Красота этого города заложенная в нем при самой его постройке просвечивала даже сквозь позднейшие наслоения стекла и бетона, доставляя моей душе истинное наслаждение. Постепенно, я если и не привык к шуршащему и суетящемуся вокруг народу, то, по крайней мере, перестал обращать на него особое внимание. Душа, – или то что у меня её заменяло, размякла, наслаждаясь гармонией линий, и величием задумки давно почившего архитектора. И вестимо, меня сразу же выдернули из относительно благодушного состояния. Прямо гримаса фортуны в самом классическом варианте. Зайдя в небольшой затемненный переулок, дабы дать небольшой роздых моим утомившимся от обилия солнечного света глазам, мы нос к носу столкнулись с небольшой компанией из трех небритых, плохо одетых личностей окруженных густым туманом выдыхаемого ими перегара.
– Слышь, мужик, прикурить дай! Да типа быстро, я спешу, – окрикнул какой-то тип с отсутствием на лице мыслей и острой нехваткой зубов в ротовом отверстии. Выдающееся пузо даже не намекало, а прямо свидетельствовало о его трепетной любви к пиву и полном неприятии физических упражнений.
– Быстро вам могут только пинок под филейную часть организовать или просто послать на чухонский хутор толстых бабочек ловить. И вообще мы с вами на брудершафт не пили, чтоб на ты переходить.
– Да ты че, рамсы попутал! Я…
Мне что-то не хотелось применять магию, но малость поучить хама было надо. Вот и вышло ненароком, что пистолет уперся прямо в его пузо, вызвав резкую остановку вопля.
– Это что? – голос мгновенно стал заискивающим и скромным.
– Как что? Калькулятор, – ответила готесса прежде, чем я успел раскрыть рот.
– Калькулятор он того… с кнопочками.
– Да нет, родимый, – тут Элен ласково потрепала хама по щеке. – Тот, со многими кнопочками, для предварительных расчетов. А у того калькулятора, что граф тебе к пузу приставил – кнопочка всего одна. Зато расчет ведется окончательный. Ну а перепроверку, если хочешь, с небес вести будешь, на арфе тренькая.
Обычно люди бледнеют, а этот вовсе даже посерел. Стал похож на своеобразную статую, выбитую из бросового дорожного камня. Судя по всему, перспектива получить окончательный расчет с делами земными оказалась ему не близка. А может, он просто не любил играть на арфе?
– Ладно, уматывайте отсюда, – разрешил я, но толстяк все еще стоял, оцепенев от страха. Пришлось сменить тон. – Бежать!
– Носорог плохо видит, но при таком весе это не его проблемы…
Мрачноватый комментарий готессы оказался к месту, поскольку моя команда была воспринята чересчур буквально. Видели слона на прогулке? Я тоже не видел, но данное зрелище было чем-то похоже. Бедные прохожие… Надо каким-то образом исправлять. О, уже не надо. Чума просто не мог упустить такого момента. Крышка оказавшегося на дороге толстяка канализационного люка услужливо отодвинулась…
– Мамонты, мамонты прутся напролом, – продекламировала было Элен, но тут хамоватое создание обрушилось вниз. – А напролом переться не всегда полезно для здоровья.
– Ага, череповато будет, – хихикнул бесенок.
– Зато он наконец-то занял подобающий ему уровень в этом городе. Аккурат пониже уровня пола… или асфальта. Ничего, полежит, синяки да шишки полечит, вдруг да поумнеет.
– Бесполезно, хозяин. Для таких лекарство только доктор Гильотен придумал.
– И то верно. Ладно, ну его… А кстати, где его приятели? – Я огляделся. Пары угрюмых личностей в ближайших окрестностях как не бывало. Испарились, что ли? Ну и ладно… Мне меньше возиться. – Пойдем лучше поближе к реке. Может, хоть она мало изменилась…
Если бы! Довольно скромное предположение, но и оно оказалось несколько преувеличенным. Река, как и в давние времена, все так же неторопливо перекатывала воды с прежним безразличием к творящемуся вокруг. Зато окружающие ее элементы пейзажа… нет, набережная, закованная в каменные плиты, была весьма и весьма, но вот стоящий неподалеку памятник вверг меня в состояние легкого ступора.
– Это что? – ткнул я пальцем в сторону сооружения циклопических размеров, но крайне безобразного со всех точек зрения.
– Памятник.
– Благодарю от всей души… Я бы никак не догадался! Лучше скажи, что он вообще изображает и с какого тяжелого похмелья его ваяли?
– Вполне тебя понимаю. Однако, это еще один образчик всякого рода модернизма и абстракционизма. Ну а наваял ЭТО некто Куршаб Меретелли – один из наиболее любимых скульпторов сильных мира сего. Теперь у нас много таких «шедевров»…
Я искренне попытался разобраться, что же собственно изображалось тут. Получалось, откровенно говоря, малость плоховато, а если честно, то совсем не получалось. Какая-то груда кораблей, поставленных один на другой, а на самом верху корабль побольше. Ну и на нем какая-то непонятная личность с факелом в руке, которая не то потерянную монетку ищет, не то просто смотрит за горизонт и думает, за каким бесом тут очутилась.
– Меретелли, говоришь… Знакомая фамилия.
– Да ну? Никак однофамилец… И чем же был знаменит?
– Знаменитость там и рядом не лежала, – мои губы невольно искривились в подобии улыбки. – Просто у одного моего товарища был денщик с такой фамилией. Редкостная пакость оказалась. Промышлял тем, что воровал ложки, вилки и прочие тарелки. Был за это бит плетьми, но повадки так и не оставил.
– Если это был предок нашего «скульптора», то тогда понятно. Тут ведь вот какая интересная история. Памятник-то в честь Петра Великого…
– Что? И где же там сам император? Уж ничего общего с сей странной фигурой там точно не имеется, да и сомневаюсь я, что он вылез бы на нос корабля с факелом в руке в столь идиотском виде.
– Это еще не самое занятное, – прервала Элен мое вполне заслуженное возмущение. – Сначала это был вовсе не Петр, а совсем даже Колумб, открывающий Америку. Но там как увидели сей монумент, так испугались и отказались сразу же, окончательно и бесповоротно. Тогда этот «ваятель» повздыхал, почесал отсутствие мозгов и побежал жаловаться, что модернизм забижают. А у нас чуть пожалуйся на притеснение извращений, так жалобу сразу удовлетворят. Вот и посоветовали назвать Колумба Петром… И назвал. И поставили.
Ну и безумие в отдельно взятом городе, да и вообще во всем мире в целом. Это же надо так суметь испакостить образ великого императора, столь много для страны сделавшего. Хотя какая может быть связь между страной и этим… Куршабом Меретелли? Ага, ровным счетом никакой. Но и оставлять подобное не годится. Разумеется, рушить ничего не буду, слишком грубо да и не тот стиль действия, к коему стоит часто прибегать. Изящнее надо, изящнее.
– Граф, никак что интересное придумал? Опять лицо стало таким…
– А ты сомневалась? Ладно, шучу. Давай зайдем в какое-нибудь тихое, спокойное, и желательно, темное местечко, там ты и увидишь.
– А я?
– Чума… Ну ты вообще со своим любопытством в любую бочку затычкой залезешь. Нет, куда бы направиться?
– Да вот хотя бы, – взгляд готессы устремился в каком-то определенном направлении. – Там, как я понимаю, самое место для подобного рода занятий.
Посмотрим, что там высмотрела любопытная готесса. Магазин, отделение какого-то банка, кафе, салон магии и колдовства. Что? Ничего не понимаю! Все места, так или иначе имеющие отношение к мистике, видны таким как я за версту, а то и далее. Но я НИЧЕГО не ощущаю! Как так?
На всякий случай, проверил внутреннее зрение. Вот Чума так и полыхает темным сиянием – магическое создание, ему положено… Вот Элен – на ярком пятне ауры явственно видны темные паутинки наложенных мной втихомолку защитных чар. Да, я понимаю, что светлые заклинания были бы гораздо лучше, но что поделать – магия света и я, как представитель вампирского рода – вещи несочетаемые. Обхожусь тем, что имею… И все! Больше никаких признаков магии! Но это же невозможно! Не смешно, однако! Даже когда хотят скрыть наличие чар в том или ином месте, то их просто смазывают, как бы размывают их по площади, поскольку просто скрыть выделение энергии практически невозможно.
Да и как такое могло быть? Нигде мистиков нет, а тут аж целый салон имеется?
Наконец я остановился на единственном приемлемом объяснении, которое именно в тот момент и было озвучено Чумой.
– Шарлатаны… Хозяин, но обстановка там самое то. Пошли, зайдем.
– Бес дело говорит, заодно и познакомишься местными экстрасексами и всякими личностями с девизом вроде «снимаю порчу, вешаю на уши».
– Почему бы и нет? Посетим, посмотрим на тех, кто сейчас решил назвать себя магами.
Стоило зайти внутрь, как в нос ударил резкий, слишком резкий аромат восточных благовоний. Помилосердствуйте, они хороши в малой концентрации, но никак не в такой. Вон, у готессы чих на этой почве пошел.
– А-пчхи! Сволочи! А-пчхи! Гады! А-пчхи! Да дайте же кто-нибудь противогаз!
– С чего вдруг столь бурная реакция, красавица?
– Да они в свои ароматические курения какую-то дурманящую травку подсыпали, – огрызнулась Элен. – Наверное таким образом клиентура лучше ведется. А у меня на эту пакость – аллергия.
Неприятное открытие. Но и на сей случай есть определенные чары. Они как бы стимулируют обмен веществ, заставляя организм человека в ускоренном режиме выбрасывать и нейтрализовывать все чужеродные вещества, особенно ядовитые, в том числе и дурманящие разум. Пара пассов перед лицом готессы, энергетический выплеск…
– Все, прошел дурман?
– Как рукой сняло, извини за каламбур.
– Вы к магу Серафиму на прием? – почти безразлично поинтересовалась женщина лет тридцати с блеклым, невыразительным лицом. – Тогда запишитесь, у него сегодня и так клиентов много.
– Много? Ну это не слишком страшно, – я извлек из кармана несколько банкнот и передал женщине. – Это в качестве аванса. Так что я пройду, посижу, послушаю. Проблемы есть?
– Н-нет… Конечно, проходите. Я тотчас скажу, чтобы Серафим принял без очереди.
– Не стоит. Я с девушкой лучше просто посижу, посмотрю. Место тут мне нравится. Так что идите, сударыня, а мы уж сами разберемся.