Мы сами создали это дикое общество
Вопрос: Я когда-то читал вашу книгу и должен признаться: у меня возникло чувство, что все ваши доводы в конечном итоге не ведут к надежде, а сводятся к неизбежности страдания и отчаяния. Это правда?
Юджи: В сущности, я не вижу никакого будущего для человечества. Не то чтобы я предрекаю катастрофу, я скорее имею в виду, что всё, что рождается из разделения в человеке, в конечном итоге разрушит человека и весь его род. Так что я не предаюсь мечтам и не надеюсь на мир во всём мире.
В.: Потому что жестокость неизбежна?
Ю.: Потому что война внутри вас неизбежна. Внешние войны являются продолжением того, что постоянно происходит у вас внутри. Почему у вас внутри идёт война? Потому что вы ищете мира. Инструмент, который вы используете в ваших попытках жить в мире с собой, — война.
В человеке изначально заложен мир. Вам не нужно искать. Живой организм функционирует необыкновенно мирным образом. Человеческий поиск истины рождается из этого поиска мира и заканчивается тем, что нарушается и разрушается мир, который уже заложен в организме. И что нам остаётся? Война, как внутри человека, так и снаружи. Это продолжение той же войны.
Наши поиски мира в этом мире, основанные на войне, приведут только к войне, к проклятию человека.
В.: Многие философии, включая марксизм, говорят, что борьба и войны неизбежны.
Ю.: Неизбежны, это правда. Марксисты и прочие постулируют тезис, который посредством борьбы становится антитезисом, пока в конечном итоге не будет достигнут синтез. Но то, что для одного человека синтез, для другого — тезис, так появляется вновь сформулированный антитезис и так далее. Это изобретения философии, созданные для того, чтобы придать жизни некую связность и направление. С одной стороны, я утверждаю, что жизнь могла возникнуть самопроизвольно; она могла образоваться случайно. Человеческое стремление придать жизни направление может вылиться только в разочарование, потому что у жизни нет никакого направления.
Но это не означает, что реактивные снаряды уже летят и конец света вот-вот наступит. Человеческий инстинкт выживания очень глубоко укоренён. Я имею в виду, что все эти слащавые разговоры о мире, сострадании и любви никак не затронули человека. Всё это вздор. Людей держит вместе только страх. Страх взаимного уничтожения с незапамятных времён имел большое влияние на человека. Но здесь, конечно, нет никакой гарантии. Я не знаю.
В.: Сейчас проблема сильно усугубилась тем, что наши технологии гарантированно уничтожат все формы жизни, если начнётся война на более высоких уровнях.
Ю.: В тот самый день, когда человек ощутил в себе «я»-сознание, из-за которого он ощущает своё превосходство над всеми другими видами животных на нашей планете, — в тот же самый день он встал на путь тотального самоуничтожения.
Если человечество исчезнет, возможно, мир ничего и не потеряет. К сожалению, инструменты разрушения, которые оно сумело накопить за многие века, становятся всё страшнее и страшнее, всё более и более опасными. Когда оно исчезнет, оно заодно уничтожит и всё остальное.
В.: Откуда берётся это фундаментальное стремление освоить искусство владения собой и миром?
Ю.: Оно берётся из религиозного представления о том, что человек находится в центре Вселенной и всё создано для блага человека. Поэтому человек больше не является частью природы. Но он загадил, разрушил и уничтожил всё, и всё это было сделано из-за его желания быть центром Вселенной, всего творения.
В.: Ну хорошо, восточные философии говорят о «недвижимом центре», который можно найти путём медитации…
Ю.: Я ставлю под сомнение само существование, саму идею «я», ума, души. Если вы принимаете понятие о «я» (а «я» — это понятие), вы свободно можете искать и обрести «я»-знание. Но мы никогда не ставили под сомнение идею «я», правда?
В.: Что такое это «я», о котором вы говорите?
Ю.: Это же вы интересуетесь «я», а не я. Что бы это ни было, это самая важная вещь для человека, пока он жив.
В.: Я существую, следовательно, я есть. Это оно?
Ю.: Вы никогда не ставили под сомнение фундаментальную вещь, которая подразумевается здесь: Я думаю, следовательно, я есть. Если вы не думаете, то вам никогда не приходит на ум, живы вы или мертвы. Поскольку мы думаем всё время, само по себе рождение мысли создаёт страх, а из страха рождается весь опыт. И «внутренний», и «внешний» мир идут из мысли. Всё, что вы переживаете, рождается из мысли, следовательно, всё, что вы переживаете или можете пережить, — иллюзия.
«Я»-сосредоточенность в мысли создаёт «я»-центричность в человеке, это всё, что там есть. Все отношения, основанные на этом, неминуемо делают его несчастным. Это фальшивые отношения. Что касается вас, то такой вещи, как отношения, не существует. И всё равно общество требует не просто отношений, но постоянных отношений.
В.: Могли бы вы назвать себя экзистенциалистом?
Ю.: Нет, я не думаю, что вы можете навесить на меня ярлык. Экзистенциалисты рассуждают об отчаянии и абсурдности. Но они никогда вплотную не брались за решение проблемы отчаяния и абсурдности. Отчаяние для них абстракция.
В.: А как насчёт тревоги или отвращения?
Ю.: Это абстрактные концепции, на которых они выстроили колоссальную философскую структуру. Больше ничего в них нет. Когда я говорю о «я»-центрированной активности, это автономный и автоматический самоповторяющийся механизм, полностью отличный от того, о чём они теоретизируют.
В.: Вы имеете в виду, что «я» переживает смерть?
Ю.: Нет. Вопрос о «я» вообще не стоит, так как же может возникнуть вопрос о бессмертии, о запредельном?
В.: О каком запредельном? Разве есть что-то за пределом?
Ю.: Смерть создала бессмертие. Известное создало неизвестное. Время создало безвременье. Мысль создала отсутствие мысли.
В.: Почему?
Ю.: Потому что мысль по самой своей природе недолговечна. Поэтому каждый раз, когда рождается мысль, рождаетесь и вы. Но вы добавили к этому постоянную потребность переживать одно и то же снова и снова, таким образом давая мысли обманчивую непрерывность. Чтобы пережить что-либо, вам нужно знание. Знание — это целое наследие человеческих мыслей, чувств и опыта, передаваемых из поколения в поколение.
Подобно тому как мы берём воздух для дыхания из атмосферы, которая принадлежит всем, мы берём и используем мысли из окружающей нас мыслесферы для того, чтобы функционировать в этом мире. Вот и всё, больше ничего нет. Настойчивое требование человека, чтобы мысль была непрерывной, отрицает саму природу мысли, которая недолговечна. Мысль создала для себя отдельную судьбу. Она очень успешно создавала для себя отдельное параллельное существование. Положив в основу неизвестное, запредельное, бессмертное, она создала для себя способ продолжать существование. Безвременья нет, только время. Когда мысль создаёт время, создаётся и пространство, значит, пространство — также мысль. Мысль также создаёт материю; нет мысли — нет и материи. Мысль является манифестацией или выражением жизни, и делать из неё нечто отдельное, приписывать ей собственную жизнь, а затем позволить ей создать будущее для её собственной ничем не ограниченной непрерывности — вот трагедия человека.
В.: Хорошо, но что же вы тогда принимаете всерьёз? Жизнь? Смерть? Внеземную жизнь?
Ю.: Я не думаю, что такая жизнь существует где-то ещё, на какой бы то ни было другой планете. Я не говорю, что в других мирах не может быть жизни, я только говорю, что она не похожа на наше существование здесь.
Ваши измышления о других формах жизни и других мирах — это просто желание безграничного продолжения в будущем и в далёкие места. Мысль пытается придать себе непрерывность, и размышления о будущем и неоткрытых мирах — это удобный способ сделать это. Ваше мышление определяет то, что вы можете осознать, и точка.
В.: Это близко к тому, что говорит Дж. Кришнамурти. Он говорит, что накопленное знание человечества становится традицией, приобретая свою собственную непрерывность и правомерность. Вы в это не верите?
Ю.: Нет. Я не вижу, чтобы мои слова имели хоть что-то общее с его подходом. Он говорит о «пассивном осознании», путешествиях и открытиях, психологических трансформациях, открывает школы и основывает организации. Эта деятельность не ведёт вас к свободе, она увековечивает движение мысли и традиции.
В.: Есть ли свобода мысли? И вообще есть ли у человека хоть какая-то свобода?
Ю.: Нет, никакой свободы действий у человека нет. Я не говорю о разрушительной, детерминистской философии смирения. Но…
В.: Нет никакого выхода? Даже через созерцание пупка? Даже через медитацию? Даже через подъём кундалини? Даже через победу над иллюзиями?
Ю.: Нет. Вы можете пробовать всё что угодно, но это не поможет. Вам удастся только вызвать нарушения в теле, нарушив присущую ему гармонию. Вызывая странные галлюцинации и неестественные метаболические изменения, вы только вредите телу и больше ничего. Вы не можете сделать ничего, чтобы повернуть этот процесс вспять, изменить направление.
В.: Даже если радикально (пусть даже временно) порвать с традицией? Если бы можно было отделить свои действия от мыслей, если бы можно было действовать, не ощущая вины и не беспокоясь о последствиях своих действий. Может, тогда можно было бы использовать свободу действий для создания чего-то нового, творческого.
Ю.: Зачем? Чтобы раскрыть свои скрытые возможности? Невозможно отрицать реальность, смоделированную мыслью, — она здесь.
В.: Некоторые мудрецы и видящие утверждали, что у нас есть тонкоматериальные энергетические центры, которые можно открыть определёнными духовными практиками, включая концентрацию на абсолютном ничто.