— Но зачем она Порецкого убила? Каков мотив?
— А этого вопроса перед нами никто не ставил. Пожалуйте в кассу.
— Ты циник, Синичкин. И у тебя профессиональное выгорание.
— Какое-какое, говоришь, выгорание? — Я, не вставая с кровати, плотно прихватил девушку за бедро, благо скромный метраж квартиры позволял. — В каком месте?
— Неужели тебе не интересно разгадать эту загадку? Смотри, ведь получается настоящая серия. Сначала Порецкий — он отравлен. Потом его предполагаемая убийца, Мачникова, — она тоже отравлена! (Но другим видом яда.) Затем любовник Мачниковой, бизнесмен Бурагин, — и ему тоже кто-то всыпал отраву! Причем последний яд, на телешоу, судя по действию — крайне эффективный, быстрый, вроде цианида. Неужто тебе, Пашка, все равно, кто за этим стоит?
— И впрямь, получается интересное кино — какие-то салки с убийцей. А что, хорошее название — для иронического детектива. «Салки с убийцей». Отравлен один, второй, третий… — под эти слова я прираспахнул халат и стал покрывать бедро девушки поцелуями, поднимаясь с каждым все выше.
— Синичкин, тебе не надоело пошлить?
— А тебе не надоело корчить из себя Шерлока Холмса? — пробормотал я, плавно заваливая Римку на себя и одновременно распахивая ее халат на груди.
Римма
Утром в воскресенье, пока Синичкин дрых, Римма Анатольевна вместо того, чтобы озаботиться, как примерная жена-сожительница, завтраком (или простирнуть вчерашние синичкинские носки), стала серфить Интернет в поисках, чего там сообщают об убийстве на телешоу новостные ресурсы.
Как и следовало предполагать, писали много и взахлеб. Заголовки кричали.
Смерть на съемочной площадке!
Загадочное убийство на игровом шоу!
Почему рыдает Кирилл Мальков?
Кто расправился с исполнителем хита «Золотые времена»?
Среди всего этого клик-бейта, воплей и всхлипов содержались, конечно, и разнообразные интересные сведения. К примеру, о том, как складывалась жизнь и судьба убиенного Бурагина, а также различные предположения, кто и за что мог с ним расправиться.
Из прочитанного Римма уяснила, что господин Бурагин очень рано взялся заниматься бизнесом: еще на закате советских времен, будучи семнадцатилетним студентом. Особыми талантами в областях художественных не блистал, зато тянулся ко всему яркому. В его знакомцах, со времен института, ходили будущие звезды эстрады, телевидения и театра, которые росли и делали славу вместе с ним. Точнее, именно он помогал им продвинуться и стал для многих первым импресарио. Бурагин замечательно считал деньги и обладал редкими способностями заводить знакомства и поддерживать дружбу с разными влиятельными людьми. Вскоре он открыл ночной клуб, дискотеку, а его рекламное агентство стало проводить кампании для продвижения продуктов отечественных банков и множества других товаров. Среди его близких друзей числили виднейших артистов, руководителей телеканалов, рекламных магнатов, депутатов и чиновников, мелькающих на ТВ. В конце 90-х, видимо, соскучившись в своем бизнес-сообществе, магнат подговорил двух популярных композиторов продать новые хиты именно ему. Записал их с отличными российскими музыкантами на лучшей студии в Лондоне — голос у него оказался небольшой и несильный, но приятного тембра. Потом он раскрутил, пользуясь своими радио- и ТВ-возможностями, три песенки, в том числе бессмертный шлягер «Золотые времена», и отправился на гастроли-чес от Калининграда до Якутска. На рубеже тысячелетия именно он делал наивысшие эстрадные сборы. Но, доказав себе и всем вокруг, что ему подвластна даже такая капризная штука, как слава, Бурагин слинял с музыкального олимпа, снова уйдя в бизнесовую тень. Его личное состояние аналитики, непонятно по каким методикам, оценивали кто в пятьдесят, кто в сто, а кто — в двести миллионов долларов. Однако в последнее время, писали сайты, над головой Бурагина стали сгущаться тучи. Компания «Каприччиозо», прямой конкурент убитого рекламиста на рынке, готовилась к недружественному поглощению структур покойного — даже, поговаривали, уголовное дело против него стряпалось. Так что, заключало осведомленное издание «Деловой администратор», в каком-то смысле Бурагин скончался очень вовремя, если бы не его столь эффектная смерть — на подиуме, под лучами софитов, — возможно, ему пришлось бы если не отправиться на нары, то бежать из страны. По части наследников дело обстояло просто: хоть и говорили, что покойный с супругой своей не жил и имел многочисленных любовниц (чему и Римма была живой свидетель), формально он состоял в браке, в котором нажил двух взрослых дочерей. Разумеется, нашлись издания, что достаточно жирно намекали, что за отравлением рекламного магната могут стоять супруга покойного и/или взрослые его дочери, которым, судя по всему, должно отойти его состояние. Но почему убийство совершено столь демонстративно, под светом софитов, чуть не в прямом эфире? — задавались вопросом многие. И не является ли случившееся на самом деле самоубийством?
Но главное, что Римма старалась все-таки понять: как связаны между собой трое погибших: чиновник-предприниматель Порецкий, медсестра Мачникова, бизнюк-певец Бурагин? Нет, ну понятно, что первый состоял в интимной связи со второй. А она, в свою очередь, — с третьим. А вот первое звено в цепи, Порецкий? И последнее, Бурагин? У этих двоих имеются какие-либо точки пересечения?
Интернет, эта грандиозная информационная база и библиотека (она же свалка и помойка), предоставлял колоссальные возможности для того, чтобы искать самые, возможно, неожиданные, невероятные связи между персонами. Римма проверила сочетание обеих фамилий (Порецкий — Бурагин) по всем поисковикам, пошарила в Фейсбуке, Инстаграме, ВКонтакте и даже в Одноклассниках. Но нет! Если и встречались эти имена рядом, то оказывалось, что случайно скрестились две новости или встретились однофамильцы.
Синичкин продолжал дрыхнуть, и Римма решила его растолкать. В самом деле! Проспит всё царствие небесное! Наконец-то погода разгулялась, выглянуло солнышко. И хоть прохладно, не выше двадцати, и на пляж явно не поедешь, но все равно: как было бы хорошо сейчас махнуть на природу! Погулять где-нибудь по парку вместе! Или Пал Сергеич после бурной ноченьки, удовлетворив свою страсть, предпочтет улизнуть? Махнуть хвостом и снова юркнуть в тину, в свою уютную холостяцкую норку, куда ей вход строго воспрещен?
Римма глотнула давно остывшего кофе и тут наткнулась на заголовок, который заставил ее кардинально пересмотреть планы.
Жертва № 5
Видел ли кто-нибудь, как я вливаю яд в бокал, протянутый Бурагину?
Очень сомневаюсь, потому как в тот пикантный момент я находился за бархатной портьерой — раз и два — спиной к залу и к обслуге, что суетилась у подносов с шампанским — равно как и ко всем камерам; впрочем, тогда я уже дал команду: «Стоп! Снято!» — и камеры ничего не записали, в этом я убедился.
Я провел по жизни не один прямой эфир и знаю: любое действие, что идет живьем, нуждается в предварительных прогонах и репетициях — поэтому и не отдавал столь важное дело, как отравление, на прихоть судьбы. Быстро и не расплескав вливать яд из ампулы в стаканчик я натренировался заранее, еще дома, изведя множество специально купленных для такого случая ампул с физраствором (каковые в точности совпадали по виду с той, где содержался яд). Потом еще следовало быстро сунуть пустую ампулу в карман брюк.
После того как яд благополучно попадал в крымское игристое, наступал другой тонкий момент: ведь именно я предложил бокал с отравленным шампанским убиенному — и вот сей процесс, конечно, видеть могли многие. Тот же Мальков, стоявший рядом, те же администраторши Кристинка с Лизочкой, та же бригадир массовки Марьяша — да и многие, слишком многие: операторы, светики[16], звуковики, да и массовка. Но здесь главным становилось не видеть, а помнить, что ты видел, и тут я рассчитывал на магию больших чисел. В самом деле, еще Шерлок Холмс советовал прятать лист в библиотеке, а труп — на поле сражения; так и в моем случае: простое действие — протянуть стакан с ядом — пряталось в череде аналогичных, однотипных. И впрямь. Саму передачу отравленного сосуда я срежиссировал заранее и осуществил блестяще — хоть полностью экспромтом, без единой репетиции. Ведь я отдал бокал в тот самый миг, когда у всех рябило в глазах от этих стаканчиков, и каждый кому-то их да протягивал. Кристинка подносила свой поднос Малькову, а со второго, того, что держала Лизонька, хватали стаканы одновременно и шеф-редактор Илья, и исполнительный продюсер Андрей, и кто-то из операторов, и бригадирша массовки Марьяша. Поэтому в точности утверждать, что именно я вручил яд убитому, верно, не смог бы никто. А если кто-то даже вдруг и зафиксировался именно на сем акте, всегда можно было заявить: «Вранье! Быть того не может!» И как вы после того меня опровергнете?!
Вскоре площадка превратилась в сущий ад. Я отдал указание никому не расходиться, не разъезжаться и всем оставаться на своих местах. Труп прикрыли принесенной из «Скорой помощи» простыней (на съемке всегда дежурила карета и врач с фельдшером, мало ли что может произойти — да и бывало разное, а сейчас вот случилось цельное убийство). Довольно быстро и как-то разом прибыли и оперативно-следственная бригада, и большие чины из полиции и расследовательского комитета, и бледный генеральный продюсер нашей производящей компании, и зам генерального директора канала — да, событие произошло далеко не шутейное и во многих смыслах резонансное.
Я взял бразды в свои руки — сказалась многолетняя привычка режиссировать, то есть руководить людьми. И, безошибочно определив среди вновь прибывших и старшо’го полицейского, и главаря следователей, я их обоих вместе с генпродюсером компании и замдиректором канала отвел в свой кабинет, очень коротко доложил о происшедшем и сказал: «Надо раскрыть это преступление по горячим следам, тем более что произошло отравление на глазах многочисленных свидетелей. Но для того, чтобы делать выводы, следует прежде всего эту массу свидетелей опросить, а у нас группа около полста человек, плюс примерно столько же — массовка, вряд ли разом найдется достаточное количество дознавателей, чтобы всех тут опрашивать, да и держать людей здесь долгое время возможным не представляется. Посему предлагается: рассредоточить людей по отдельным помещениям: гримеркам, комнате отдыха игроков, аппаратной и так далее, группами по пять-семь человек каждая. Раздать всем листы бумаги и авторучки, а к каждой группе приставить кого-то из правоохранительных органов или на худой конец руководства передачи — чтобы, грубо говоря, не списывали друг у дружки и не советовались. И заодно, нам ведь лишний шум вокруг события никак не нужен, собрать с каждого подписки о неразглашении, что не станут обсуждать ни с кем происшедшее — в особенности со средствами массовой информации».