Кроме портрета особы — явно изготовленного профессионалом где-то в ателье, в гриме, с фоном, — нигде ничего про эту самую Римму Анатольевну Парсунову не значилось. Ни где работает, ни что оканчивала, ни чего любит не любит, и ни одной больше картинки: ни с отдыха в Греции, ни с застолья с подругами, ни в обнимку с молодым человеком. Я про себя подобные аккаунты называю шпионскими, у меня и у самого такой: чтобы имелась свобода рук и возможность по соцсетям лазить и все про всех знать — а самому не светиться. Кредитов гражданка Римма не брала, где служила-работала, непонятно. Владела она, на правах собственности, однокомнатной квартирой в тридцать четыре квадратных метра на улице Новокузнецкая, где была прописана, а также земельным участком пятнадцать соток (никакие строения не зарегистрированы) близ Ликино-Дулево, а также автомобилем «Фольксваген Гольф» 2015 года выпуска, номерной знак такой-то. И телефончиком ее мобильным я тоже разжился.
А может, укололо меня, подобная таинственность означает, что девушка принадлежит к племени правоохранителей? И жаркая волна, не без помощи вискарика, разлилась по телу: вдруг она, эта Римма, оперативник под прикрытием и они меня пасли, вели, откуда-то прознали про мое дело, и поэтому специально она все записала на телефон, даже не скрывалась особо, — и вот-вот возникнут на моем пороге с ордером на арест и обыск? А может, наоборот: она — это представитель заказчика, проверяющий? Чтобы предъявить, так сказать, фото или видеоотчет: вот как все у меня прошло? А потом демонстрировать новым клиентам сюжет, как я убиваю, в виде рекламы своих услуг? Нет-нет, фу, это паранойя — в жизни всегда есть место случайностям, мне ли, как режиссеру, не знать! — и эта девчонка-дурында, конечно же, случайно оказалась на передаче и случайно вытащила камеру под конец. И я постарался повернуть свои размышления в позитивное и конструктивное русло. А именно: как выйти на контакт с гражданкой Риммой Парсуновой, как изъять у нее телефон с записью и убедиться, что никуда дальше от нее этот файлик не расползся?
Под североамериканское пойло стали во мне всплывать силовые решения, совершенно в духе ковбоев: подкараулить в темном уголке, шандарахнуть по голове, телефон отобрать, да и дело с концом. Но я подобные прямолинейные, лобовые (во всех смыслах) и чреватые уголовной статьей планы со всей категоричностью отметал. Нет, мне следовало придумать что-то мягкое, тонкое, изящное, в духе моей профессии. Не случайно мой учитель Прокопенко[17], мир его праху, говорил, что режиссеров отличает способность к комбинаторному мышлению — то есть умение выхватывать и учитывать сразу множество факторов, влияющих на конечный результат, от состояния погоды и освещенности до того аспекта, с кем спит актриса, взятая на главную роль. Поэтому я стал вынашивать какую-нибудь комбинацию, изящную и гениальную до простоты: например, нанять какого-нибудь чувачка, чтобы рванул у девушки сумку, потом самому заломать его, через это познакомиться и дальше уже и разговорить гражданку, и завладеть ее телефоном. Некоторое время я обсасывал такую возможность, но потом решил, что получается чересчур громоздко, да и требует привлечения третьего лишнего в лице алконавта-наркомана, покушающегося на имущество девушки. Может, все-таки самому скоммуниздить у нее сумочку, да и дело с концом? — но фи, как это получалось неизящно, да вдобавок сложноисполнимо, потому что требовало как минимум за ней следить и выбирать удобный момент.
Да, пока ничего не вытанцовывалось, однако я не сомневался, что завтра, едва я проснусь и отворю свои вежды, вожделенная идея снизойдет на меня — так не раз уже бывало в моей практике, когда трудное решение являлось в момент пробуждения. Поэтому я улегся прямо на диване в кабинетике и немного, чтобы расслабиться, посмотрел порнуху, а потом накрылся пледиком. Светало в июле рано, птицы уже начинали свой ежеутренний галдеж, однако снотворное в виде бурбона исправно подействовало, и я устремился в объятия Морфея. А проснувшись поздним утром в воскресенье, когда солнце заливало кабинет, сообразил, что решение пришло.
— Незнакомый номер, — сказала Римма.
— Возьми, — скомандовал Паша.
Жертва № 5
— Римма Анатольевна, — сказал я сладко-сладко и вкрадчиво, — это вас беспокоят с телеканала «Икс-икс-икс-плюс», из передачи «Говори!»[18], исполнительный продюсер Денис Харин. — Я намеренно использовал в качестве легенды прикрытия не какую-нибудь газету или радио, а близкое мне по знанию специфики телевидение — вдобавок на ТВ и денег крутится больше. Название передачи я также взял для правдоподобия подлинное, раскрученное — но имя своего героя выдумал из головы, а то, что никого подобного на той программе не существовало, меня волновало мало — не станет же девчонка проверять! — Вы ведь, Римма Анатольевна, вчера принимали участие в программе «Три шага до миллиона»? — Я намеренно использовал вопросы, на которые контрагент, согласно законам нейролингвистического программирования, заведомо станет отвечать согласием — тогда, по заветам НЛП, после трех утвердительных ответов жертва и дальше станет со всем соглашаться.
— А откуда вы знаете?
— О, у журналистов имеются свои каналы информации… Так да, были?
— Допустим.
— И вы, Римма Анатольевна, оказались, по сути, свидетелем убийства?
— Можно сказать и так.
— От души вам сочувствую. Вы сами в порядке?
— Более или менее. — Опять «да» не сказала, стерва!
— Вы ведь в Москве проживаете?
— Да.
— Вы могли бы встретиться с нашим корреспондентом и рассказать о случившемся? Побеседовать в любом формате, как вам заблагорассудится: на камеру, или оставаясь инкогнито, или даже, если захотите, с измененной внешностью и голосом?
— Н-ну, не знаю, смогу ли я…
Я подбавил в голосе напора и бархатности:
— Римма Анатольевна, эта встреча очень важна для нас и для тех миллионов телезрителей, что смотрят нашу программу. Кроме того, — заметил я вкрадчиво, — мы готовы вам за это интервью заплатить. — Материальный стимул еще никогда и никому не вредил.
— Заплатить? И сколько же?
— Н-ну, мне надо посоветоваться с руководством о конкретной сумме, к тому же многое будет зависеть от того, что именно вы расскажете, но от десяти тысяч рублей. — Я готов был торговаться и дальше, и тысяч до ста, и даже выплатить такие деньги.
— Вот как?
— Только для начала нам надо встретиться, поговорить, понять, насколько интересно то, что вы расскажете. Давайте увидимся прямо сегодня.
— Да? И когда вы предлагаете?
— Чем скорее, тем лучше. Как известно, новости наша профессия. А новости могут быть только одной кондиции — самые свежие. Я готов подъехать куда скажете.
— Десять тысяч, конечно, сумма несерьезная — тем более для телевидения, — начала торговаться девчонка.
— Но я не могу сразу обещать вам больше! Вдруг то, что вы поведаете, мы просто не сможем дать в эфир! Давайте мы конкретную сумму обговорим при встрече — все герои всегда оставались нами довольны! Вы ведь сейчас в Москве? Я к вам подъеду, говорите куда.
— А вы прямо с камерой будете?
— Для начала мы с вами поговорим, — не моргнув глазом соврал я, — а дальше, по результатам, договоримся о времени съемки, и я вызову бригаду.
— Хорошо. Вы кафе «Звездная пыль» на «Павелецкой» знаете? Прямо на Садовом кольце?
— Да, — легко соврал я, параллельно открывая на домашнем компьютере карту Москвы, юг Садового — да, вот она, «Звездная пыль».
— Давайте ближе к вечеру.
— Ой, Римма Анатольевна…
— Зовите меня просто Римма.
— Римма, дорогая моя, у нас каждый час, каждая минута на счету! — Насколько я понимаю, настоящий репортер вел бы себя с ней именно так, нетерпеливо.
— Тогда давайте часика через три.
Я счел, что девушка, разумеется, захочет привести себя в порядок, и не стал торопить ее — к тому же привести себя в порядок требовалось и мне.
— Прекрасно. Значит, в шестнадцать часов, в «Звездной пыли» на «Павелецкой». Я вас узнаю.
— Откуда?
— Я же говорю: у нас, телевизионщиков, есть свои каналы, — таинственно пророкотал я.
— Он клюнул.
— Молодец, хорошо подсекла его, умело. Растешь, Римма Батьковна.
— Твоя, Паша, школа.
— Дай пять.
Жертва № 5
Чем еще хороша работа в кино и на телевидении — ты становишься завязан на множество специалистов самых разнообразных профессий, от плотников до литераторов.
Художники по гриму в числе моих знакомиц также имелись в большом количестве. Я выбрал среди них ту, что неровно ко мне дышала — нет, у нас с ней ничего не было, однако профессия знает немало случаев благоприятных браков именно режиссера и гримерши, поэтому Ивонна (так ее звали) сохраняла надежду — и, кажется, так до сих пор не вышла замуж. Впрочем, даже если и вышла, уехала из столицы или просто откажется — найдется другая.
Но Ивонна оказалась дома и не занята.
— Ивонна, солнышко, твой волшебный чемоданчик при тебе? Мне нужно срочно, прямо сейчас, разыграть одного знакомого, ведь ты у нас кудесница, волшебница. Можешь загримировать меня так, чтобы родная мать не узнала? Я тогда к тебе прямо сейчас подскочу. — Ивонна и проживала довольно удобно, на Пролетарке, насколько я помню, почти по пути.
Разумеется, по вчерашнему эфиру эта самая Римма могла меня запомнить, поэтому мне следовало замаскироваться.
— Вы меня, — пропищала девушка, — вспоминаете, Иван Петрович, только когда вас припрет.
— Буду у тебя в долгу, — легко соврал я, — и выполню любую твою просьбу.
— И возьмете с собой на Мальдивы?
— Ну, в Новохоперск можем смотаться.
— Противный. Ладно, что с вами сделаешь? Приезжайте.
Вчерашняя одинокая выпивка, разумеется, сказалась, и мне до дрожи хотелось опохмелиться. Однако когда тебе сегодня слишком хорошо — завтра обязательно будет плохо, к этому я привык, и похмелье следовало перетерпеть. Вдобавок вчерашнее убийство и то, что я все-таки его совершил, заряжали меня энергией и вдохновением. Куда-то исчезли пассивность и безразличие, столь характерные для меня в последнее время, — хотелось действовать и добиваться, даже неприятно стало, что в ближайшее время, согласно неписаному контракту, всему придет конец. Я с аппетитом позавтракал, сделал сам себе яичню с салом — о холестерине можно не беспокоиться, все равно ни бляшки не успеют образоваться, ни пузо отрасти.