Он опять оказался в величественном храме, у подножья которого подковой расстилалось синее озеро Ишеру. В том храме, где его северного волхва красные жрецы Богини Властительницы Востока обучали премудростям строительства усыпальниц для владык. Он лежал на золотистых львиных шкурах настеленных прямо на грубые камни, перекрывающие высокие колонны, поднимающиеся к небу как стволы гигантских деревьев. Редактор сразу узнал святилище Мут, расположенное на южном конце храмового комплекса Карнака, центра Верхнего Египта. С высоты гранитного потолка, настеленного почти вровень с победными обелисками фараонов, он хорошо различал стоящую на берегу священного пруда статую изображающую Сехмет, сидящую на престоле. Ее голову венчал круглый модиус – корона египетских цариц с вздымающимися священными змеями и с солнечными дисками. Еще две более крупные священные змеи подняли свои головы с раздутыми капюшонами справа и слева от ее трона. Корону венчали два стилизованных соколиных пера – «шути», символически передающие представление о двойственности земного пространства. Напоминающие смертным, что существуют два горизонта этого мира, две реки, несущие свои воды в мир людей и мир богов. В левой руке каменная богиня держала символ вечной жизни анх – крест с кольцом сверху, а в правой – скипетр в виде стебля и цветка лотоса, символизирующий вечную молодость самой богини. Статуя даже с такой высоты казалась живой. Львиный лик Сехмет постоянно менялся в лучах солнца, ее короткая грива переливалась золотом, бретели длинного платья, на которых с помощью рельефа была имитирована вышивка, кажется, врезались в ее нежную кожу.
– Любуешься? – спросил вкрадчивый тихий голос.
Редактор повернулся на его звук. Увидел рядом с собой обворожительную египтянку в прозрачном хитоне, играющую длинным мехом львиной гривы, от шкуры, расстеленной на камнях. Она капризно надула пухлые губки. Черные ее миндалевидные глаза смотрели с вопросом, спрятанным в их бездонной глубине.
– Великая Богиня, – ответил Редактор, показывая вниз на статую.
Египтянка фыркнула, как кошка и резко отвернулась. От этого движения туника полностью соскользнула с плеч и упала на шкуру. Редактор не знал, что делать. В этот момент жрица так же резко повернулась к нему.
– Я лучше! – выдохнула она.
Ее обнаженное тело терялось в меховых волнах расстеленных шкур. Редактор сейчас понял, что он было не смуглым, как ему казалось, а золотистым. Цвета песка пустыни, цвета львиной шкуры, цвета полуденного солнца. От него даже исходил жар, как от этого солнца. Испепеляющий жар женского тела и страсти. Жрица опустила длинные черные ресница и смотрела на него из-за этой завесы. Но все равно было видно, как в ее маслянистых глазах вспыхивали огоньки, манящие его и лишающие всякого желания сопротивляться ее напору.
– Этому тебя здесь тогда не учили, – прошептала жрица и, взяв его руки, положила их себе на маленькие упругие груди, – Не учили, а сейчас научим, – она дохнула ему в лицо дыханием, несущим аромат каких-то трав и зной пустыни и он растворился в нем, отдав себя всего ей.
Очнулся он от света пламени бившего ему в глаза. Вокруг стояли воины в красных плащах с горящими факелами в руках. На небе сияла полная луна, а вокруг нее рассыпались яркие звезды. Редактор узнал созвездие Ориона. Старший воин кивком головы позвал его следовать за ними. Редактор встал и пошел по освещенным колеблющимся пламенем лестницам. Они шли долго и вот перед ним распахнулись тяжелые золотые двери святилища Мут. Этот храм был посвящен богине Матери. У нее было много имен: Мут, Исида, Нехбет. Редактор вспомнил, что где-то он читал, что именно она была хранительницей Книги мертвых, сокровищницы тайных знаний богов и людей. Еще он вспомнил, что изображали ее трехликой. Дочь солнца, воплощение на земле жены Бога Богов Птаха – самой Сехмет, поддерживающей вселенский миропорядок, грозная и милостивая, она повелевала здесь в Карнаке «великими печами», в которых сжигали врагов и недоброжелателей ее подданных. Повелительница миров сидела в глубине зала, в сумерках, куда не падал свет от горящих масленых светильников. Огромным темным пятном угадывался ее трон, стоящий в тени восьми огромных колонн. Редактор шел между стражей храма, приближаясь к ней. Он готов был увидеть Мут в ее триумфальной форме – в виде женщины с тремя головами – львицы в короне шути, женщины в короне па-схемти и самки коршуна в короне дешрет. Он почти уже различал в темноте ее львиные лапы, золотые крылья и огромный фаллос. Так он читал об этой богине в книгах о древнем Египте. Факельщики отстали, и свет от их факелов не достигал трона. Редактор собрался с силами и готов уже был сделать последние шаги, отделявшие его от богини, когда дорогу ему заступил карлик. Он был маленького роста, но это был воин. В доспехах, с коротким мечом, в накинутом на плечи красном плаще с горящей на нем золотой львицей стоящей на задних лапах. Второй карлик подходил к нему с другой стороны. Редактор замедлил шаг.
– Стой! – грозно сказал карлик, – Стой, где стоишь!
Редактор остановился. И в тот же миг зал наполнился звуками тихой музыки. К музыке присоединилось такое же тихое пение. Редактор встал на том месте, где был остановлен карликами. Один из них подошел к нему и, взяв за плечи, развернул спиной к трону и лицом к залу. В дрожащем свете масляных светильников и неверном свете качающегося пламени факелов в зал входили стелющимся шагом высшие жрицы святилища. Их звали «супругами бога» или «повелительницами красот Мут». Их было много. Они почти заполнили весь зал. Это был целый зал красавиц, не скрывающих свою красоту ничем. Воины отступили в проемы между колоннами, а жрицы пели и танцевали в центре зала. Кто-то шепнул в ухо Редактору.
– Это обряд посвящения. Это обряд, который помогает смертному обрести божественность и победить смерть.
Жрицы танцевали, приближаясь к нему все ближе и ближе. В руках у каждой из них была чаша из прозрачного камня с ярко-красным напитком, напоминающим кровь. Тот же голос шепнул ему опять.
– В одной из чаш напиток бессмертия. В остальных яд кобры, разведенный соком граната. Выбери себе чашу.
– Бред какой-то, – подумал Редактор, – Приснится же такое. Как у Садко. Выбери себе невесту и ступай в Господи Великий Новгород, если угадаешь какая из них Чернава. Да еще спать с ней ложись…
– Выбирай! – настойчиво шепнул голос.
– А в чем бессмертие? – неожиданно даже для себя спросил Редактор.
– В том, что бы видеть другие миры и другие времена. В том, чтобы смог отодвинуть щит между миром людей и миром предков и плыть по рекам бытия туда и обратно, – голос был женским, но бесстрастным.
От дыхания говорящей шевелились волосы на затылке. Редактор боялся повернуться и увидеть сразу три головы богини Мут, склоненные над ним. Вдруг он уловил в этом дыхании едва уловимый аромат трав и зноя пустыни. Он обернулся. Сзади никого не было. А жрицы уже кружились около него, протягивая свои чаши.
Девушки были все прекрасны и все на одно лицо. Их волосы рассыпались по плечам, перехваченные на лбу золотой змей, поднявшей свою голову над челом каждой. Тонкие их талии изгибались в такт музыке. Миндалевидные глаза призывно блестели. Кожа светилась золотом песка египетской пустыни. Все они были похожи на ту жрицу, что подарила ему любовь на крыше храма Карнака. Редактор закрыл глаза соображая, как бы ему выбрать чашу без яда. Он не увидел, как в хоровод из-за его спины вошла еще одна жрица. Не увидел, но опять почувствовал, как на него пахнуло зноем пустыни. Он втянул в себя аромат колдовских трав и уверено взял за запястье ту, от которой пахнуло этим ароматом. Потянул ее к себе, глянул в лицо. Что-то знакомое мелькнуло в глубине ее бездонных глаз. Он уверенно взял из ее рук чашу и залпом выпил.
– Ишь, какой! – звонко засмеялась та, у которой он выпил напиток, – Быть тебе бессмертным!
С этими словами девушка нырнула за его спину. Карлик развернул Редактора. Перед ним на троне сидела богиня в царственных одеждах с двойной короной на голове, с черными волосами, убранными в замысловатую прическу с вплетенными в нее золотыми змеями. Она улыбалась, глядя на него.
– Быть тебе бессмертным! – повторила богиня.
– А если я… не готов? – неожиданно для себя возразил Редактор.
– Быть, – рыкнула богиня и на ее плечах уже была не милая головка жрицы, а львиная голова с золотой гривой, – Пора…
– Эй, Редактор, просыпайся. Пора, – стоял над ним Банкир.
– Куда пора? – обалдело хлопая глазами, спросил Редактор, не понимая, где он.
– В крепость пора. В Орешек. В Шлиссельбург, если тебе так больше нравиться, – пояснил Банкир.
– К старцам в гости, – добавил Продюсер, – Коли не забыл еще таких. Бравых офицеров его императорского величества.
– Понял, понял, – начал приходить в себя Редактор, – Мы вчера не перебрали?
– Никак нет, – браво ответил Оператор, – Самую малость с устатку. А что?
– Сниться всякая чертовщина, – Редактор уже сбросил одеяло и сладко потягивался, сидя на диване, – А кофеек есть?
– Есть. Вставай, позавтракаем, и в путь, – кинул через плечо Банкир, собирая вещи.
Редактор встал, протянул руку к рубашке, висящей на кресле. Глаза его встретились с масляными очами египетской девы с картины на стене. Он улыбнулся и озорно подмигнул ей. В ответ египтянка тоже слегка раздвинула пухлые губки в улыбке и так же озорно подмигнула ему в ответ. Он так и застыл с протянутой к рубашке рукой, пока прямо в эту руку Банкир не вставил кружку горячего кофе. День начинался забавно.
Глава 11. Встреча со старыми знакомцами
Выехали как в прошлый раз к памятнику Петру, стоящему у пристани. Петр, соответствуя титулу основателя, стоял, отставив правую ногу, придерживая шпагу, и зорко смотрел вдаль.
– Глянь-ка Редактор, – Продюсер уже выбрался из машины и обходил Петра по кругу, – А шпагу-то ему вернули.
– У него в прошлый раз шпаги не было, – пояснил Редактор оторопело смотревшему на них Банкиру, – Спер видать кто-то.