— Спасибо за предупреждение, ваше высокопревосходительство, ценю ваше доверие и покровительство. А как с этими спиритами быть? Прав Менделеев, мутят народ, в каждой газете статьи про их сеансы и всяческие чудеса. А их не только миряне, но и сельские батюшки читают наверняка. Как бы у них ум за разум не зашел, вот чего боюсь…
— И правильно боишься, — кивнул ему обер-прокурор, — и я о об этом думал, ничего доброго в том нет. Народ словно с цепи сорвался, яви ему чудеса — и все тут! С батюшками надо беседы отдельно вести, чтоб чересчур широко уши свои не распускали, а больше бы о пастве своей заботились.
— Выслать бы тех иностранных медиумов, что народ мутят. И дело с концом, все бы мигом кончилось.
— Ишь, куда хватил! Кто нам такое позволит? Пусть там думают. — Он показал пальцем вверх. — А наше дело маленькое, в церквях бы разброда не допустить, а то слухи доходят о всяких новоявленных старцах, тайных общинах, я уж о раскольниках молчу, что капитал такой скопили, какого у иных православных купцов отродясь не бывало. А трогать их нельзя, шалишь! Они теперь железные дороги строят, торговлю со всей заграницей ведут. А ты хватил, иностранцев выслать…
— Виноват, просто вырвалось…
— Ладно, смотри, чтоб в ином месте где не вырвалось. А если о профессоре нашем еще какие весточки получишь, сразу ко мне. Не нравится он мне, и все тут. Уж больно независим и, опять же, в храм дорогу совсем забыл… Иди отдыхай, — махнул он так и продолжавшему стоять у двери, опираясь на трость, архимандриту.
Глава десятая
В один из вечеров в кабинете на квартире Менделеева собралось около десяти университетских преподавателей, пожелавших дать бой столичным спиритам. Им подали, как и было обещано, чай и баранки. Вначале разговоры шли на отвлеченные темы о предстоящих испытаниях студентов, о болезни некоторых профессоров, но когда появились приглашенные в качестве оппонентов Аксаков, Бутлеров и Вагнер, то Менделеев на правах хозяина постучал ложечкой по стакану и громко объявил:
— Господа, прошу внимания, поскольку большинство из приглашенных в сборе, считаю возможным приступить к нашему первому заседанию. Надеюсь, никто не будет возражать, что первым предоставим слово тем, кто разделяет основы учения так называемого спиритизма, и они нам поведают, какие именно из явлений уважаемая комиссия смогла бы исследовать. Для этого некоторым из нас необходимо будет присутствовать на нескольких сеансах и зафиксировать происходящее. Есть ли иные мнения?
Иных мнений не прозвучало, потому слово предоставили Александру Николаевичу Аксакову. Он откашлялся и начал несколько пафосно, чем тут же вызвал улыбки собравшихся.
— Спасибо, что столь заслуженные и ученые люди нашли время, чтоб выслушать наши доводы и принять участие в изучении таинственных явлений, которые уже заявили о себе во всем мире. Я имею в виду не только Европу, но и американский континент. Как мне известно, все научные явления пока что приходят к нам именно из-за границы и далеко не всегда находят здесь понимание и применение…
— Не потрудитесь ли уточнить, — вставил слово один из присутствующих, — если вы имеете в виду, к примеру, паровой двигатель, то у нас он был изобретен едва ли не раньше, но из-за косности и непонимания наших промышленников…
— Прошу дать мне договорить, — отмахнулся Аксаков, — не буду вдаваться в подробности, но почему-то для продолжения образования выпускники наших университетов едут как раз в Европу, а не в какой-нибудь Китай или Африку. Мне бы хотелось найти у вас взаимопонимание и поддержку в наших открытиях…
— Это вряд ли, — тихо обронил кто-то, но Аксаков, не желая вступать в полемику, продолжил:
— Итак, против явления спиритизма не выступает даже наша святая церковь, а уж кому, как не ей, стоять на страже всяческих лжеучений…
— В вопросе, что Земля круглая, кажется, наша церковь до сих пор остается в неведении, — ехидно прокомментировал другой человек.
— Мы сейчас говорим совершенно о другом предмете, с решением вопроса о котором мы к вам пришли, — не поддался на уход от темы разговора Аксаков. — Сотни, если не тысячи, людей присутствовали на самых разных сеансах, где опытные медиумы заставляли силой своей мысли вращаться столы, появляться непонятным существам, которые производили те или иные действия, а потом таинственным образом исчезали. Я уж не говорю о душах умерших, что дают исчерпывающие ответы на задаваемые им вопросы. Узнав о созданной вами комиссии, по моей просьбе на днях в Петербург приедут известные медиумы: два брата Петти; дала свое согласие на посещение нашей столицы госпожа Клайер, имеющая рекомендации от самых почтенных семейств Европы. Так что мы готовы к сотрудничеству, — закончил он, гордо обвел взглядом лица критически воспринявших его слова профессоров.
— Не знаю, насколько в данном случае возможно сотрудничество, мы, надеюсь, в ваших сеансах никакого участия принимать не станем, — не вставая со своего места, обронил реплику Менделеев. — Я уже побывал на одном из них и едва не лишился своих часов. На что окружающие отреагировали смешками и репликами:
— Да, часы и кошелек лучше дома оставлять…
— Часы — ладно, а вдруг эти медиумы нас в транс введут и выставят тем самым в неприглядном свете? Как тогда быть… — поддержал его другой профессор.
— Господа, господа. — Хозяин дома вновь постучал ложечкой по стакану. — Давайте по сути заявленной темы разговоры вести, а кто шутить изволит, то оставьте на потом. Мне бы хотелось знать, какие именно явления мы намерены исследовать? То, что господин Аксаков нам изложил в своем коротком выступлении, я бы сказал, довольно туманно и не совсем понятно. Может быть, вы, Александр Михайлович, — обратился он к Бутлерову, который до сих пор не сказал ни слова, — предложите нам, так сказать, систему, по которой нам, членам комиссии, следует вести свои наблюдения? А то из слов уважаемого господина Аксакова не совсем ясно, что именно мы должны будем оценить, а потом сделать соответствующие выводы.
— Какую именно систему вы имеете в виду, Дмитрий Иванович? — не поднимая головы, спросил тот. — Вам и решать, коль вы изволили усомниться в происходящих явлениях. Боюсь, наука тут бессильна. Что я могу вам предложить?
Собравшиеся откликнулись на его слова глухим шумом, и некоторые поспешили высказать свое мнение:
— Что ж вы так о науке, Александр Михайлович…
— Наука для того и призвана, чтоб выяснять, что за явления в природе происходят, а не только наблюдать и слепо соглашаться со всем…
— И это говорит профессор университета…
Уловив негативное настроение на свои слова, Бутлеров поспешил исправить смысл произнесенной им последней фразы:
— Я имел в виду, что пока наукой не доказано, что наблюдаемые нами явления имеют под собой земную природу. То явления иного порядка, а уж какого — решать вам, уважаемые члены комиссии, коль вам нашего слова недостаточно.
Менделеев поспешил разрядить обстановку:
— Давайте не будем затевать спор на пустом месте. Мы еще не приступили к работе, а уже наблюдаем полные расхождения во взглядах. Но от себя хочу добавить: эти таинственные явления заставляют многих усомниться в подлинности происходящего. Потому и создана наша комиссия. Не на вред, а на пользу. Мы не судебные следователи и нарушения каких-то законов искать не станем. Нам нужно просто убедиться в чистоте проводимых вами, скажем так, опытов.
— Кто же вам мешает? — подал голос Вагнер. — Этими явлениями интересуются многие. К примеру, ко мне обратился известный писатель Федор Достоевский и просил разрешения присутствовать на наших сеансах.
— А ко мне прислал подобное прошение другой наверняка известный вам литератор — Николай Лесков, с той же самой просьбой, поддержал его Аксаков.
— Хорошо, хорошо, но не об этом речь, — поднял вверх руку Менделеев, — но нам нужна система наблюдений, о чем и просил высказать свое мнение уважаемого Александра Михайловича. К примеру, явление духов — это одно. Верчение столов — уже явление несколько иного рода. Может, вы подскажете, Егор Егорович, — адресовал он вопрос Вагнеру.
— Я так понимаю, следует идти по трем направлениям в ваших наблюдениях. Первое — это возникающее перемещение или просто начало движения, происходящие по воле медиума. К таковым можно отнести: приподнимание и вращение стола или иных предметов, вызванные усилиями, исходящими от медиума.
Второе — явление человеческих образов или частей человеческих тел перед присутствующими. И, наконец, явления, совершающиеся в присутствии медиума, но без его непосредственного участия: различные стуки, передвижение мебели, игра музыкальных инструментов, развязывание узлов и тому подобные явления.
— Как-то мне все это ярмарочный балаган напоминает, — высказался один из присутствующих ученых, — там тоже это чудесами называется и за вход деньги берут.
— Я вас попрошу, — вскочил со своего места Бутлеров, — если вы пригласили нас сюда, чтоб сравнить с ярмарочными шутами, то моей ноги здесь больше не будет.
— Не нужно всерьез воспринимать шутки своих коллег, Александр Михайлович, — поспешил успокоить его Менделеев, — давайте лучше решим, где мы сможем наблюдать за вашими, с позволения сказать, опытами, как вы изволили выразиться. Я от себя предлагаю оборудовать для того одно из помещений моей квартиры. Здесь мы никому не помешаем, и посторонние лица присутствовать во время испытаний тоже не смогут без особого на то приглашения.
Аксаков и Бутлеров переглянулись и согласно кивнули.
— Вот только потребуется все задрапировать и еще… — Аксаков сделал небольшую паузу. — Необходим для сопровождения музыкальный инструмент.
— Какой именно? — удивился Менделеев. — А без него никак нельзя? Уж больно хлопотно. Но если вы настаиваете…
— Необходим орган, — объявил Аксаков, — пусть небольшой, но чтоб, был в исправности и органист для игры на нем.
— Я вам помогу в этом, у одних моих родственников есть такой, — предложил свое содействие один из профессоров.