Через мгновение Ипполит с удивлением обнаружил себя ползущим за болтливой гусеницей в совершенно неизвестном ему направлении. Она ползла впереди и жизнерадостно рассуждала о превратностях судьбы. Заметив, что знакомый слизень несколько отстает, Олеся хихикнула и ободряюще воскликнула «Поторопись-ка, Ипполит!» Слизень замер: прежде никто ему такого не говорил, он был самым быстрым для себя и всюду успевал, а тут какая-то гусеница! Не успели познакомиться, а она ему уже указывает, как ему ползти! Ипполит внутренне вознегодовал и даже прекратил своё движение вперёд. Олеся заметила реакцию слизня и вернулась назад:
– Ипполит, что же ты остановился? Что случилось?
Садовый слизень упорно молчал. А затем всё-таки решился и ответил расстроенным голосом:
– Никто ещё никогда не торопил меня! Да ещё так небрежно! Я всегда всюду успевал! И вдруг это «Поторопись-ка»!
– О, Ипполит, прости, пожалуйста! Я не хотела тебя обидеть! Просто ведь… листья все сочные съедят! А мне так не терпится показать тебе эту поляну, прямо во всём её великолепии! Ты был так добр ко мне, позволил отдохнуть на своём камне, выслушал, вот и мне хочется что-то сделать для тебя! Честно-честно! – гусеница говорила искренним, почти срывающимся голосом, нервно шевеля двадцатью передними ножками.
Ипполит насупился. Он думал, как ему теперь быть. Олеся говорила так искренне! Но торопиться, вот так, вдруг! Однако гусеница всё настаивала, для выразительности крутясь то влево, то вправо. Слизень посмотрел на её артистические прыжки и, коротко вздохнув, всё же согласился ползти дальше на искомую полянку. Молча проследовав сквозь земляничные заросли и кусты чертополоха, они неожиданно оказались на огромной одуванчиковой поляне. Ипполит в изумлении раскрыл свой огромный рот и зашевелил глазами-стебельками в разные стороны. Такого великолепия он не видел давно! Всё вокруг дышало сочностью и свежестью, и ароматные листья манили всякого пришедшего. А их было всего двое, на эту огромную поляну!
Ипполит виновато посмотрел на Олесю.
– Ты привела меня сюда специально? Ты сделала это для меня?
– Конечно! Почему нет? Ты был так мил со мной, и мне тоже захотелось сделать что-то для тебя! Ипполит задумался, никак не вспомнив, когда он был милым. Надо же, оказывается, он не такой быстрый, каким он себе казался прежде, да ещё впридачу милый! Удивительная штука, жизнь! Густо покраснев, он скомканно поблагодарил Олесю за поляну угощений и отправился пробовать их. Листья были необыкновенно вкусны! Они словно ждали его, Ипполита!
Вместе с Олесей они провели на этой поляне много-много часов. Тем временем, солнце двигалось по небу и освещало всю поляну, как огромный прожектор, с разных сторон. Ипполит, наконец, пресытился и уже более не мог смотреть на листья, как бы хороши они ни были. Олеся ещё что-то дожёвывала, непринужденно болтая то с проползающей мимо божьей коровкой, то с бурящим землю дождевым червем. Со всеми она была одинаково мила и приятна и ухитрялась при этом жевать большие, хрусткие листья всюду, куда дотягивалась. Ипполит наблюдал за ней и снова удивлялся. Разве так можно? Разве так успеть всё и насладиться вкусом свежей еды? Разве можно быть одинаково любезным и с червем, и с жуками, и со всеми подряд?
Олесин опыт наглядно показывал, что можно. «Должно быть, она и птицу ту заболтала так, что она сама её отпустила, не иначе!» – вскользь подумал он. «А ещё меня торопит! Самого быстрого и успешного слизня!» – невинная фраза «поторопись-ка!» отчего-то не давала Ипполиту покоя. Он теперь много думал о своей жизни и о том, как жить дальше. Поэтому вопреки обыкновению Ипполит заполз на огромный лопух и принялся смотреть на поле, лес и плавно садящееся солнце. Где-то внизу копошились его собратья, бегали муравьи и жуки, а здесь наверху был свет, бабочки и благодать. Слизень прикрыл глаза и задремал. И приснился ему сон.
Во сне он снова был мальчиком. Добродушным и мечтательным толстячком лет девяти. Он вечно витал в облаках, всюду опаздывал и мог часами смотреть в окно, особенно на скучных уроках. За окном была жизнь: летящий лист, пушистое облако, тренькающие на лету синицы… Ипполит любовался ими и мысленно парил в небесах, радостно и легко. Там не нужно было торопиться или делать то, что не нравится, или слушать чьи-то упреки и окрики. В этой иллюзорной, свободной жизни было больше реальности, чем в просиживании штанов на нелюбимых уроках. Ипполит вздыхал и тайком рисовал на последней странице своей школьной тетради новые миры, волшебных животных и птиц.
Звенел звонок, и урок прекращался. Мальчик улыбался внутри себя самой лучезарной улыбкой и неспеша выходил в коридор. Но не для того, чтобы слиться с толпой кричащих детей. Ипполит тихонько подкрадывался к своему любимому окну в углу вестибюля и замирал там, наблюдая за птицами на улице. Затем он брал блокнот и зарисовывал их свободный полёт, любовно выводя каждую линию. Однако сегодня Ипполит не успел и начать, как внезапно откуда-то из центра вестибюля на него отлетело нечто брыкающееся и орущее. От неожиданности мальчик выронил блокнот и карандаш. Его привычное убежище и весь распорядок были так грубо нарушены, что он лишился дара речи.
Между тем, орущее и брыкающееся существо, которое нарушило его покой, оказалось рыжеволосой девочкой, такой миниатюрной, что первой мыслью, прилетевшей к Ипполиту после столкновения, было восклицание «Дюймовочка!» Немного помедлив от растерянности, мальчик наклонился к ней и подал малышке руку. Та лучезарно улыбнулась и благодарно приняла его руку. Хотя на личике её виднелись следы слёз, она сияла. Отряхнув школьное платье и важно расправив фартучек, она посмотрела на своего спасителя и защебетала:
– Привет, добрый мальчик! Спасибо тебе! А меня мальчики толкнули… не заметили, наверно. Я в классе самая маленькая, так получилось, и меня не всегда замечают… Но зато ты меня спас! Это так мило! А я Олеся! А ты?
Мальчик покраснел от смущения и ничего не ответил. Крошечная девочка улыбнулась и решила заполнить возникшую паузу сама:
– А почему ты один? Все бегают, кричат, играют все вместе, но ты не с ними! Я вот тоже не люблю возиться в большой куче, а то ведь задавят и не заметят, правда же?
– Меня Ипполит зовут, – выдавил из себя мальчик. – Я люблю рисовать и мечтать, а ещё все быстрые… но не я. Поэтому одному мне спокойней!
– Ясно! А покажи-ка свои рисунки, мне очень интересно! – с пониманием кивнула Олеся.
Ипполит насупился и принялся медленно перебирать свои рисунки. Олеся засуетилась вокруг, нетерпеливо заглядывая то сбоку, то из-под его руки. Ей так хотелось поскорей увидеть то, что этот добрый, медлительный мальчик рисовал целыми днями, сидя на окне! Ипполит явно тянул время, не желая никому демонстрировать свои творения. Олеся заметила смущение Ипполита и тихо проговорила:
– Я тоже никому свои рисунки не показываю! А ещё я из пластилина дракончиков леплю! Но тебе покажу, ты милый! Сейчас! – крикнула она и убежала куда-то.
Мальчик часто заморгал, не успев ничего ответить необычной девочке. Она была такой быстрой и непредсказуемой, что он едва успевал за ней. Однако в отличие от других девчонок, Олеся не заставляла его чувствовать себя толстым или неуклюжим или слишком медленным. Она была как маленькая, быстрая птичка вроде синички или малиновки. Всё ей было интересно, всё её радовало, и происходило с ней всё быстро и неожиданно. Наверно, поэтому живые глазки Олеси смотрели с таким доверием и интересом к Миру. Вдруг текучие мысли Ипполита прервал звонок. В отчаянии он принялся крутить головой во все стороны в поисках своей новой знакомой. Но пёстрая толпа вся состояла сплошь из рослых ребят, и миниатюрной девочки среди них не было видно. Ипполит не знал, как быть, ведь сегодня он уже собрал все возможные замечания…
Он потоптался пару минут и, грустно вздохнув, направился было в класс. Когда до злосчастной двери оставалось всего пару шагов, со стороны коридора вдруг послышался резкий окрик. Ипполит замер. Так кричит сигнализация или сирена или… Олеся. Красная от быстрого бега, она неслась на предельной скорости и вопила на невероятно высоких частотах: «Ипполиииит! Не торопись! Я тут!» Он повернулся и побежал к ней навстречу. Из кабинетов повыскакивали растерянные учителя и зеваки из ребят. Все думали – пожар или ещё что-то интересное. Олесе и Ипполиту было всё равно, что и кто думал. Девочка протянула Ипполиту на ладошке своих крошечных динозавров и черепах из пластилина. «Держи, это тебе!» – проговорила она и побежала обратно, бесстрашно встречая выговор от учительницы всей своей маленькой фигуркой.
Ипполит распрямил плечи и закрыл в своей ладони дары новой знакомой, словно защищая их от всех невзгод этого мира. Смело глядя вперёд, он вошел в свой класс. Повисла тишина, но он не прятал привычно глаз, а посмотрел в лицо каждому однокласснику и своей учительнице. Какое-то время он пристально смотрел ей в глаза, а затем неторопливо и уверенно произнес:
– Простите, я опоздал! Могу я занять своё место?
Хмурая гримаса учительницы сменилась беспомощным изумлением. Устраивать разнос перед классом и отчитывать было некого: перед ней стоял повзрослевший ученик, без страха и упрека. Что она могла?
– Садись, Иванов, – тихо ответила учительница, продолжая рассматривать нового Ипполита.
Ипполит спокойно и не торопясь проследовал на своё место. Теперь никто не делал ему замечаний и не указывал на медлительность и другие его слабые стороны. Странно! Мальчик сел и машинально включился в урок, но мысли его были далеко. В горячем кулачке по-прежнему были зажаты подаренные Олесей динозаврики и черепашка. Он бережно переложил их в портфель, разместив в футляре для циркуля, но пухлая рука Ипполита всё равно хранила в себе тепло и запах пластилиновых фигурок. Это была какая-то неведомая сила. Ипполит чувствовал, что он такой, какой надо, и более не переживал о своих разительных различиях с остальными. Напротив, теперь ему хотелось делиться радостью того, что он есть, с другими. И первой в этом списке, конечно, была маленькая, неугомонная девочка с огромным сердцем. Олеся.