи свою чашу…
– Эй, сонное царство! – раздался громкий голос Банкира, – Где в Питере останавливаться будем?
– Зачем в Питере? В Стрельне, – спросонья ответил Редактор, – На берегу пустынных волн.
– Отлично! – поддержал его Банкир, – Эй! Штурман! Глянь там, как нам на Стрельню свернуть.
Глава 8. Тайна стрельнинского десанта
Стрельна. Городок на берегу Финского залива, куда в годы войны дошли немецкие войска, и где они замкнули кольцо блокады. Небольшой кусочек разрушенных после войны дворцов и парков, между самой Северной Пальмирой и ансамблем Петродворца. Он так бы и остался последней станцией ленинградского трамвая, если бы не Константиновский дворец, заложенный в давние годы еще Петром Алексеевичем и бывший летней резиденцией Великого князя Константина Николаевича.
Бывший царский дворец, восстановленный и превращенный во Дворец Конгрессов, дал городку новую жизнь. Садово-парковый ансамбль раскинулся вольготно вдоль дороги из Петербурга в Петергоф, разбросав вокруг Большого Константиновского дворца новые дома для приемов высоких гостей, подсобные помещения, клумбы, причалы, беседки, искусственные пруды и дворцовые дорожки. Все это вытянулось на открытом ветрам Балтийском взморье.
У самого забора этого президентского изобилия, за старым домиком Петра, не доходя до роскошного Пресс-центра, притулились корпуса, так называемого санатория «Стрельня». Вот туда и направил свой бег неутомимый джип.
Редактор, в очередной раз, проявив свое загадочное обаяние, высокий стиль художественного свиста и знание потаенных пружин административной системы великой страны Россия, разместил всех в удивительном санатории у стен резиденции гаранта конституции – президента этой великой державы. После разноса вещей по номерам и насыщения плоти в уютном маленьком ресторанчике, выгодно отличавшимся в лучшую сторону и кухней и ценой от помпезных рестораций с павлинами и какаду в клетках, расположенных на правительственной трассе, команда решила совершить променад по берегу моря.
Неспешной походкой, лениво потягивая пивко из банок, они пошли вдоль старого Стрельненского канала, в старину носившего имя Портового канала и выкопанного на месте бывшей реки Стрелки. У берега Финского залива на бетонной площадке рядом с Пресс-центром, наткнулись на гениальное творение скульптора Михаила Шемякина. На шершавой поверхности гранитной тумбы, огораживающей сие, висела намокшая бумажная табличка, отпечатанная на принтере, из текста которой становилось ясно, что творение называется «Царская прогулка». Оператор застыл перед этой прогулкой в немом восторге. Композиция представляла собой некий хаос из пяти скульптурных фигур. Самого Петра Великого, как положено, длинного и с маленькой головкой в нахлобученной на нее треуголке. Его царственной супруги Екатерины I, с заслуживающим уважения бюстом. Двух борзых – прекрасно выполненных в бронзе. Чувствовалась рука талантливого художника. Огромного трона, надо полагать носимого во время прогулки за императором, дабы всегда мог присесть и править. И, в завершение всего, уродливого карлика, в какой-то огромной шляпе, напоминающей малахай Чингисхана, или головной убор Крошки Цахеса по прозвищу Циннобер. Да и сам он напоминал этого знаменитого персонажа сказки Гофмана.
– Это кто? – даваясь смехом, указал на него Оператор.
– Это Ломоносов, – на полном серьезе ответил Продюсер, – Незаконный сын императора.
– Мама моя! – уже в полный голос хохотал Оператор, – Зачем он это с ними сделал?
– А ты что не слышал? – так же серьезно отвечал Продюсер, – Когда Шемякина благодарили за дар. А это, кстати, дар скульптура. То он ответствовал, что всегда любил образ Петра I и в своих скульптурных портретах «пытался показать императора как необычного человека». Так что это: во-первых, из личной любви к царской чете, во-вторых, дабы подчеркнуть необычность кумира.
Редактор не слушал их упражнений в злобном осмеивании современных классиков. Он стоял, облокотившись о гранитный парапет набережной, и смотрел на тающий в вечерней дымке Кронштадт. Остров Котлин. Здесь когда-то стояла морская стража, следившая за тем, что бы разбойные варяги не нападали на торги в устье Невы. А потом этот же остров стал Ключ-городом к Петербургу. «Ногою твердой стал при море…», вспомнил он. Перевел взгляд в сторону куполов Северной столицы, искрившихся в лучах заходящего солнца. Вот он Град Петра, как было написано на странной карте, подаренной ему Богиней Сехмет. Крайняя точка, той самой таинственной линии проведенной на этой карте от Индийского океана до Ледовитого. Это был конечный северный город, отмеченный на линии. «Конец», – опять вспомнил он, как назвал его Рюрик в его сне. «Конец – делу венец», – пропел Редактор себе под нос. И тут же вспомнил, что до основания Питера здесь стоял город, носящий имя Ландскрона, или, как там его назвал приснившийся ему волхв? Вспомнил! «Венец Земли». «Конец – делу венец», – опять пропел он, пытаясь разглядеть купол Исаакиевского собора. Вот всякие там корабли и шхуны по этому мелкому заливу и шли в Неву на торги мимо морской стражи на Котлине, потому как глубокий фарватер, только около острова и проходит. Шли в Неву, а оттуда в Ладогу. А там разбегайся. Хоть в Свирь из нее в Онегу, а далее на север к Соловкам, или на юг в Волгу. Хоть сразу в Волхов и в Новгород, Хоть еще куда. Такая торная дорога…. Он вдруг хлопнул себя по лбу. Дорога, которая меняется каждый миг. Дорога по воде. Все течет – все изменяется!!!
Вот дурак, что же я сразу не понял! Дорога – это Нева. Дорога из Балтики в Ладогу. И здесь устье, то есть ее конец. Опять Конец!!! А там начало. А в начале дороги стоит второй остров. Второй ключ к этой дороге. Орешек! Шлиссельбург. Вот он, где ответ! В его мозгу отчетливо зазвучал голос Троянова жреца. «То, что принесла смуглая дева из дальних земель, от древних жрецов. То, что ты назвал чашей, а мы зовем мудростью, а кто-то зовет эликсиром жизни или еще как, спрятано в советах мудрого бога посланных людям. Ищи это там, где начинается дорога, которая меняется каждый миг. Если ты меня понял, то найдешь».
– Я тебя понял!!! – крикнул он в сторону Котлина.
– Чего кричишь? Чего понял? – отозвался Продюсер, – Понял, почему этот карла без длинной бороды вместе с царской четой на прогулку по Стрельне вышел?
– Да ну тебя, – невежливо отмахнулся Редактор, – Я понял, где надо искать Чашу.
– Господа! – высокопарно заявил, подходя ко всем, Банкир, – Господа! А не отпраздновать ли нам приезд в резиденцию президента России. Тем более, что я не за рулем. Такое вот предложение. Кстати ресторанчик мне приглянулся. Уютно, не шумно, не людно и вполне экономично по ценам, – он помолчал, добавил, – А то некоторые упражняются в ехидстве, от избытка свободного времени, а другие кричат в морские дали, пытаясь докричаться до Кронштадта. Есть возражения?
– Возражений нет, – хором ответила компания.
В ресторанчике они оказались в гордом одиночестве, не смотря на пятницу. Правда в дальнем углу за столом сидел и коротал время за рюмкой водки седой старик. Через некоторое время разговор за столиком завертелся вокруг Шум-горы, могилы Рюрика, речки Луги и вообще последних дней их экспедиции. Учитывая, что посетителей не было, компания не сдерживала себя ни в выражениях, ни в громкости трансляции собственных мыслей. Неожиданно старик сидевший в углу встал и, подойдя к столику, тихо спросил.
– Извините молодые люди, можно вопрос?