е.
– Он вас бросил?
Оскорбление попало в цель.
– Такой чисто женский приемчик не делает вам чести, Ева. Нет, не бросил. Мы просто разошлись в разные стороны. Но у меня было намерение со временем опять с ним сблизиться. Поэтому, узнав, что он стал проявлять такой повышенный интерес к женщине-полицейскому, я была заинтригована. Это совсем не в его стиле. Но вы… вы оказались любопытной особой. Особенно вы меня заинтересовали после того, как я собрала о вас определенные сведения.
Она уселась на ручку кресла. Парализующее устройство было по-прежнему нацелено на Еву.
– Бедный измученный ребенок, найденный на улице в Далласе. И ничего не помнит: ни того, как там очутилась, ни того, кто ее бил, насиловал, терзал. Чистый лист! Мне показалось это любопытным. Ни прошлого, ни родителей, ничего. Я с удовольствием займусь изучением вашего сознания.
– Вы до него не доберетесь!
– Доберусь обязательно. Вы сами меня об этом попросите после парочки сеансов той игры, которую я для вас подобрала. Мне даже жаль, что вы забудете все, что мы с вами сейчас обсуждаем. У вас такой острый ум, такая удивительная энергия… Но зато у нас будет возможность поработать вместе. Я очень люблю Уильяма, но он такой… близорукий.
– Он в этом замешан?
– Никоим образом. Первый опыт я поставила именно на Уильяме. Опыт оказался удачным, и мне стало гораздо проще с ним: он подчинялся любому моему требованию. Уильям лучше меня ладит с электроникой. Он помогал мне улучшить программу, которую я послала сенатору Перли.
– Зачем?
– Это был еще один опыт. А кроме того… Перли слишком рьяно выступал против воздействия на подсознание. Электронные игры обожал, что, я думаю, вы уже успели выяснить, но все время настаивал на ограничениях. Он выступал против порнографии, требовал запретить эротические игры для двоих, возмущался рекламой, использующей воздействие на подсознание, и все такое прочее. Короче говоря, я назначила его жертвенным тельцом.
– Как вы раздобыли его данные?
– Уильям постарался. Он ведь очень умен. На это у него ушло несколько недель, но он сумел проникнуть в засекреченные сети. Так же, как ему удалось залезть в компьютеры Управления полиции.
– И оттуда вы получили сведения обо мне?
– Естественно. Ну а потом он заслал туда вирус. Чтобы отдел электроники знал, чем себя занять. Впрочем, это была только шутка. У Уильяма такое доброе сердце, он бы страшно расстроился, узнав, что принимал участие в принуждении людей к самоубийству.
– Но тем не менее вы его использовали, сделали причастным к этому. Вас это не волнует?
– Нет. Уильям сделал все, что от него требовалось, но на его месте мог быть кто-то другой.
– Он же любит вас, неужели вы этого не видите?
– Да ладно вам! – рассмеялась Рианна. – Он щенок. Все мужчины таковы, когда перед ними хорошенькая женщина. Они садятся на задние лапки и бросают на тебя умоляющие взгляды. Это забавно, иногда утомительно, но порой полезно. – Она с любопытством посмотрела на Еву. – Только не говорите мне, что с Рорком вы не чувствуете своего женского превосходства.
– Мы никогда не используем друг друга.
– Значит, вы просто не понимаете свое преимущество. – Рианна нахмурилась и поспешила сменить тему. – Многоуважаемая доктор Мира, очевидно, сочла бы меня социопатом с тенденцией к насилию и тягой к власти. Патологической лгуньей с нездоровым, даже опасным интересом к смерти.
Ева выдержала паузу.
– А вы бы согласились с этим диагнозом, доктор Отт?
– Конечно. И я с удовольствием объяснила бы ей, почему я такая. Моя мать покончила с собой, когда мне было шесть лет. Отец не смог этого пережить. Он отдал меня дедушке с бабушкой и отправился куда-то залечивать раны. Думаю, это ему так и не удалось. Но я прекрасно помню лицо моей матери после того, как она приняла смертельную дозу снотворного. Она казалась такой красивой и счастливой. Так почему же смерть не может быть увлекательным приключением?
– Попробуйте сами, – предложила Ева, – и вы все поймете.
– Когда-нибудь. Но только после того, как я завершу свои исследования.
– Так, значит, мы все для вас – лабораторные крысы? Лягушки под микроскопом?
– В какой-то мере – да. Единственный, кого мне, пожалуй, жаль, – это Дрю Матиаса. Он был юн и талантлив… Я иногда консультировалась с ним, когда мы с Уильямом работали в «Олимпусе». Дрю в меня влюбился, и мы неплохо проводили время. Я была польщена, а Уильям терпим к моим развлечениям на стороне.
– Матиас слишком много знал, поэтому вы послали ему программу и велели повеситься? – догадалась Ева.
– Приблизительно так. В этом не было бы необходимости, но он не хотел, чтобы наши отношения прекращались. Поэтому Дрю должен был умереть – иначе он когда-нибудь взглянул бы на все трезво и понял бы слишком многое.
– А почему вы заставляли своих жертв обнажаться? Хотели их унизить?
– Нет! – Эта мысль, похоже, шокировала Рианну. – Вовсе нет. В этом есть своя символика. Нагими мы приходим в этот мир, нагими и уходим. Мы завершаем круг. Дрю умер счастливым. Как и все остальные. Ни страданий, ни боли. Только радость. Я не чудовище, Ева, я ученый.
– Нет, вы чудовище, Рианна. Современное общество сажает таких, как вы, в тюрьму. В тюрьме вы не будете счастливы.
– Этого не случится. За все заплатит Джесс. После моего завтрашнего отчета вы сделаете все, чтобы посадить его. Думаю, вам удастся убедить всех остальных в том, что он принуждал людей к самоубийству, поскольку сами вы будете в этом абсолютно уверены. Ну а когда я буду ставить следующие опыты, то постараюсь, чтобы это происходило вдали от вас. Вас это больше беспокоить не будет.
– Но одного человека вы выбрали рядом со мной. – Ева почувствовала, что тошнота подступила к горлу. – Зачем вам это понадобилось? Чтобы привлечь мое внимание?
– Отчасти поэтому. Мне хотелось посмотреть, как вы работаете, проверить, действительно ли вы такой прекрасный полицейский. А кроме того, я решила оказать вам маленькую услугу: я знала, что вы терпеть не могли Фицхью. Да и многие считали его высокомерным ослом, человеком неприятным в общении. И знаете, он обожал жестокие игры, поэтому я выбрала для него кровавую смерть. Лично я с ним никогда не встречалась, но иногда натыкалась на него в компьютерной сети.
– У него были близкие, – произнесла с трудом Ева. – У Перли, Матиаса и Сериз Дэвон тоже.
– Да ладно вам! Жизнь продолжается, – махнула рукой Рианна. – Все устроится. Такова человеческая природа. А что касается Сериз, то в ней материнских чувств было не больше, чем в дворовой кошке. Она была такая самоуверенная. Это меня просто бесило! Можете считать, что я выбрала ее следующей жертвой из чувства личной неприязни. Забавно было смотреть, как она умирала. Какая улыбка! Они все улыбались. Это была моя маленькая шутка и мой прощальный подарок. Ведь смерть – это так увлекательно, так прекрасно, так радостно! Умри – и ты испытаешь истинное наслаждение. Они все умирали с наслаждением.
– Они умирали с застывшими на лицах улыбками и ожогом в мозгу.
– О каком ожоге вы говорите? – нахмурилась Рианна.
Когда же наконец придет помощь? Сколько ей еще надо продержаться?
– Вы не знали об этом? В ваших опытах был один маленький недостаток, Рианна. В лобной доле мозга остается небольшой ожог, который виден при сканировании как затемнение. Если бы не это, едва ли мне удалось бы что-нибудь раскопать.
– Ерунда! – Рианна снова махнула рукой, но видно было, что она задумалась. – Это могло быть вызвано интенсивностью сублиминального воздействия. Оно ведь должно быть очень точно направленным, чтобы преодолеть инстинктивное сопротивление – тот самый инстинкт выживания. Надо будет над этим поработать, отладить. – Во взгляде ее читалось неудовольствие. – Ну, ничего. Уильям с этим справится. Я не люблю недочетов.
– А между тем в вашем исследовании их предостаточно. Чтобы продолжать работу, вам надо постоянно держать под контролем Уильяма. Интересно, сколько раз вы испытывали на нем свое устройство, Рианна? А что, если при повторном воздействии этот ожог увеличивается? Ведь неизвестно, какой вред это может принести.
– Это все можно исправить. – Она рассеянно барабанила пальцами по колену. – Я сделаю ему сканирование мозга. Если ожог у Уильяма есть, я его вылечу.
– У него наверняка есть ожог. – Ева подошла чуть ближе. – Он был у всех. А что, если вам не удастся вылечить Уильяма? По-видимому, тогда его тоже придется убить. Вы не можете рисковать: вдруг этот ожог вызовет непредсказуемое поведение?
– Нет. Нет. Я займусь этим немедленно. Сегодня же вечером.
– Может быть, уже поздно.
– Все можно вылечить! Я так далеко зашла, что не могу смириться с неудачей.
– Боюсь, что придется. Не думаю, что вам будет легко контролировать меня.
– У меня уже есть данные вашего мозга, – напомнила ей Рианна. – И программа для вас готова. Так что все как раз будет очень легко.
– Я вас еще удивлю, – пообещала Ева. – А Рорк? Ведь он рано или поздно все узнает, а без него вы не можете создавать свое оборудование и программы. Вы и его собираетесь контролировать?
– Я бы это сделала с превеликим удовольствием. Даже начала составлять программу: небольшая прогулка, так сказать, по закоулкам памяти. Рорк такой изобретательный любовник. У нас не было времени сопоставить впечатления, но, думаю, вы со мной согласитесь.
Ева готова была взорваться, но сдержалась.
– Хотите получить от своей игрушки сексуальное удовольствие, доктор Отт? Поведение, недостойное ученого.
– Зато как это забавно! Я не такой мастер, как Уильям, но хорошую игру могу оценить. Игры порой могут развлечь и помогают расслабиться. Собственно, с этого все и началось. Мы с Уильямом решили, что, изучая непосредственно реакции игроков, сможем разработать новые опции для нашего виртуального устройства. Но никто и не подозревал, что именно я создаю. Ну а что касается Рорка… Мне пришлось пересмотреть свое решение. К сожалению, он слишком углубился в изучение нашего устройства. Это становится опасным, и тут уже не до развлечений… А впрочем, Рорк вовсе не так уж необходим. – Она улыбнулась уголком рта. – Как вы полагаете, кто будет владеть всем его состоянием, если с ним что-то случится?