Глава 12. Дорога в Навь
Редактор в это время прогуливался по берегу озера, выйдя в маленькую калитку в крепостной стене, ведущую из двора цитадели на волю. Повернул направо к мемориалу морской береговой батарее, охранявшей во время войны «Дорогу жизни». Дошел до мыса и сел на лавочке под высокой сосной. Нева, вытекая из Ладожского озера, двумя рукавами охватила остров, медленно унося серые воды в Балтийское море. «Дорога, меняющаяся каждый миг», – вспомнил он опять слова волхва. Посмотрел на Ладогу. Волны мягко набегали на берег и откатывались назад, ежеминутно меняя свои очертания и цвет. Солнечные лучики играли в белых барашках бурунов. Вдруг прямо от мыса, на котором он сидел, в озеро пролегла белая дорожка, по которой запрыгали солнечные зайчики, и тут же пропала. Редактор поднял взгляд, посмотрел вдаль. Противоположного берега видно не было, не смотря на погожий день. Где-то там Валаам, устье реки Свири, связывающей Ладогу с Онегой – продолжение дороги на Белое озеро, а далее в Волгу или на Белое море. Подул ветерок. Озеро тут же нахмурилось. Веселых солнечных зайчиков сменили злые гребешки волн, хищно изогнувшиеся в своем стремлении выскочить на берег. «Дорога, меняющаяся каждый миг», – всплыла из-под сознания фраза.
– А кто сказал, что дорога начинается здесь!!? – в голос крикнул Редактор. Сам себе ответил спокойно, – Никто.
Он прикрыл глаза, начал вспоминать тот сон про Ниен и волхва, когда он, будучи Митяем, задал свой вопрос о чаше. Что там ответил ему кудесник, любимец богов? «То, что принесла смуглая дева из дальних земель, от древних жрецов. То, что ты назвал чашей, а мы зовем мудростью, а кто-то зовет эликсиром жизни или еще как, спрятано в советах мудрого бога посланных людям», – вспомнил он. Не то! Что-то было еще? «Ищи это там, где начинается дорога, которая меняется каждый миг. Если ты меня понял, то найдешь», – как будто кто-то громко произнес у него над ухом. Вот! Вот это то! Где начинается дорога? Здесь ее продолжение. А начинается она надо полагать, там, где свою столицу ставил Рюрик. А это значит на Волхове. В Старой Ладоге.
– Может быть! – подтвердил его мысль твердый уверенный голос.
У сосны, опираясь на ее кривой ствол, стоял Николай Николаевич Вышемирский.
– Добрый день, ваше благородие, – поднимаясь и направляясь к нему, сказал Редактор, – Очень рад, искренне рад.
– А уж, как я рад, – Вышемирский шагнул ему на встречу, – Упреждаю ваш вопрос. Мы здесь не работаем.
– Вы провидец, – засмеялся Редактор, – Как вы живете-поживаете?
– Молодеем милостивый государь. Молодеем и наслаждаемся жизнью. А вам, как я вижу, все тайные тайны покоя не дают?
– Представьте себе, – Редактор подошел, они обнялись, – Вот очередная позвала в дорогу, – он достал из кармана копию карты бога Птаха.
Вышемирский взял карту, сел на лавочку и стал внимательно разглядывать иероглифы. Он повертел ее. Потом прикрыл один глаз и опять всмотрелся в карту.
– Веретено мира, – коротко сделал он свой вывод, – Это веретено мира, а вы-то что ищете?
– Мы? – опешил Редактор, – А хрен его знает! – рассмеялся сам, осознав суть вопроса.
– Вот то-то и оно! – страж поднял палец, – Вы бы разобрались господа хорошие.
– Однако, может мы ищем Святой Грааль, – решительно выпалил Редактор.
– Чего? – Вышемирский склонил голову на бок.
«Как тот дед Щукарь в Изборске», – мелькнула мысль у Редактора.
– Чего вы ищите? – еще раз переспросил страж.
– Ну, – неуверенно повторил Редактор, – Скажем, к примеру, Святой Грааль.
– А чего не Гиперборею, или там Атлантиду?
– Так сказано у древних, – начал вяло защищаться Редактор, – «Священный Грааль является краеугольным камнем. Этот краеугольный камень должен вернуться домой, найти покой в гробнице под розой, что в храме под звездами. Меч и сосуд охраняют там вход. На гробнице установлено яблоко. Там, в храме, рыцарь лежит, у него Грааль. Только достойному дано его найти».
– Во-первых, – тоном учителя поправил Николай Николаевич, – Не Священный, а Святой. Во-вторых, кто вам сказал, что это здесь надо искать…
– Во-первых, – запальчиво перебил его Редактор, – Гробницу под розой, то есть гробницу Рюрика под Линией Розы мы нашли. Во-вторых, меч, который меч Ориона, или ось Питера мы то же нашли. Теперь ищем сосуд, то есть чашу, охраняющую вход. И мне кажется – это Орешек.
– Предположим, – спокойно согласился Вышемирский, – Но тогда это только вход. Вы поняли меня, милостивый государь, это вход, а не выход. Вход к тому месту, где Храм под звездами. В том Храме лежит рыцарь, над которым яблоко, и у которого Грааль. Осталось понять, что такое яблоко, что такое Грааль и где это место? – он улыбнулся.
– Редактор! – послышался голос Продюсера, – Ты где?
– Ухожу, милостивый государь, – встал Вышемирский, – Позвольте откланяться.
– До новых встреч, – пожал ему руку Редактор.
– Вы на правильном пути, – подмигнул тот, – Ищите и обрящите. Там, где начинается дорога….
– Редактор! – раздалось ближе.
– Тут я, – откликнулся он.
– И помните, только достойному дано его найти. Только достойному… Подошли Продюсер с Банкиром и тут же вывалили ему версию про Навь, Навские дороги и Навских братьев. Редактор выслушал и одобрил. Потом поделился с ними своими мыслями насчет того, что дорога из Нави здесь не начинается, а идет дальше по озеру, потому и двигать надо на ту сторону озера, по всей видимости, к старой столице князя Рюрика – Ладоге. Все согласились и пошли искать Оператора, потерявшегося в коридорах и камерах Секретного Дома.
Оператор снимал карцер. Железную койку, пристегнутую к стене, серую арестантскую шинель, висевшую рядом с койкой, маленькое окошко, в которое надзиратель смотрел за арестантом. Потом пошел к застекленному стенду с формой тюремной команды. Начал искать точку, чтобы запечатлеть все эти кивера, ленты, перевязи, шомпольные ружья и прочие атрибуты грозных стражей русской Бастилии. Ничего не выходило. Стекло бликовало и на всех кадрах играли несерьезные солнечные зайчики, мешавшие понять и осознать мрачность казематной жизни узников. Подошла музейная дама. Посмотрела на муки мастера кинокамеры и, войдя в его положение, предложила открыть витрину, дабы убрать из кадра предательское стекло. Оператор с благодарностью согласился. Дама достала ключи и, отомкнув замки, открыла створки. Вежливо отошла к окошку, дабы не мешать работе профессионала. Оператор установил штатив с камерой и скрупулезно начал снимать облачения хранителей государственных тайн.
– Ты не мог бы любезный подвинуться чуток? – спросил скрипучий голос, – Нам тут с господином Лукасинским надобно до ветру сходить.
Оператор скосил глаза на голос. В коридоре стоял древний старец в сопровождении офицера арестантской команды. Оператор внимательно осмотрел неизвестного ему сгорбленного старика с длинной бородой под охраной особого офицера, жестом не позволявшего приближаться к узнику. Судя по словам сопровождавшего, это был Валериан Лукасинский. Оператор применил все свое обаяние, и дежурный офицер разрешил ему подойти к Лукасинскому, который быстро задал три вопроса: «Который теперь год? Кто в Польше? Что в Польше?». Грозный жест офицера и нахмуренные брови не дали ему возможности ответить. Вспомнив с прошлого приезда о том, что история загадочного свитка, которою они расследовали в предыдущей экспедиции, началась с Лукасинского, Оператор быстро задал встречный вопрос: «Был ли свиток?». Старец удивленно вскинул брови и кивнул. Офицер схватился за эфес сабли, но Оператора уже ничего не могло остановить. «На каком языке?». Тюремщик уже впихнул сидельца в камеру и закрывал засов, когда из-за двери раздалось: «На арамейском!». В тот же момент женский голос спросил.
– Вы закончили, уважаемый?
– Да, – очнувшись от видения, ответил Оператор.
– Тогда я закрою стенд?
– Спасибо. Большое Вам спасибо, – Оператор начал складывать штатив, увидев приближавшихся к нему друзей.
Все встретились в середине коридора. Поблагодарили музейную даму и направились во двор крепости. По дороге Оператор рассказал о своем видении, а друзья поведали ему о своих открытиях. Картина складывалась достаточно ясная. Поиски их здесь результата не дали, но и не заканчивались, определив направление дальнейшего их продолжения на другой берег Ладоги.
Паром ждал их у пирса. Капитан заметно подобрел, разгрузив с палубы железо, мешки с цементом и другой строительный материал, который сгрузили на берег четыре молчаливых узбека, представлявших здесь доблестный корпус российских реставраторов. По всей видимости, таджики и узбеки теперь главные спецы в реставрации, сделал для себя вывод Редактор, впрочем, как и в строительстве, закончил он мысль. Они прыгнули на палубу ржавой ладьи нового Харона, и тот тут же отвалил к Шлиссельбургу. Команда дружно помахала рукой остающемуся за кормой Орешку.
– До свидания! До новой встречи! – сложив ладони рупором, крикнул Редактор.
– Прошлый раз ты так же опрометчиво обещал вернуться, – не зло напомнил Продюсер.
– Таки и вернулся, – улыбнулся Редактор.
На берегу распрощались с капитаном. Тот уже совсем отмяк.
– Я ребята тут работаю всего месяц, поэтому о тех двух, что вы спрашивали, и не знаю. До меня тут работал Харитон. Вот он может, знал. Так что, извиняйте, – буркнул он напоследок.
– Привет Харитону! – крикнул Продюсер, садясь в машину.
– Куда? – спросил Банкир.
– В гости к Вещему Олегу, – ответил Редактор.
– Тогда на трассу «Кола», – уточнил Банкир и включил мотор.
– Приключения продолжаются! – весело крикнул Оператор и уткнул нос в карту.
Джип крутнулся и покатил на трассу Питер-Москва. Не доезжая Новой Ладоги – порта в устье реки Волхов при ее впадении в Ладожское озеро, Банкир повернул на боковую дорогу и выскочил на трассу Ладога – Волхов, идущую вдоль реки. Километров через десяток впереди показались домики Старой Ладоги.