И Рыжий задорно взглянул на меня.
–А у вас что хорошего в школе?
–Да ничего абсолютно! Мечтаю поскорее закончить. У меня там только одна подруга – Алина, Алишка. Она такая… нормальная девчонка, можно сказать, серьезная. Но вот когда мы с ней вместе, мы становимся такими сумасшедшими, ржем… то есть смеемся без повода, можем и парней подразнить.– Я подкинула в огонь веточку неизвестного дерева.– Мы становимся такими, от которых, взрослые говорят, надо держаться подальше. Ты понимаешь?
–Си. Конечно. А парень у тебя есть?
–Парня нет. А у тебя – девчонка?
–Девчонки нет. Друг есть – Фердинанд. Мы с ним примерно такие же, как вы с этой… как ее звать?
–Алина. Я ее Алишкой зову.
–Ну вот. Мы с Фердинандом такие же, как вы с Алиной. Мы вдвоем тоже становимся очень шумными.
Да, костер и вправду сближает. Но нас с Саней еще раньше сблизила синяя птица. Велосипеды и звезды. Атлантический океан. Вся Куба. Мы сидели с ним, прямо на песке, обнявшись за плечи. Глядя на блики огня, под шорох набегающих и убегающих волн, я рассказала Сане о своей жизни. О маме и об отце. О классе.
–Ты что хочешь делать в будущем?
–Буду поступать в университет в Гаване.
–А ты не думаешь уехать в Америку, как Хосе?
–Уехать!– Саня усмехнулся.– Нам не разрешены зарубежные поездки. В США можно только уплыть – тайком на плоту. Но я не уплыву. Я люблю Кубу. Здесь тоже будет все хорошо. Я верю. А ты чем в будущем собираешься заняться?
–Буду врачом, как мама.
Саня помолчал. Потрепал челку. А потом смущенно сказал:
–А тебе не кажется, Дженя, что мы на нашей планете нашлись? Ты – маленькая песчинка России. Я – маленькая песчинка Кубы. И мы никогда бы не встретились, лежали бы в своих ямках. И вдруг вместе сидим тут. У моря. Глядим на костер. Я тебе благодарен за поездку.
–Костер затухает…– сказала я с грустью.– Сань, я тебе тоже благодарна. И своему дедушке Васе благодарна. Если бы они с твоим дедом Андреем не учились в одном классе, в одной школе, мы никогда бы не встретились.
–Ты меня с ним познакомишь?– спросил Саня.– Если я приеду к вам, конечно.
–Нет, Саня. Не смогу. Он умер уже.
Саня хлопнул себя по лбу.
–Да, правда! Дед же говорил. Горевал. Рюмку рома сразу принял… Жаль, что твой дед не узнает, что его внучка и внук его друга сидят сейчас на бережку рядышком.– Саня потерся щекой о мою шершавую щеку.
–Знаешь, Саша, я иногда думаю, что люди, ушедшие от нас, все о нас знают. Им становятся известны все наши секреты. Все-все. И что мой дедушка Вася нас видит сейчас. Как мы сидим рядышком.
–Да? Интересно!– Саня замолчал, поворошил челку, потом – палочкой – костер.– Какая ты умная, Дженя. Это и правда может так быть.– Он замолчал, размышляя.– Да, я думаю – может. И это очень чудесно.
Я еще хотела добавить, что случайностей не бывает. Что, наверное, мы и правда нашлись. Навсегда или нет – не знаю. Будущее покажет. Но это показалось мне слишком пафосным, что ли. Поэтому я промолчала.
И Саня снова потерся носом о мой нос и вдруг поцеловал меня в щеку, а потом в губы. Тепло и сладко.
И опять самолетик, в глубине своего моторного сердца помнивший, наверное, русское небо, перевез нас через всю Кубу в Гавану. Мы не взяли конфет у той же самой стюардессы, и я надеюсь, она угостила ими вечером своих детей. Сына и дочь. Мне так хотелось, чтобы у этой красивой, смуглокожей женщины в форме, похожей на форму наших стюардесс, были мальчик и девочка. Двое детей, сын и дочь. Я считаю это идеальным вариантом для любой семьи.
С местного аэропорта в Гаване – на автовокзал, такой же старый, как многие провинциальные автовокзалы в России. Мы с мамой ездили к ее сестре, которая живет под Рязанью. Автобус в ее городок отходил с такого же непрезентабельного вокзальчика.
Автобус мы с Саней ждали долго, и я успела погулять по окрестностям. Тут были старые дома. Надо полагать, что внутри них не было плазменных телевизоров и евроремонтов. Крыши у всех плоские, как у обувных коробок. Но это нормально, климат такой – дожди редкие гости. Прямо на улице кубинцы резались в домино. Выставили столик на тротуар, сами сидели на табуретках. Мужчины не молчали, галдеж стоял ого-го какой, и костяшками домино они стучали так громко, как будто забивали гвозди. Гоняли мальчишки на велосипедах. Кричали так же, как у нас на подмосковных дачах. Я наблюдала за всем этим и вдруг кто-то как рванет мою сумочку с плеча. Хорошо, что ремешок выдержал. Я схватилась за сумку, в которой было все мое состояние – деньги, билеты на самолет, и оглянулась: пацаненок лет десяти удирал от меня во весь дух, а два другие, поотстав, медленно бежали задом наперед и по-шпионски на меня смотрели. Один нагло смеялся при этом!
Санька что-то прокричал сорванцам по-испански и погрозил кулаком.
–Крепче сумку держи,– предупредил он,– а еще лучше – спрячь в рюкзак. Иначе останешься здесь насовсем.
А я подумала: неплохой вариант!
Но ведь тут отдыхать хорошо. А вот как жить? Когда всего не хватает?
Ой, ну и составили нам маршрутик… Ни дня отдыха. Снова дорога. На этот раз в город Тринидад. Автобус хороший, а дорога долгая. Она вьется среди кокосовых и банановых рощ, апельсиновых садов и многокилометровых плантаций сахарного тростника.
–У вас дороги отличные,– говорю Сане. И правда: едем – ни ухабов, ни рытвин.– У нас они намного хуже…
–Хоть что-то хорошее есть,– пробормотал Саня.
–Это, наверное, потому что у вас температура воздуха всегда одинаковая. А у нас – зимой морозы под тридцать, летом такая же жара. Вот асфальт и трещит.
–Как же вы живете в такие морозы?
–Очень даже хорошо живем, в шубах ходим и валенках.
–Хотел бы взглянуть на тебя в шубе и валенках!
–Да взглянешь, взглянешь…
–Я фильм у тебя на компьютере посмотрел. Про зиму. Там была девушка в зимней одежде.
–Что за фильм про зиму? Не помню.
–Про девочку-охотницу.
–А! Ты «Беличью шкурку» имеешь в виду.
–Си. Мне очень понравилось. Там природа очень чудесная. Такое все торжественное, белое. Снег очень чудесный. Хочется его увидеть. И девочка очень чудесная. На тебя похожа. Там парень ее разлюбил, и он знаешь, душка.
–Да. Хороший фильм, мне тоже нравится.
…Юрка был влюблен в Натку. Бродил за ней всюду. Исподтишка ее рисовал. Приглашал ее на день рождения. А ей Юрка не нравился, вернее, он начинал ей нравиться. У Натки отец был предприниматель, а еще охотник. Он научил Натку метко стрелять. И вот однажды они с Юркой пошли в лес, в красивый зимний лес, который понравился Сане, и девчонка на Юриных глазах убила белку. Она-то думала – Юрка ей скажет: какая ты молодец, настоящая амазонка.
А он ее разлюбил.
За убитую белку.
Вот такой был простенький фильм. Но он был снят суперпотрясно. Режиссер отличный, и ребята играли классно.
Саня каждый день перед сном брал у меня компьютер, пересмотрел большинство закачанных туда фильмов.
В салоне автобуса на всем протяжении долгого междугородного рейса Гавана – Тринидад демонстрировали фильмы про кубинские отели. В автобусе-то в основном туристы-иностранцы, для них и показывали. Главным героем всех этих фильмов была… еда. Груды фруктов, овощей, лобстеры, крабы, рыба с лимонами, креветки с салатами, мясо, приготовленное то так, то эдак… И, глядя на это изобилие еды, я поняла, что ее на Кубе и правда не хватает. Еды показывают много, когда мечтают о ней. Бесконечно говорят о еде только голодные люди… И опять я подумала, как это странно в таком суперпотрясном климате, где можно выращивать и рис, и картошку, и кукурузу – все на свете! Нет, для риса, кажется, вода нужна, так что рис отпадает.
–Ой, Саня, а что это – капуста?– огромное поле было засеяно чем-то ярко-зеленым, низким, напоминающим рассаду капусты…
–Это ананасы.
–Ананасы? Они разве растут на земле?
–А где же они должны расти, по-твоему?
–Я думала, на деревьях. Они же на шишки похожи. У нас шишки растут на елках.
–У нас елок нет. Вот и приходится им расти на земле,– засмеялся Саня.– Мы как-то ездили работать на эти ананасы. Ох, их так просто не сорвешь. Ужасно колючие! Нужны толстенные рукавицы!
На короткой остановке парень показал мне ананасики вблизи. И правда – в колючках… в смысле в сердцевине колючих листьев прятался ананасный ребенок…
–Ничего себе, у него «пеленочки»… Как колючая проволока. Такие на вкус нежные, а обороняются не хуже роз.
За окнами проплывали селения с маленькими каменными и глиняными хижинами, похожими на домики господина Тыквы из сказки про Чиполлино.
–Сань, а почему у вас все домики такие крошечные?
–А зачем большие? Их в деревнях не строят. Во-первых, чтобы построить большой дом, нужно много денег, долларов двести-триста, во-вторых, что дома-то делать? Люди на улице время проводят.
–Понятно!
Двести-триста долларов – «много денег»! Это уже похоже на анекдот. А насчет того, что люди на улице тусуются – да понятно. На Кубе всегда хорошая погода! Дом нужен только для того, чтобы ночь провести. И я видела из автобусного окна – сидели на лавочках старики в широкополых шляпах, сигары во рту, благоденствовали… на огородах не работали, никаких огородов, никаких клумб. Вот зря они их не заводят! Земли хватает. Несколько раз мы проезжали незасеянные поля.
–Плантации сахарного тростника сократили и ничего не посеяли. Не знаю почему,– уныло комментировал Саня.
На следующей остановке нас встретил крокодил в руках у фотографа. Маленький, размером со щенка, но зато натуральный. Этот фотограф хорошо зарабатывал! Почти каждый турист был не против сняться с крокодильим ребенком. Я тоже снялась. Хо! Застрелитесь! Я держала в руках настоящего кубинского крокодила! И нисколько не жалко доллара за подобный снимок!
В автобусе Саню мало интересовало, что было за окном. Он баловался с телефоном. Слушал музыку. У меня много музыки закачано в сотик, правда, с русскими текстами почти нет. Два-три рэпа и Цой. Хотелось, чтобы Саня наших песен послушал. А в основном были англоязычные баллады, Уитни Хьюстон, Мадонна… Имелось две книжки про любовь, но читать по-русски Саня не умел абсолютно. Я показала ему Москву на фотках, маму, папу, Алишку, ребят из класса. Сашка был впечатлен.