— А запись? Ты в наших руках запись оставишь? То замечательное видео, что Римма Анатольевна вчера на передаче сделала? И не побоишься? Что мы его в полицию или в следственный комитет сдадим?
— Запись я тоже заберу.
— Ишь ты! «Заберу»! Видео, между прочим, твоей свободы стоит — пятнадцати годков особого режима или даже пожизненного, а ты за нее три сотни тысяч предлагаешь? Всего-то? Тебе-то самому не смешно?!
— Говорите ваши условия, — выдавил я.
— Условия! У меня, по жизни, одно условие: воры, коррупционеры, а тем более убийцы должны сидеть в тюрьме!
— Я никого не убивал.
— Сам-то веришь в то, что промямлил?! Значит, так, чувак: перед тобой частный детектив Павел Сергеевич Синичкин, а настоящее мое имя — Справедливость. А так как я, как и любой российский гражданин, обязан извещать правоохранительные органы о любом готовящемся и тем более совершенном преступлении — более того, в Уголовном кодексе имеется даже статья об укрывательстве, триста шестнадцатая, если я не ошибаюсь. И ввиду того, что мы с Риммой Анатольевной по ней до двух лет лишения свободы получать не хотим, укрывать мы тебя не собираемся. Но! Вот повременить с донесением о твоем преступлении — можем. И дадим тебе одни, скажем, сутки запаса. И ты за это время сможешь успеть и вещички свои собрать, и убежать, и спрятаться. А в обмен на эту временну́ю фору нам от тебя, гражданин Тучков, требуются не деньги твои поганые, а нечто иное. А именно: подробный твой, ясный и связный рассказ на камеру: каким образом ты отравил несчастного гражданина Бурагина. Каков мотив, кто твои сообщники, где и от кого ты получил яд, коим угостил убиенного… И в обмен на твое чистосердечное раскаяние я, так и быть, не доставлю немедленно в следственный комитет запись, на которой именно ты предлагаешь пластиковый стаканчик с шампанским — и ядом! — несчастному рекламному магнату и певцу, а дам тебе, повторяю, ровно сутки времени, чтобы ты успел сбежать и спрятаться. Итак, считаю до трех. Раз…
— Поднимите меня, — сказал я. — И дайте воды.
Боже мой! Как же глупо и на каком пустяке я прокололся! И эта Римма — она, значит, была засланной?! Подсадной уткой?! Или так все случайно совпало?!
— Я так понимаю, дядя, — хохотнул мужик, — ты собираешься петь? Давать чистосердечные показания? Что ж, молодец! Разумное решение!
— Лучше отпустите меня. Я вам заплачу.
— Не все, чувачок, в жизни меряется деньгами. Хочешь рассказывать — начинай петь. А нет — я лично с большим удовольствием доведу тебя до ближайшего отдела полиции. Итак?
— Хорошо, — выдохнул я устало. — Я все расскажу.
Жертва № 5
За восемь месяцев до описываемых событий
Когда в моей жизни исчезла семья, в ней образовалась огромная и трудно заполняемая прореха — сперва я шпаклевал ее алкоголем, а потом, когда меня из блаженного пиянства снова вытащили, реально высвободилось огромное количество времени, которое буквально некуда стало девать. Все время трудиться невозможно, да и скучно и тяжело это — только работать. Мне стали говорить наркологи и прочие психологи: вспомни, чем ты занимался — до. До семьи, до ребенка, до пьянки — когда был юношей или совсем огольцом, — и теми вещами, что в ту пору нравились, заполняй свой досуг сейчас.
И я припомнил, как гонял с друзьями мяч на хоккейных коробках и пыльных школьных стадионах; как мы с покойным отцом ходили на матчи еще на старые «Лужники» и «Динамо», сидели на деревянных скамеечках без спинок; как орали: «Судью на мыло!» Играть в футбол мне показалось не по возрасту, а вот снова фанатеть — почему нет? И я вспомнил команду, за какую некогда болел, и принялся следить за чемпионатом страны, который теперь стал называться премьер-лигой, и за европейскими кубками. А тут и чемпионат мира подоспел, который сделал стадионы более удобными и подогрел общий интерес к ногомячу. Я стал ходить на матчи и даже прикупил себе абонемент на новый стадион, что построили для моей любимой команды, на первенство России и европейские кубки. Что-то было привлекательное и вдохновляющее, когда многотысячная толпа начинала орать и скандировать: «Гол!» — или в едином порыве благостно выдыхала, когда форвард противной стороны с выгоднейшей точки бил мимо.
Последнюю перед перерывом в сезоне игру моя команда проводила уже в декабре, в рамках европейского кубка, с несильными испанцами из Сан-Себастьяна. Матч начинался в четверг поздно вечером, до прямого эфира моих «Трех шагов» оставалось еще двое суток, что означало, что по работе я был не так уж фатально занят и мог вырваться. Холодно, конечно, на трибунах в декабре — но я знал маленькие хитрости: после работы в своем кабинете поддел под костюм термобелье, засунул в ботинки самоподогревающиеся стельки, а сидел на газетах, чтобы задницу холодный пластик не отмораживал.
В тот раз команда играла ни шатко ни валко, впереди у родных мастеров мяча и бутсы маячил отпуск, поэтому за матчем я следил вполглаза, параллельно посматривал в телефоне, как идут дела в игре наших конкурентов в Будапеште. Рядом со мной оказался интересный мужик, которого раньше я на футболе не видел. Богато-дорого одетый, с часами «Омега», представительный, слегка грузный, он отпускал по адресу игроков и матча в целом меткие и остроумные замечания. Мы с ним разговорились — игру он понимал, как мало кто, и оказался по части футбола человеком эрудированным и информированным. В итоге я почувствовал к нему неизъяснимую симпатию, и с трибуны мы вышли вместе.
— Дома меня сегодня не ждут, поэтому давайте выпьем! — предложил он.
К тому времени я уже научился не уходить в штопор после каждой рюмки и дозировать потребление алкоголя — хоть самоограничение нелегко мне давалось, но оно того стоило. Близлежащие к стадиону заведения не работали, магазины спиртным не торговали, и мы в итоге взяли такси и остановились в баре в центре. Мой новый знакомец глушил водку с колой, я скромно попивал пивасик, и мы неплохо поговорили, и не только о футболе, но и о жизни в целом. Он сказал, что переживает тяжелые времена: бабы между собой его раздирают в разные стороны, жена и любовница, а «мне, не поверишь, обе опостылели настолько, что иной раз хочется, как Ленину из анекдота, забраться на чердак и — работать, работать, работать».
— Чем занимаешься? — помнится, спросил я. (Мы перешли на «ты».)
— А, ничего интересного, — махнул рукой он, — импорт-экспорт.
На прощание мы обменялись телефонами и договорились в будущем сезоне свидеться на трибуне. Мне понравилось с ним общаться, приглянулись острота и ясность его суждений — однако до возобновления чемпионата оставалось еще почти три месяца, а за такой срок много чего происходит, мимолетные встречи стираются из памяти, а новые знакомцы, сколь угодно симпатичные, обычно забываются.
Однако прошло дней пять, и Саша (так его звали) неожиданно позвонил.
— Выручай, — говорит, — пригласили меня на холостяцкую вечеринку, но одному идти скучно, а дружбаны мои закадычные пасуют — один с гриппом свалился, другой за океан укатил. Пошли вместе, там взнос тысяча баксов, зато все включено.
— Крутовато — штука зелени за одно пати, — усмехнулся я.
— Ты не понимаешь: и правда, все включено. Действительно всё. Любой каприз за ваши деньги. По телефону я распространяться о деталях не могу, но то, куда приглашают, — самое место, чтобы отбросить все условности и действительно пуститься в разгул. Во все тяжкие пуститься, ты меня понимаешь? — повторил он название популярного американского сериала про распространителей наркотиков.
Александр не производил впечатления ни мошенника, ни представителя «голубой дивизии» — а встречаться предстояло в ночь с субботы на воскресенье, у меня как раз один прямой эфир заканчивался, а до следующего оставалась еще целая неделя… Да и звучал мой друг очень убедительно… Короче, я согласился.
— Единственное условие, — сказал он, — вечеринка предновогодняя, можно сказать, карнавал, поэтому абсолютно все будут в масках — оно и объяснимо, потому что среди участников обычно известные люди бывают — да ведь и ты персона медийная и, наверное, сам бы не хотел, чтобы тебя узнавали.
Я согласился, перевел по указанному телефону на неизвестно чей счет тысячу баксов — мог себе позволить, даже если вдруг столкнулся с мошенниками — значит, плачу за науку. Мой новый приятель надоумил меня, где разжиться карнавальной маской, чтобы и удобной оказалась, и выглядела стильно.
В указанный день он прислал мне адрес для таксиста: загородный клуб где-то на Киевском шоссе. А потом позвонил лично, сказал пароль для охраны, чтоб пропустили: «Айвенго».
— «Айвенго», — усмехнулся я, — было кодовым словом при запуске первого космонавта. Если бы что-то с ракетой пошло не так, по нему Гагарина в момент запуска катапультировали бы.
— Все-то ты знаешь.
— Столько лет на игровом шоу, — улыбнулся я, польщенный. — Настоящее кроссвордное образование.
Короче, в указанную субботу я на такси прибыл в клуб. В ворота меня пропустила охрана по тому самому паролю.
В отдалении на стоянке я увидел несколько довольно дорогих автомобилей, вокруг них тусовались в ожидании пассажиров шоферы. В загородном отеле горел свет, однако все окна оказались тщательно завешаны плотными гардинами. Я надел маску и расплатился с таксистом. Охранник у входа еще раз услышал от меня «Айвенго» и распахнул передо мной дверь. В доме меня встретили громкая живая музыка и запахи дорогого парфюма, изысканной кухни и спиртного. Девушки на входе, одетые чрезвычайно соблазнительно — черные чулочки, красные шортики и лифчики, высокие каблучки и, конечно, маски, — поднесли мне шампанское.
— Добро пожаловать, — промурлыкала первая. — Мы и наши коллеги готовы выполнить любое ваше желание.
— Да, любое, — кокетливо облизнулась вторая.
Загородный клуб, видать, преобразовался из советского закрытого санатория для партийных бонз — об этом свидетельствовали высоченные потолки, тяжелые люстры и мозаики со звездами. Я поднялся по просторной мраморной лестнице. В большом зале на втором этаже играла группа — хиты и шлягеры из девяностых — и были накрыты столы. Гостей не так много, человек десять, одни мужчины, и все действительно в масках. Среди них был и мой новый приятель, Александр — я узнал его по массивной фигуре. Он что-то оживленно обсуждал с парой гостей, но, завидев меня, извинился перед ними и подошел ко мне.