Возможно, камерный обряд захоронения может подтвердить открытая в километре выше по течению, на берегу реки Луги, каменоломня с остатками тонных гранитных блоков и метровых гранитных пирамидоидов, пригодных для создания сферических конструкций. Выдающийся путешественник и географ П. Семенов-Тянь-Шанский исследовал подобную сферическую конструкцию из дикого камня правильной формы, сложенную в виде полушария размером 6 м в диаметре и 3 м в высоту в урочище села Воздвиженское на северо-востоке Московской обл. Курган, с подобной конструкцией внутри, расположен около д. Дедино округа Передольского погоста, в сакральном комплексе могильника из 40 курганов урочища «Могилы». Полая сфера из плосковатого камня, скрепленного глинистым, обожженным раствором, высотой в 3 м и диаметром в нижнем основании 2,5 м служила, по всей видимости, камерным захоронением.
В искусстве Древнего Египта феникса обычно изображали в виде серой цапли, возможно, из-за того, что эта цапля каждый год совершает перелеты. Существовало поверье, что появление феникса в Гелиополе означает наступление нового цикла, или начало новой эры. Первое появление феникса послужило причиной возникновения культа камня Бенбен, по-видимому, рассматриваемого как «семя» птицы. Этот камень имеет вид правильного пирамидоида и небольшие размеры. (Корень слова бенбен – «Бен» – означает: человеческая сперма, эякуляция или оплодотворение). Необходимо отметить следующие обстоятельства. Подобные пирамидки, но значительно меньших размеров были найдены на месте центрального поселения, которое располагалось около Шум-горы в 200–300 м. Здесь же был найден каменный топор эпохи боевых топоров.
Наиболее реальной версией, которая бы могла гармонично связать находки и объекты исследований, является версия о вторичности использования этносами объектов культа, которая находит подтверждение в материальной культуре народов мира. Каменоломня, снабженная камнями-следовиками для оказания магической помощи каменотесам, в последствии могла перерасти в место поклонения для насельников, которые воспринимали мастерскую разделку гранитных валунов пришлых мастеров за волшебство.
Как бы ни логично выглядела легенда о могиле Рюрика в Шум-горе, строительство которой мог организовать Олег Вещий, по некоторым сообщениям, относившийся к касте жрецов, это всего лишь версия.
П.Е. Сорокин
Ландскрона – Невское устье – Ниеншанц
Первые упоминания о городе, выросшем в окрестностях шведских укреплений в устье реки Охты, – Ниене очень отрывочны. Многочисленные факты свидетельствуют о том, что шведский Ниен попросту вырастает из русского поселения Невское устье. В одном из документов 1615 г. говорится о сборе здесь таможенных пошлин. Это свидетельство относится еще к тому времени, когда северо-запад Новгородской земли был занят шведскими войсками и находился под совместным управлением шведских и новгородских властей, стремившихся возвести на русский престол шведского королевича Карла Филиппа. В нем сообщается, что подъячий Офонасей Бражников «…збирал на Невском устье государственную таможенную пошлину с торговых немецких и русских людей, которые ездили с Невского устья в Орешек и в Новгород и назад и которые… стоя торговали в Невском устье».
В более поздних русских документах Ниен часто, отождествляется с селением Невское устье. Это свидетельствует о том, что речь идет об одном и том же месте и что именно в устье Охты издавна существовала стоянка для судов, велась оживленная международная торговля и взимались таможенные пошлины.[61] Название Ниен, в переводе со шведского, означает Невский. Однако, помимо этого, он именовался также Ниенсканц или Ниеншанц – по названию крепости.
История шведского Ниена, как города, берет свое начало только в 1632 году. 14 июня этого года король Густав II Адольф, командовавший тогда шведскими войсками в Германии и находившийся в городке Гершпруке, вблизи Нюрнберга, подписал первые привилегии на основание города на реке Неве. Изначально новый город, занимавший выгодное географическое положение на важнейшем водном пути из России в Европу, мыслился как один из центров шведско-русской торговли.
Однако только в 1638 году Ниен получил равные права в торговле со старыми городами Восточной Прибалтики. Королева Кристина даровала Ниену стапельное право – разрешение принимать иностранные суда и отправлять свои корабли в другие города с торговыми целями. Были также разделены торговые сферы влияния Ниена и Выборга. Ниену разрешалось торговать с Россией, а торговля с Карелией должна была вестись через Выборг. Тогда же для скорейшего развития нового города ему был предоставлен целый ряд налоговых льгот.
Наконец, в 1642 году, королева Кристина пожаловала Ниену городские права Шведского королевства. Был определен порядок городского управления и штат должностных лиц. Город получил свой герб, на котором был изображен лев с поднятым мечом в лапах, стоящий между двух рек. Была подтверждена портовая свобода Ниена – возможность принимать иностранные суда и вести внутреннюю и внешнюю торговлю. В городе были устроены почтовый и постоялые дворы. Для развития ремесел в Ниене на 4 мили вокруг него запрещалось заниматься ремесленной деятельностью.[62]
В соответствии с городским правом в Ниене существовал магистрат – городское самоуправление. Его возглавляли три бургомистра, которые со своими советами дважды в неделю собирались в ратуше и решали городские дела. Первый из них занимался вопросами юстиции. В его ведении находился городской суд, состоявший из ратманов. Второй бургомистр выполнял полицейские функции. В распоряжении третьего была городская застройка.
В 1671 г., после многочисленных обращений магистрата Ниена к правительству, город наконец-то был отделен от финляндской таможенной камеры и подчинен лифляндской, получив таким образом значительные льготы в налогооблажении.
Сразу же после присоединения Ижорской земли к Швеции началось массовое переселение русских крестьян в Россию несмотря на то, что это было запрещено условиями Столбовского мира. Но особенно этот исход усилился после войны 1656–1661 гг. В связи с этим шведская администрация переселяет на опустевшие земли финнов. Многим шведским дворянам была пожалована земля в Ингерманландии и они привезли с собой своих крестьян из Швеции и Финляндии. С целью привлечения сюда немецкого населения король Густав II Адольф в 1622 году издает манифест с привилегиями и льготами для немецких дворян. При этом обязательным условием получения ими земель в Ингерманландии была обработка их немецкими крестьянами. Однако немецкая сельская колонизация не приняла здесь широких масштабов в отличие от городской. Как и во многих других городах Восточной Прибалтики, в Ниене немцы составляли значительную и наиболее зажиточную часть населения.
В первое время своего существования город достаточно быстро развивался. Известно, что только за период с 1633 по 1644 годы население его выросло на две трети.[63] Вероятно, часть русского населения осталась здесь после перехода земель к Швеции. Среди 67 бюргеров, имевших полные гражданские права, по переписи населения города в 1640 году выделяются четыре русские фамилии. В числе других граждан – 11 – из Германии, 3 из Швеции и 39 выходцев из Финляндии, однако, судя по именам, девять из них также могли быть шведами. Примечательно, что значительная часть этих людей поселилась у устья Охты в 1620-е гг., когда Ниен еще не был признан городом.[64]
Полноправные граждане составляли привилегированную прослойку общества и имели в городе богатые усадьбы. Первоначально это были торговцы, судовладельцы, судоводители и грузчики. Позднее социальный состав населения Ниена менялся. Королевским указом 1675 года было подтверждено, что русскому населению разрешалось селиться в городе и пользоваться одинаковыми правами с его гражданами с условием принятия лютеранской веры, строительства каменных домов и уплаты городских податей. Известно, что в это время в Ниене существовали русские лавки и даже торговая контора.[65]
Общее количество жителей Ниена, отмеченное в Мельничных книгах 1640 года, было – 294 человека. В их числе 124 мужчины и 170 женщин. А всего два года спустя – в 1642 г. городское население возросло до 471 человека (232 мужчины и 239 женщин).[66] Точных сведений о количестве жителей Ниена в более позднее время не сохранилось, однако по приблизительным оценкам оно достигало 2–2,5 тысяч человек. В тогдашней Финляндии только два города – Выборг и Або превосходили Ниен по количеству населения.[67]
Центральная часть города Ниена располагалась на возвышенном правом берегу Охты. В XVII веке эта река носила название Сварте бек (Svarteback) – Черная речка. Примерно в 250 метрах от устья в нее впадала речка Чернавка, засыпанная только в начале XX столетия. Ширина ее составляла около 8-10 м, а ее берега, местами, возвышались над водой на целых четыре метра. В шведское время она называлась Лилья Свартабекен (Lilja Svartabecken) – Черный ручей. Она то и разделяла основную территорию города на две части – северную и южную.
Город Ниен занимал компактную территорию, со всех сторон окруженную, реками, лесами и болотами. Судя по ранним планам, застройка в городе была усадебная, причем улицы в его центральной части проходили вдоль берегов Охты и Чернавки. По проекту Георга Швенгеля (1633–1643 гг.) здесь предполагалась, в основном, прямоугольная планировка кварталов.[68]
Переход от прямоугольной планировки к радиальной предусматривался в северной части города, где от берега Охты веером должны были расходиться три магистральные улицы – Королевская, Средняя и Выборгская. Доминантой, на которую они замыкались, являлась цитадель крепости. Однако, судя по более поздним планам города, проект, в этой его части так и не был осуществлен. И в конце XVII столетия городская застройка, здесь, была разбита на регулярные прямоугольные кварталы.[69]