В ванной были джакузи, мини-сауна, кабинка для релаксации, а еще – шкафчик с транквилизаторами и стимуляторами.
– Наша Сериз верила в чудодейственную силу лекарств, – заметила Ева. – Их тоже на экспертизу.
– Бог мой, да у нее здесь целая аптека! – поразилась Пибоди.
Ева зашла в соседнюю комнату с установкой для компьютерных игр. Судя по всему, Сериз отдыхала именно здесь. На столе лежал аккуратно сложенный светло-зеленый костюм. Под столом стояли туфли в тон. Рядом с костюмом в стеклянной вазочке находились драгоценности – золотая цепочка, роскошные серьги, часы на тонком браслете.
– И все-таки почему она разделась, Пибоди?
– Некоторые люди лучше расслабляются без одежды, – пожала плечами Пибоди и, заметив Евин взгляд, добавила, покраснев: – Я об этом слышала.
– Да. Может быть. Но это с ней как-то не вяжется. Сериз была деловой, очень собранной женщиной. Ее ассистент сказал, что даже без туфель никогда ее не видел, так что вряд ли она была тайной нудисткой. – Ева взглянула на виртуальные очки, лежавшие на ручке кресла. – Но компьютерные игры она явно любила. Очевидно, решила расслабиться, пришла сюда, уселась в это кресло и включила виртуальную программу.
Ева присела, взяла в руки очки и вспомнила, что Фицхью и Матиас тоже пользовались такими перед смертью.
– Пибоди, мне необходимо узнать, что именно она запрограммировала. Если после этого у меня появятся позывы к самоубийству или я решу, что расслабляться лучше голышом, сразу вяжите меня и вырубайте.
– Будет исполнено, мэм.
– Только не слишком этому радуйтесь, – сказала Ева предостерегающе.
– Исполню ваше приказание с отвращением, – торжественно пообещала Пибоди.
Ева слабо усмехнулась и надела очки.
– А ведь я попала в точку! Она пользовалась ими в восемь семнадцать сегодня утром.
– Послушайте, Даллас, может быть, тогда вам не стоит этого делать? Отдадим их на проверку экспертам…
– Экспертом будете вы, Пибоди. Если я вдруг соберусь уйти из жизни, остановите меня. – Ева уселась поудобнее и включила последнюю программу. – Бог ты мой!
Ей навстречу шли два молодых самца – мускулистых, загорелых, одетых в узкие плавки из мягкой черной кожи, отделанные серебром. Она находилась в белой комнате, большую часть которой занимала кровать; обнаженная, она лежала на атласных простынях. В комнате горели свечи в хрустальных подсвечниках.
Звучала какая-то неземная музыка. Ева почти парила на пуховых подушках. Один из юных богов склонился над ней.
– Слушай, парень…
– Все только ради вашего удовольствия, госпожа! – ответил он и принялся осторожно натирать ей грудь какими-то благоухающими маслами.
«Кажется, это была неудачная идея», – подумала Ева, чувствуя, что начинает дрожать от удовольствия. Умелые руки растирали ее грудь, плечи, живот, бедра. Она понимала, что в такой ситуации женщина захочет раздеться, но что могло толкнуть ее на самоубийство?
«Переключись!» – приказала себе Ева и стала думать об отчете, который должна предоставить майору. И о таинственных затемнениях в мозгу. Ей очень захотелось прекратить эти непристойные забавы, но нужно было до конца понять, что испытывала Сериз перед смертью.
Чьи-то зубы осторожно сомкнулись на ее соске, она выгнулась, пытаясь освободиться, и рука ее уперлась в крепкое мужское плечо. Второй красавец внезапно опустился на колени и, раздвинув ее ноги, стал ублажать ее языком.
Ева ничего не смогла с собой поделать. Она ощутила оргазм и только тогда судорожным движением сорвала с себя очки. На нее изумленно смотрела Пибоди.
– Это была не прогулка по пустынному пляжу, – сказала Ева, задыхаясь.
– Я заметила. А в самом деле, что это было?
– Пара обнаженных красавцев и кровать с атласными простынями! – Ева наконец выдохнула и отложила очки в сторону. – Кто бы мог подумать, что на нее расслабляюще действуют сексуальные фантазии?
– Лейтенант, я ваша помощница и считаю, что обязана проверить это на себе, – решительно заявила Пибоди. – Из соображений объективности.
– Нет, Пибоди, я не могу позволить вам идти на такой риск.
– Я полицейский, мэм. И не должна бояться рисковать.
Ева встала и протянула Пибоди очки. У бедняжки загорелись глаза, но Ева ехидно усмехнулась.
– Присовокупите к другим вещественным доказательствам, сержант.
Поникшая Пибоди уложила очки в пластиковый пакет.
– Черт! Но они хоть были красивые?
– Пибоди, они были прекрасны как боги. – Ева вспомнила о том, что она прежде всего офицер полиции, и серьезно оглядела комнату. – Надо вызвать команду для сбора улик, но, думаю, они ничего не найдут. Дискету с собранной вами информацией я возьму с собой в участок, потом свяжусь с родственниками. Хотя наши репортеры наверняка постарались, и об этом уже знает вся страна. А знаете, Пибоди, у меня нет ни малейшего позыва к самоубийству.
– Рада это слышать, мэм.
Ева взглянула на нее исподлобья.
– Как долго я этим занималась? Минут пять?
– Почти двадцать, мэм, – усмехнулась Пибоди. – Когда занимаешься сексом, время летит незаметно.
– Я не занималась сексом! – Ева почему-то виновато погладила свое обручальное кольцо. – Во всяком случае – в буквальном смысле. Должна же я была понять, нет ли чего в этой программе. Но, боюсь, здесь снова тупик. На всякий случай отдайте ее на экспертизу.
– Непременно.
– Дождитесь Фини. Может, он найдет что-то интересное в телефонных разговорах. Я пойду уламывать майора. Когда вы все здесь закончите, отвезите вещественные доказательства в лабораторию, а потом жду вас у себя. – Ева направилась к двери, но на полпути обернулась. – И никаких экспериментов с вещественными доказательствами!
– Собака на сене, – буркнула Пибоди, когда Ева уже не могла ее услышать.
12
Майор Уитни сидел за своим огромным столом и слушал. Он оценил то, как четко и ясно Ева все изложила, а также то, как ловко она опустила некоторые подробности. Уитни считал, что хороший полицейский должен держать себя в руках в любой обстановке, и с удовольствием отметил, что лейтенант Даллас в совершенстве владеет этим искусством.
– Вы проводили анализ результатов вскрытия Фицхью за пределами участка?
– Да, сэр, – ответила Ева, не моргнув глазом. – Этот анализ необходимо было провести на оборудовании, которого, к сожалению, нет в распоряжении нью-йоркской полиции.
– И у вас был доступ к такому оборудованию?
– Я смогла его получить.
– И смогли самостоятельно провести анализ? – спросил он недоверчиво. – Вы ведь, кажется, не слишком сильны в компьютерах, Даллас.
– Я постоянно овладеваю новыми знаниями, майор, – ответила Ева, глядя ему прямо в глаза.
Уитни позволил себе усомниться в этом, но промолчал.
– Насколько мне известно, у вас в руках оказались секретные документы государственной службы безопасности.
– Так точно. Но я бы не хотела называть источник информации.
– Источник? – переспросил Уитни. – У вас что, есть агент в службе безопасности?
– Агенты могут быть везде, – сдержанно ответила Ева.
– Будем надеяться, что это сойдет вам с рук, – буркнул Уитни. – А если нет, то вас вызовут на комиссию в ту же службу безопасности.
У Евы вспотели ладони, но ответила она спокойно:
– Я к этому готова, сэр.
– Да уж, будьте готовы. – Уитни задумчиво потер ладонью подбородок. – А что с этим делом о самоубийстве в «Олимпусе»? Я знаю, что вы занимаетесь им, хотя этот район к вам, лейтенант, не имеет никакого отношения.
– Получилось так, что я оказалась на месте происшествия. Я предоставила отчет полиции Гамильтона.
– Но не оставили попыток разобраться во всем самостоятельно?
– Майор, я имею право запрашивать сведения по делам, имеющим отношение к тем, которые я веду.
– Это должно быть обосновано.
– Сведения были мне необходимы именно для того, чтобы обосновать связь между двумя делами.
– Какая может быть связь между самоубийствами?
– Я убеждена в том, что все четыре случая, включая и гибель Сериз Дэвон, являются убийствами.
– Даллас, я только что просмотрел видеозапись последнего происшествия. Я видел полицейского и самоубийцу на карнизе, видел, как полицейский пытался отговорить женщину, но она все-таки прыгнула вниз. Ее никто не толкал, не принуждал, ей никак не угрожали.
– Я считаю, что ее к этому принудили.
– Как?
– Пока не знаю. – Евой впервые овладело чувство безысходности. – Но я уверена, совершенно уверена в том, что в ее мозге в лобной доле левого полушария найдут тот же самый ожог! Это я знаю точно, майор. Я только не знаю, как он появляется. – Она помолчала. – И не знаю, кто это делает.
– Вы считаете, что кто-то побуждает людей к самоубийству, имплантируя нечто в их мозг? Но каким образом?! Это же невероятно!
– Мне не удалось выявить никакой другой связи между потерпевшими. Они принадлежали к различным социальным группам, получили разное образование. Они росли в разных городах, пили разную воду, ходили в разные спортивные клубы. Но у них у всех одинаковым образом поражен мозг. Это не может быть простым совпадением, майор. Повреждения были каким-то образом нанесены, в результате чего погибли люди. Я полагаю, что у нас есть все основания считать это не самоубийствами, а убийствами. А расследование убийств – моя непосредственная работа.
– Вы балансируете над пропастью, Даллас, – сказал Уитни после недолгой паузы. – У погибших остались семьи, и эти семьи хотят, чтобы дела были закрыты. Ваши расследования только причиняют им лишнюю боль.
– Мне их очень жаль.
– Наверху тоже выражают недовольство, – добавил он.
– Я готова предоставить отчет начальнику полиции, если получу соответствующее распоряжение. – В душе Ева очень надеялась, что этого делать не придется. – Я остаюсь при своем мнении, майор.
– Даже опытные полицейские иногда ошибаются, Даллас.
– Значит, и я имею право на ошибку. – Уитни хотел что-то возразить, но она продолжала: – Сегодня я была на том злополучном карнизе. Я видела ее, смотрела ей в глаза. И я знаю.