Ева опустила голову. Это что, еще одна весть?
– Вы сейчас говорите скорее как ученый, а не как музыкант.
– Я же сказал, что сочетаю в себе оба этих призвания. Когда-нибудь каждый сможет выбирать мелодии, ритм которых соотносится с его собственным ритмом. Возможности влияния на настроение будут практически безграничны. Ключ в одном – в проникновении в тайники мозга.
Ева резко остановилась.
– Исследования, ведущие к анализу и координации работы мозга отдельного индивидуума, запрещены законом. И на это есть серьезные причины. Они опасны.
– Вовсе нет, – возразил Джесс. – Это ведет к свободе личности. Все прогрессивные начинания поначалу объявлялись вне закона. Конечно, стоимость подобных исследований достаточно высока, но, когда наладится массовое производство, она упадет. В конце концов, что есть наш мозг, как не компьютер? Компьютер будет анализировать компьютер. Что может быть проще?
Он взглянул на экран.
– Идет последний номер. Мне нужно проверить оборудование перед выступлением. – Он наклонился и неожиданно поцеловал ее в щеку. – Пожелайте нам удачи.
– Желаю, – пробормотала Ева, но на душе у нее было неспокойно.
«Что есть наш мозг, как не компьютер?» Компьютеры, анализирующие компьютеры. Индивидуальные программы, созданные с учетом особенностей мозга. Если это возможно, то, значит, возможно создавать программы, связанные непосредственно с мозгом пользователя. Она покачала головой. Неужели Рорк способен пойти на такой риск? Ева прошла сквозь толпу, подошла к нему, положила руку на плечо.
– Мне надо задать тебе один вопрос, – сказала она тихо. – Не занималась ли какая-нибудь из твоих компаний подпольными исследованиями и созданием виртуальных программ, настроенных на сигналы мозга отдельных людей?
– Это противозаконно, лейтенант.
– Рорк!
– Нет, не занималась. Было время, когда я вкладывал деньги во множество не вполне легальных предприятий. Но на такое бы никогда не пошел. Нет, – повторил он уверенно. – Этот аппарат для виртуальных игр универсален, а не индивидуален. Конечно, покупатель может выбрать программу по вкусу, но то, о чем ты говоришь, очень дорого, очень сложно и, кроме того, очень опасно.
– Это я и сама знаю. – Ева немного успокоилась. – Но в принципе такое возможно?
Рорк помолчал, пожал плечами.
– Представления не имею. Прежде всего потребуется содействие того, кто пользуется программой, поскольку надо сканировать его мозг. Следовательно, необходимо заручиться его согласием. А еще… нет, не знаю.
– Мне надо поговорить с Фини, – решила она, но Рорк обнял ее за талию.
– Лейтенант, может, вечерок отдохнете? Мэвис уже готовится к выходу.
– Ну, хорошо.
Ева заставила себя ненадолго забыть о своих заботах. Джесс уселся за синтезатор, пробежался пальцами по клавишам, и она с удовольствием присоединилась к аплодисментам, которыми встретили Мэвис.
Тревоги ушли; зараженная энергией Мэвис, ритмами, огнями, всеобщим воодушевлением, Ева с наслаждением смотрела шоу.
– Какая молодчина, правда? – Она тянула Рорка за рукав, как ребенок, который делится восторгом с приведшим его на спектакль отцом. – Это все очень странно, ни на что не похоже, но здорово.
– Она и сама такая – странная, ни на кого не похожая. – Рорку не слишком нравилась эта бешеная смесь музыки, шумов и вокала, но он не мог сдержать улыбки. – Она полностью завладела залом, так что можешь расслабиться.
– Я и расслабилась.
Он рассмеялся и прижал ее к себе.
– Я вижу. Наверное, если бы на тебе была рубашка с пуговицами, ты бы рванула ее на груди. – Он вынужден был прокричать ей это в самое ухо, а заодно присоединил некое предложение относительно того, как провести время после вечеринки.
– Что?! По-моему, эти действия в данном штате считаются запрещенными. Я сверюсь с кодексом и сообщу вам. Прекрати! – фыркнула она, когда он начал покусывать мочку ее уха.
– Я хочу тебя. – Его внезапно охватила страсть – жгучая, необузданная. – Немедленно.
– Не шути так, – попыталась остановить его Ева, но, когда Рорк прильнул к ее губам жарким поцелуем, поняла, что он настроен вполне серьезно. В висках у нее застучала кровь, ноги стали ватными. – Держи себя в руках! – Она отодвинулась чуть в сторону, поняв, что еще немного – и она не будет знать, куда себя девать от стыда. – Мы с тобой смотрим шоу. Вместе с гостями.
– Тогда давай уйдем отсюда. – Он уже был во всеоружии, а в душе его томился зверь, готовый к прыжку. – В этом доме масса укромных уголков, тебе ли не знать?!
Она бы рассмеялась, но чувствовала, что он и в самом деле сгорает от желания.
– Рорк, опомнись! Сегодня у Мэвис большой день. Не можем же мы с тобой, как пара подростков, запираться в шкафу…
– А почему нет? – Он схватил ее за руку и потащил сквозь толпу к выходу, не обращая внимания ни на какие протесты.
– Это безумие! Неужели ты не можешь пару часов потерпеть?!
– Не желаю! – Рорк распахнул ближайшую дверь и втолкнул ее внутрь. Это действительно был шкаф, вернее – гардеробная. – Пусть все летит к чертям! – Она не успела опомниться, как он прислонил ее к стене, задрал юбку и вошел в нее.
Ева была не готова к этому – ни морально, ни физически. «Зверь!» – подумала она и прикусила губу, чтобы не заплакать. Никогда еще он не был так груб с нею: тискал до синяков, входил в нее все глубже и глубже, железными руками держа ее бедра, пока она не закричала. Но не от наслаждения – от боли.
Ева могла его остановить: ее учили этому в полицейской академии. Но сейчас она чувствовала себя только женщиной, которую обидел любимый мужчина. Лица Рорка она не видела, но ей казалось, что, если бы увидела, – не узнала.
– Рорк! – сказала она с неподдельной горечью. – Ты делаешь мне больно!
Он пробормотал что-то на языке, которого она не понимала и никогда прежде не слышала. И тогда Ева перестала сопротивляться, обхватила его за плечи и закрыла глаза. Она ощущала на лице его горячее дыхание, он действовал жестоко, от его нежности и умения чувствовать партнера не осталось и следа.
В какой-то момент Рорк пришел в себя. Сознание вернулось к нему, он сам был в ужасе от того, что творит, но остановиться не мог. Страсть ела его изнутри, и он должен был покориться ей, чтобы выжить. В мозгу его звучал голос: «Сильнее! Глубже! Быстрее!» Голос вел его, направлял, и продолжалось это до тех пор, пока он не кончил.
Если бы Ева не держала его, Рорк бы, наверное, упал. Он дрожал как в лихорадке, и она не знала, успокаивать его или залепить ему пощечину.
– Черт возьми, Рорк! – начала было Ева, но, когда он оперся рукой о стену, чтобы устоять на ногах, она забыла о своей обиде и обеспокоенно спросила: – Что с тобой? Сколько ты выпил, что на ногах не стоишь? Ну-ка, обопрись на меня.
– Нет. – Угар прошел, и раскаяние его было невыносимым. Он помотал головой, чтобы прогнать головокружение, выпрямился. – Боже мой, Ева! Прости, прости меня.
– Ничего. Все нормально. – Рорк был смертельно бледен. Ева никогда не видела его больным и перепугалась насмерть. – Я позову Соммерсета. Тебе надо лечь.
– Прекрати. – Он отвел ее руки, отступил назад. Как он сможет теперь до нее дотронуться? – Я же тебя изнасиловал… Я просто тебя изнасиловал!
– Нет, – сказала она твердо, надеясь, что голос ее звучит убедительно. – Нет. Я знаю, что такое изнасилование. Это было не изнасилование. Ты только… был чересчур напорист.
– Но я сделал тебе больно! Ева, ты и так вся в ссадинах, а я затащил тебя в какой-то шкаф, прислонил к стене и использовал. Использовал, как…
– Успокойся. – Она шагнула к нему, но он покачал головой. – Не отстраняйся от меня, Рорк. Этим ты действительно причинишь мне боль. Не делай этого.
– Мне надо собраться с мыслями. – Он закрыл лицо руками. Все еще кружилась голова, и, что самое худшее, он чувствовал себя не вполне самим собой. – Господи, как выпить хочется!
– По-моему, ты и так выпил больше чем достаточно.
– Да нет же! Я не пьян, Ева. – Рорк уронил руки, огляделся. «В шкафу, – подумал он. – Бог мой, в шкафу!» – Сам не понимаю, что на меня нашло.
– Я вижу. – Но она и сама ничего не понимала. – Ты все время повторял какое-то слово. Кажется, liomsa.
– Это по-гаэльски. Значит «моя». Я не говорил по-гаэльски… с детства. Удивительно! Мой отец переходил на гаэльский… когда был пьян.
Он нерешительно коснулся ее щеки.
– Я был так жесток с тобой, так груб…
– Я не хрустальная ваза, Рорк. Выдержу.
– Но я не хочу этого! – Он вспомнил крики и визги уличных шлюх, которых приводил отец. – Такого со мной никогда не было. В тот момент я не думал о тебе, и это непростительно.
Ева не могла видеть его таким униженным.
– Знаешь, хватит себя корить. Давай лучше пойдем к гостям.
Она хотела открыть дверь, но он удержал ее руку.
– Ева, я не знаю, что произошло. Действительно не знаю. Мы стояли, слушали Мэвис, и вдруг… Это была сила, которой я не мог сопротивляться. Словно моя жизнь зависела от того, буду ли я тебя иметь. Это был не секс, а борьба за выживание. Я не мог себя контролировать. Что, конечно, не извиняет…
– Подожди. – Она прислонилась к двери, чувствуя, что в ней снова заговорил профессионал. – Ты не преувеличиваешь?
– Нет! Я был как под дулом пистолета. – Он попытался улыбнуться. – Может, это злая шутка анатомии? Я просто не могу придумать, как заслужить твое прощение…
– Забудь хотя бы на минуту о чувстве вины и постарайся все вспомнить. – Взгляд у нее стал холодным и сосредоточенным. – Ты испытал внезапное и острое желание. Это была непреодолимая потребность. Такая, что ты, человек, умеющий себя контролировать, не смог с ней справиться. Ты кинулся на меня, как животное, и…
Рорк поморщился.
– Я все это помню.
– Но это совсем на тебя не похоже, Рорк! У тебя, конечно, бывают порывы, но ты умеешь их сдерживать или направлять в нужное русло. Ты можешь быть жестким, но ты никогда не бываешь злым. Как женщина, которая столько раз занималась с тобой любовью, я знаю, что ты не эгоист в постели.