— Рад тебя видеть, — сказал, — пойдем, я тебе покажу, как все здесь устроено.
Он провел меня по клубу.
— Здесь, в противоположном крыле, номера — если захочешь зайти, один или с кем-то, милости просим, запирайся только изнутри и не снимай маски, не ставь девушек в неудобное положение, — а постели тут меняются неукоснительно по мере использования.
В зале на третьем этаже он показал мне бильярд, а также рулетку, стол для покера и «блэк джека», за которыми скучали крупье, сплошь, опять же, девушки в красном дезабелье и масках.
— Ставки разумные, от десяти евро до тысячи, можешь пощекотать нервы. Выпивку тебе поднесут любую, все включено, а если нужно что-то особенное, пыхнуть или нюхнуть, запомни номер: комната триста тридцать три, там есть на любой вкус — правда, за отдельную плату.
Создавалось впечатление, что Александр, который знал здесь все, в том клубе по меньшей мере завсегдатай, а то и один из хозяев.
— Пойдем с тобой выпьем — и отдыхай, предавайся пороку.
Постепенно клуб заполнялся, гости подъезжали и подъезжали. Некоторые, как видно, оказывались здесь не в первый раз, кое-кто даже здоровался друг с дружкой — несмотря на то что все скрывали свои лица. Появились и женщины — не первой молодости, но хорошо одетые, стройные и ухоженные. Но мне никакой любви, ни продажной, ни романтической, не хотелось. Я выпил немного вина, чтобы снять стресс после съемок в прямом эфире, и поиграл в рулетку. Становилось скучно, и я начал думать, что пора улизнуть, но тут меня снова нашел мой новый приятель. Он был изрядно навеселе, говорил запинаясь, но краснобайствовал увлеченно.
— Пойдем, дружище, поболтаем, есть разговор. — Он увлек меня в небольшой отдельный кабинет. Там тоже накрыт был стол с закусками. — Можешь снять маску, мы друг друга и без того знаем, а если дверь закрыта, никто посторонний сюда не войдет. Присаживайся. Тебя, наверное, интересует, что это за клуб и кто здесь собрался? Охотно удовлетворю твое любопытство. Это — клуб самоубийц.
Я вытаращился на него.
— Да-да, я не шучу. Здесь собираются те, кому жить надоело. В самом прямом смысле этого слова.
— И ты в их числе?
— О, нет, я просто, что называется, организатор и вдохновитель.
— А я здесь зачем?
— Да потому что ты один из них.
— Из них?! Из кого — них?!
— Из самоубийц.
— С чего ты взял?
— Показала Программа, — последнее слово он произнес с явной большой буквы — так в моем детстве верные партийцы говорили на собраниях о Программе Коммунистической Партии Советского Союза.
— Что еще за программа?
— Анализ больших данных, — напустил туману он. — Знаешь, даже по лайкам в Фейсбуке можно составить психологический портрет человека — достаточно трехсот лайков, чтобы определить облик персоны в общих чертах, и шестисот, чтобы обрисовать товарища так, как знают только очень близкие люди, всю его подноготную.
— И вы обо мне эти сведения собирали?
— О да.
— Но я никого на это не уполномочивал и не авторизовывал, — нахмурился я.
— А этого и не требуется. Тот же Фейсбук — открытая система, любой пытливый исследователь в состоянии узнать, что представляет собой каждый пользователь, — и только по тому, что тот лайкает или чему сочувствует.
— Значит, наше знакомство не случайность?
— На футболе — случайность, а приглашение сюда — нет. Мы проверяли, прокачивали тысячи людей. И твой психологический портрет совпал. Программа тебя проверила и установила: ты подходишь.
— Подхожу — для чего?
— Для того, чтобы вступить в наш клуб. Да! Тяга к самоубийству присуща, как мы знаем из фрейдизма, всякому мыслящему индивиду — но у кого-то она в зачатке, а у иного зашкаливает. У тебя она выражена достаточно сильно, чтобы в клуб вступить. Кстати, знаешь, что, в том числе, показали Исследования? И та самая Программа? — слово «исследования» он опять произнес, как и «программа», будто с большой буквы. — Тот, кто к самоубийству склонен, — сам, в свою очередь, способен на убийство. Обычно это люди эмоционально холодные, жестокие, лишенные эмпатии. Поздравляю, ты из их числа.
— Ну, спасибо тебе, Саша.
— Не надо благодарить. Хотя всегда полезно, я считаю, когда человеку объясняют, кто он таков на самом деле и чего ему можно от себя самого ждать. Видишь ли, мы ведь, люди-человеки, обычно в ложном свете себя представляем; видимся в собственных глазах совсем не теми, кем являемся на самом деле; стараемся воплотить в жизнь какой-то нереальный, несуществующий свой образ. А Исследования и Программа говорят о тебе, Иван Петрович Тучков: да, ты встал на путь самоуничтожения — и теперь только от тебя зависит, пройдешь ли ты его с максимально возможным наслаждением или тебя понесет по кочкам да ямам. Я повторяю, что вывод о лично твоей тяге к самоликвидации мы сделали не на основе фактов твоей биографии — гибели любимой дочери, в которой ты винишь себя, твоей неудовлетворенности работой и уходе жены — хотя и о них мы знаем. Однако, повторюсь, решение о тебе принято на основании глубинного исследования твоей психики — каковое мы провернули, вуаля, всего лишь исходя из анализа твоего поведения в социальных сетях. Согласись: ведь мы угадали? Ведь ты много думал о самоубийстве? Особенно в последнее время?
— Открыл Америку! Любой мыслящий человек о самоубийстве думает!
— Но не так, как ты, — не так! Не с такой частотой и интенсивностью! Мы знаем, что ты стремишься к нему! Ты сам погрузись в себя, спроси откровенно — и согласишься со мной!..
— Ну, допустим, — проговорил я мрачно. — А дальше-то что?
— К сожалению, самоубийство в нашей культуре окружено целым рядом табу — которые, как правило, имеют иудейско-христианские истоки. Да, традиционные религии, как правило, сей акт категорически не поощряют, для них это грех, худший, нежели убийство. Мы хотим избавиться от стигматизации суицида. Больше того: совместить его с актом высочайшего наслаждения!
— Это как?
— Смотри, мой дорогой. В нашем клубе существует три вида контрактов. Контракты неписаные, мы верим друг другу и договариваемся на основе честного джентльменского или, если хочешь, купеческого слова, обычного рукопожатия. Членов нашего клуба можно условно разделить на три категории. Есть люди с неодолимой тягой к самоликвидации. Это — первая группа. Встречаются и те, кто хочет и кому нравится убивать. А бывают и третьи, самые ценные: такие, что и на убийство способны, и сами при том желают умереть. И ты как раз из их числа.
— Вы больные на всю голову.
— Нет, давай мы с тобой сейчас выпьем, за откровенность, и ты спокойно переваришь, что я тебе сказал. И согласишься со мной. И поймешь, что это очень, очень выгодно: хотеть самоуничтожиться и при том оказаться способным убивать. Потому что те, кто желает только убивать, при вступлении в наш клуб платят сто тысяч американских долларов; те, кто хочет, чтоб ему просто помогли уйти, входит в наш маленький бизнес с пятьюдесятью тысячами заокеанской валюты — те же, кто готов и убивать, и умирать, как ты, вступают всего-навсего с десятью «грандами»…
— Ты о десяти тысячах долларов?! С меня?! За что?
— Как «за что»? Главным образом, чтобы ты, внеся свои личные средства, продемонстрировал серьезность своих намерений.
— Нет у меня никаких намерений.
— Это ты так думаешь. А душа твоя томится и желает уйти. И клуб тебе поможет. Во-первых, мы определим тебе цель — объект, кого ты должен будешь убрать. И при том ты можешь не терзаться угрызениями совести: ведь эта особа сама желает умереть! Более того: согласно нашим правилам, устранять индивидуума следует в момент, когда тот переживает пароксизм самого настоящего счастья. При том ведь для каждого человека и, соответственно, члена клуба представление о безудержной радости, согласно его психологическому портрету, разное. Для кого-то вершина — простой и незатейливый оргазм. Для кого-то — алкогольное или наркотическое опьянение. Для кого-то — азарт схватки, победа в упорнейшей борьбе, момент торжества над противником и над обстоятельствами. Соответственно, и каждому самоубийце мы гарантируем, что он не просто уйдет из жизни — ему при том не придется прикладывать никаких жутких моральных усилий, ни приставлять пистолет к виску, ни выбрасываться с двадцать пятого этажа. Все сделают за него — уберут из числа живущих в лучшем виде. При том жизнь покинет самоубийцу в тот самый благословенный миг, когда он будет наверху блаженства — и у каждого это решается, как я уже говорил, индивидуально, и мы не говорим клиенту, в какой конкретно момент предстоит уйти именно ему, при каких обстоятельствах. А то эдак каждый оргазм мучением покажется! Ведь, как говорится, многие знания — многие печали. Так что тебе очень повезло. Всего десять тысяч долларов — и ты сможешь убить человека. Правда, с определенным ограничением — убить именно тогда, когда тот будет счастливым. Кого конкретно и в какой момент, мы тебе скажем. А взамен ты тоже получишь возможность уйти из жизни — причем красиво, на своем пике, в момент высочайшего, рассчитанного специально для тебя наслаждения. Давай, мой дорогой, выпьем! За то, что мы нашли друг друга!
— Вы психи. Вы просто гребанутые люди.
— Не торопись с выводами. Ты подумаешь, переспишь с этой мыслью и поймешь, что я прав и мое предложение для тебя — просто грандиозно.
— То есть вы хотите взять с меня денег за то, чтобы я кого-нибудь убил?!
— Не кого-нибудь, а совершенно определенного человека. И в очень определенный момент.
— И еще потом за эти же мои деньги — убьют меня?!
— Опять-таки: не просто убьют! А в тот самый миг, когда ты будешь счастлив, и душа твоя отлетит к Господу легкая, безгрешная…
— Ничего более бредового в жизни не слышал.
— Я знаю, на первый взгляд мое предложение звучит шокирующе. Но, поверь, я не первую вербовочную беседу провожу — и многие, очень многие после первого периода отрицания возвращались, вступали в клуб, и их мечты и чаяния исполнялись.