– Но, хозяин! – протестующе возопил бесенок. – Вы же обещали позволить мне уронить на кого-нибудь, что-нибудь тяжелое, а не читать лекцию по этикету! Я уже и кирпич подходящий по дороге приглядел!
– Кто тебе мешает? – пожал я плечами – Совмещай.
Радостно взвизгнув, Чума метнулся к выходу и оставив в не успевших раздвинуться дверях небольшую оплавленную дырочку, буквально через секунду возвратился, волоча в руках кирпич из обожженной глины, раза в четыре превышающий его собственные размеры.
– К его светлости следует обращаться – Его светлость, – начал он, с натугой взлетая повыше, и тщательно прицеливаясь в макушку ближайшего охранника…
Думаю, что этот урок этикета охрана будет вспоминать еще долго. Потом, когда из больницы выйдет. Сотрясение мозгов – штука весьма неприятная, по себе знаю. Однако ж, крепость голов у современных дуболомов весьма впечатляющая. Не выдержавший процедуры обучения кирпич сломался на второй минуте, после чего урок пришлось прекратить. Тем более, что к тому моменту «ученики» вряд ли могли еще что-то понимать из читаемой им лекции.
Так мы и покинули фойе, оставив за собой три бессознательных тела на ковре, одно в кадке из-под фикуса, и уснувшую за своим столом девушку. Ну не мог же я позволить бить тяжелым кирпичом такую очаровательную головку! Это не по-гусарски, господа! Довольный Чума буквально вился вокруг нас трепеща своими недоразвитыми крылышками и все порывался метнуться за еще одним кирпичом.
– Покрепче бы надо! И вообще, я там такой симпатичный шлакоблок видел… Пусти, хозяин, я махом обернусь!
Остановив порыв всерьез заинтересовавшегося возможностями нетрадиционного использования стройматериалов беса, я, достав из кармана путеводную деталь организма жертвы, постарался точнее определить положение маньяка. Черт, слишком много здесь народа, никак не выходит отсеять ненужное сразу и надежно. Что ж, придется искать.
– И где он? – опасливо поглядывая на Чуму, поинтересовался Алекс.
– Рядом, старлей, рядом… Где-то на верхних этажах.
– Обычно там кабинеты руководства. Неужто он и впрямь из высокопоставленных? – Эта мысль похоже весьма нервировала Алекса.
– Какая мне разница… – безразлично пожал я плечами.
– Тебе то да, – удрученно ответил милиционер, – а вот нам палки в колеса будут ставить по полной программе. Довести до суда кого-нибудь из этих… «новых», да если он еще не дай бог иностранец…
– Суд? – я искренне изумился. До сих пор Алекс казался мне вполне адекватным человеком, но откуда тогда у него могла взяться такая глупая мысль, что я могу доверить наказание этого ублюдка суду? Да тем более, нынешнему, с запретом на смертную казнь! Да этому маньяку одной смерти мало будет, чтоб за все свои делишки расплатиться, а он мне о каком-то суде говорит!
По всей видимости, мои мысли столь явственно отразились на лице, что Владимир и Алекс в голос начали убеждать меня, что до суда маньяк все же должен дожить. Надо сказать, что несмотря на довольно убедительную аргументацию, я был отнюдь не склонен выполнить их просьбу, но неожиданно свой голос к работникам правоохранения, присоединила и готесса.
– Гра-аф, – слегка растягивая гласные заговорила она. – Ну подумай сам. Ты совершенно не предусматриваешь воспитательного момента!
– Как это не предусматриваю! – возмутился я. – Да он у меня ТАКОЙ смертью умрет, что потом еще три поколение с ужасом вспоминать его муки будут, а у любого, кто только подумает о том, чтобы повторить эти «подвиги» будет рефлекторное недержание мочи приключаться! Я не я буду, если после его смерти все нынешние маньяки не прекратят свои проделки, и не забьются в самые глубокие норы, дрожа от страха и мечтая только о том, чтобы их миновала чаша сия. Он у меня перед смертью не одну неделю вопить будет, и ад для него мечтой всей жизни окажется!
– Вот-вот, я об этом же! – неожиданно поддержала меня готесса. – Умрет-то он страшно, я в твоих талантах не сомневаюсь, да только, что в том толку? О том, как люди вообще узнают, за что он наказан, ты продумал? Ведь на первый взгляд получится, что ты просто жестоко и беспричинно убил почтенного человека. Пока даже мы не знаем, кто есть маньяк. Так что после этой казни людям и в голову не придет, что это наказание, а не просто жестокая и бесцельная расправа.
– Да? – я призадумался.
Действительно ведь, мне эта мысль и в голову не приходила.
– И что ты предлагаешь?
– Все просто. Отдай его нашим друзьям – она кивнула в сторону Владимира с Александром, – в живом и относительно целом состоянии. Пускай доведут его до суда, там осудят, огласят доказательства его вины, – уверена, что процесс будет громким, и наверняка будет освещаться в прессе, ну а после этого ты и устроишь для него разом и «Варфоломеевскую ночь», и «Утро стрелецкой казни». Что-то мне подсказывает, что особых проблем проникновение в тюрьму для тебя не составит.
– Да не составит, конечно, – я призадумался, отметив, с каким уважением стали смотреть на готессу Александр с Владимиром. А ведь и впрямь, умная девочка…
– Что ж… – Я пожал плечами. – Видимо ты права. Придется отложить окончательную расправу… По крайней мере до суда.
На этих словах Владимир облегченно выдохнул.
– Однако для начала, маньяка поймать следует – добавил я, чтобы мои спутники окончательно не расслаблялись.
Ведя такую беседу, мы поднимались по неширокой лестнице. Правда, вначале Элен хотела поехать на лифте, однако наши спутники в голос запротестовали против такого предложения, утверждая, что лифт легко заблокировать, и останемся мы там, как птицы в маленькой клетке. Ну что ж, они профессионалы, им виднее.
Второй этаж, третий… восьмой. Тут! Кость мертвой жертвы задергалась вовсе уж энергично, и казалось, хотела сама устремиться вперед.
– Вот мы и пришли. Здесь наш маньяк, видите, как амулет дергается? – я выставил косточку на всеобщее обозрение.
– Так что мы медлим? – Элен казалось пританцовывала от нетерпения.
– Подожди, ма шери, тут вроде бы месье Вальдемар желает что-то сказать. Не так ли? – я обратил внимание на мрачную физиономию прокурорского работника.
– Желаю. Судя по табличке, и сердитым взглядам во-он того охранника перед дверью, на которого вы почему-то дружно не обратили внимания, на этом этаже находятся кабинеты высокого начальства. Допускаю, что вам на это глубоко фиолетово, о чем говорит выражение вашего лица. Однако, если мы вломимся сюда, без постановления прокурора, ордера на арест, да о чем я говорю – вообще без каких-либо бумаг, – то ни о каком суде над маньяком вообще и речи идти не будет! Адвокаты прицепятся к нарушению процедуры – и все… хоть завали потом суд доказательствами! Даже если мы им прямо покажем, как он жертву разделывает – все равно выпустить придется. Нарушение процедуры!
– Ну что ж…
Против ожидания Владимира, его пассаж меня ничуть не расстроил. Каюсь, никогда не любил связываться с бумагами и чиновничьей волокитой.
– Значит, возвращаемся к плану один. Я просто прикончу эту сволочь, ну а потом уже вы найдете доказательства его вины. Если надо, могу поднять его в виде зомби – он вам сам и признательное письмо подпишет, и куда трупы стаскивал поведает…
Владимир казалось ошалел от такого предложения, а Алекс лишь хмыкнул, и покосился в мою сторону с заинтересованным блеском в глазах.
– Что же касается охранника… – я посмотрел на свое левое плечо, но там, к моему изумлению, знакомого любителя коньячных ванн не обнаружилось.
– Чума… – позвал я тихонько.
Нет ответа.
– Чума!!! – на этот раз я не стеснялся, вложив в зов некоторую долю магической силы. Охранник начал привставать со своего места, видимо намереваясь указать мне на недопустимость такого поведения, да так и остался, в полуприсяде, с расширившимися от изумления глазами.
– Я здесь, хозяин!
Вверх по лестнице рывками поднимался огромный шлакоблок. Поднимался, разумеется, не просто так, а транспортируемый пыхтящим от натуги бесенком, пребывающим в невидимом состоянии. Без подпитки моей магической энергией, сил у Чумы едва-едва хватало, чтобы тащить столь превышающий его размерами объект, но он старался изо всех силенок, отчаянно трепеща недоразвитыми крылышками.
– Вот, принес. Этот не сломается! – при этих словах беса, шлакоблок наконец преодолел лестницу, взлетел под потолок над самой головой охранника и рухнул вниз.
Удар я успел смягчить лишь в самый последний момент. Смысла убивать честного служаку, всего лишь исполняющего свой долг я не видел, а падение такого «кирпича» вряд ли бы выдержала даже самая дубовая голова. Бессознательный охранник вновь опустился на свой стул.
– А я так старался, хозяин… – печально произнес Чума, вновь примериваясь к шлакоблоку.
– Отставить паденье тяжестей, – приказал я ему, и обернулся к молча наблюдающим эту сценку соратникам, кивком показав на замершее на стуле тело. – Как видите, охрана дает добро.
Распахивая межэтажные двери, за которыми виднелся длинный коридор, я сделал приглашающий жест.
– Прошу.
– П-послушайте. – Владимир слегка заикался, но голос, тем не менее, звучал вполне твердо. – Кто это? – он кивком указал на моего маленького помощника. – Что это за гипноз такой, что может таскать кирпичи и шлакоблоки, а потом бросать их на головы людей? Вообще, вы кто?
– О, дошло, наконец.
Я улыбнулся, в очередной раз обнажая клыки, но как и в прошлые разы, Владимир не обратил на это ровным счетом никакого внимания, лишь поморщился, пробормотав что-то о достижениях современной стоматологии.
– Разумеется, никакой это не гипноз. Позвольте вам представить моего фамильяра-помощника: Чума, бес обыкновенный, рода кладбищенского. Характер имеет склочный, легковоспламеняющийся, склонен к злым шуткам за чужой счет, как и вообще все представители его рода, так что рекомендую быть поосторожней. На язык остер, как в прямом (тут Чума и впрямь вывалил свой длинный, остроконечный язык), так и в переносном смысле.