В 1978 году Ирвин Файнберг из госпиталя для ветеранов в Сан-Франциско решил разобраться с этим вопросом. Эксперименты показывали, что моторные действия могут производить подтверждающие сигналы или копии, по крайней мере на примере животных. Можно ли использовать такие сигналы, чтобы отличить «я» от «не-я»? Скажем, вы пошевелили рукой. Может ли мозг использовать подтверждающий сигнал, чтобы определить, двигается ли рука, потому что именно вы пытались ей пошевелить, или же она двигается по какой-то внешней причине?
Вопрос звучит странно, но на деле он вполне реален. До того, как Файнберг опубликовал свои исследования, канадский нейрохирург Уайлдер Пенфилд писал об опытах, в ходе которых он стимулировал моторную кору мозга пациентов, проходивших диагностические операции для лечения эпилепсии. Стимуляция вызывала движение руки. Но пациент настаивал, что он рукой не двигал и что это Пенфилд вызвал движение руки. Все из-за того, что пациент не инициировал этого движения, мозг не давал никаких моторных команд, следовательно, не было никаких подтверждающих сигналов; поэтому, предположительно, мозг отнес это движение не к «я», а к внешнему воздействию. Файнберг утверждал: «Субъективный опыт этих разрядов [или сигналов] нужно соотносить не с чем иным, как с нашей волей и намерением».
Файнберг пошел еще дальше. А что, если подтверждающие сигналы присущи не только моторным действиям, но и мыслям? Может ли похожий механизм в формировании мыслей подтверждать, что эта мысль принадлежит именно этому человеку, а не кому-то другому? Файнберг предположил, что так оно и есть. Он даже посчитал слуховые галлюцинации следствием нарушений в механизме подтверждающего сигнала. О считал, что подобные нарушения действительно лежат в основе некоторых странных симптомов шизофрении, даже размытия границ между «я» и «не-я», похожего на то, которое наблюдалось у Софи и Лори и бесчисленных людей, страдающих от шизофрении. «Следовательно, если есть подтверждающий сигнал, позволяющий нам различать движение, вызванное нами самими, и движение, вызванное внешней силой, он таким образом способствует различению «я» другими. А его неисправность может вызвать необычные искажения границ тела, о которых говорят пациенты с шизофренией», – пишет Файнберг.
В периоды усугубления психоза Лори слышала голоса несколько раз в неделю, женские голоса говорили ей, что она бесполезна и само ее существование ошибочно. Ее муж, Питер, понимал по ее виду, что она слышит голоса. «У нее был пустой взгляд, она сидела, уставившись в пространство. Или она отвечала голосам; вдруг неожиданно что-то говорила, – рассказывал Питер. – Сразу было понятно, что она общается с голосами».
Питер тоже общался с голосами посредством Лори. Она рассказывала, что голоса говорят ей, что ее жизнь – ошибка. «Почему они так считают?» – спрашивал Питер. Голоса отвечали: «Потому что ты не получила степень». Питер спорил с голосами, Питер утверждал, что для Лори не все потеряно, что она просто взяла академический отпуск (это было правдой). Это продолжалось полчаса, иногда час, и постепенно голоса сдавались.
Лори представляется очень созерцательным человеком, склонным к анализу. Эти черты ее характера заставили ее усомниться в своем состоянии. Ей были нужны ответы. Она сумасшедшая? Ее самокопание вылилось в отчетах, которые она писала, когда была еще студенткой и боролась с шизофренией. В одном из них она призывает психиатров прислушиваться к пациентам. Ее собственный опыт, когда она обратилась к психиатру вскоре после попытки спрыгнуть с крыши парковки, показателен. Она объяснила ему, что она как будто наблюдала за собой отстраненно, в третьем лице, пытаясь покончить с собой. Это как будто была не она. Психиатр отмахнулся от ее наблюдений, язвительно заметив, что она неплохо ему все разъяснила. Встретив такое безразличие, Лори умоляла психиатров понять, насколько неприглядна реальность, которую навязывает людям шизофрения, чтобы облегчить отчуждение, испытываемое страдальцами.
В психиатрии распространена идея, почему шизофреники сталкиваются с такой болезненной реальностью, и опирается эта идея на понятие сигналов самоконтроля. Идея о том, что животные могут различать аспекты «я» и «не-я» при помощи этого механизма, проверена даже на уровне одного нейрона. Сверчки (Gryllus bimaculatus) стрекочут на поразительно высоких частотах – до 100 дБ. Эти звуки синхронны с движениями крыльев, сверчки издают их, складывая крылья. Как в этой какофонии звуков сверчок, у которого очень чувствительный слух, отличает свои собственные звуки от внешних? Оказывается, существует интернейрон, который отвечает за это. Нейрон подтверждающего сигнала (НПС) срабатывает синхронно с моторным нейроном, контролирующим движение крыла; он срабатывает, когда крыло складывается. Работа НПС тормозит слуховые нейроны, отвечающие за восприятие звука, так что сверчок не слышит тех звуков, которые он сам вырабатывает. Когда НПС не срабатывает и не происходит подтверждающего сигнала, услышанные звуки считаются внешними, не производимыми самим сверчком, и сверчок сам начинает петь.
И дело не только в сверчках. Сходный механизм нейрона подтверждающего сигнала наблюдается у червей-нематод, певчих птиц и даже у обезьян-игрунок.
Не прошло и десяти лет с предположения Ирвина Файнберга в 1978 году о том, что сбой в механизме подтверждающего сигнала мозга может лежать в основе различных симптомов шизофрении, как Крис Фрит, клинический психолог, тогда работавший в госпитале Нортуик-Парк в Харроу, Великобритания, создал свою «модель компаратора» того, как зарождается наше чувство личной инициативы – то самое чувство, благодаря которому мы ощущаем, что отвечаем за свои действия. В то время Фрит утверждал, что расстройство этого очень важного аспекта личности стоит за многими первостепенными признаками шизофрении: слуховые вербальные галлюцинации, спутанность мыслей, иллюзия контроля (иллюзия того, что кто-то контролирует ваши действия).
Хотя модель и видоизменилась с течением времени, суть ее осталась неизменной. Скажем, вы хотите пошевелить рукой. Моторная кора мозга отправляет команду мышцам руки. Моторная кора копирует команду в другие области мозга, которые используют копию, чтобы предсказать сенсорные последствия движения руки. Тем временем рука двигается, вызывая определенные ощущения (тактильные, проприоцептивные или визуальные). «Компаратор» сопоставляет настоящие ощущения с предсказанными. Если несоответствия не возникло, мы чувствуем, что мы выполнили действие – мы обладаем действием, у нас есть чувство личной инициативы. Несоответствие заставляет нас чувствовать, что ответственность за совершенное действие несем не мы, а какой-то внешний агент.
Обращение к этой модели легко себе представить. Она позволяет мозгу погасить ответ на самогенерируемые ощущения (например, глухоту сверчка по отношению к издаваемым им звукам). Она дает механистическое объяснение того, как мозг проводит грань между «я» и «не-я», по крайней мере в отношении моторных действий. И очевидно, что эта способность утрачивается при шизофрении.
Взять, к примеру, щекотку. Практически невозможно пощекотать самого себя. Фрит вместе с Сарой Джейн Блэкмор и Дэниэлом Волпертом объяснили, почему это так. Изучая здоровых людей, исследователи обнаружили, что пара мозговых областей куда менее активна, когда испытуемые сами дотрагиваются до своей левой руки, чем когда это делает экспериментатор. Мозг подавляет ответ на генерируемые им самим ощущения (поэтому мы не можем сами себя пощекотать). Область мозга, отвечающая за подавление, скорее всего, мозжечок, и, вероятно, делает он это, предугадывая эффект от самогенерируемого движения.
Блэкмор, Фрит и их коллеги в дальнейшем выяснили, что люди, испытывающие слуховые галлюцинации и иллюзии контроля, ощущали прикосновения к левой руке как равно интенсивные, щекочущие и приятные, вне зависимости от того, кто до них дотрагивался, экспериментатор или же они сами. Другими словами, многие люди с шизофренией способны сами себя пощекотать.
Есть и другие свидетельства. Джудит Форд и Дэниэл Маталон из медицинского центра для ветеранов Сан-Франциско и Калифорнийского университета, Сан-Франциско, продемонстрировали, что здоровые люди, прямо как сверчки, подавляют ответ мозга на самогенерируемые звуки. ЭЭГ мозга здоровых людей показывает синхронность, которая предположительно является копией команды напрягать голосовые связки, оригинал которой отправляется в слуховую зону. Затем сигнал ЭЭГ под названием N1, свидетельствующий об активности слуховой зоны, подавляется спустя примерно 100 миллисекунд после того, как здоровый человек издает звук. Это правдоподобное объяснение того, что предугаданный звук сравнивается с настоящим издаваемым звуком, поэтому внешний звук распознается как самогенерируемый и, следовательно, игнорируется. N1, тем не менее, не подавляется, когда звук является внешним, что указывает на то, что человек его слышит.
Этот механизм не работает при шизофрении. Это говорит о том, что механизм копирования, скорее всего, нарушен. У шизофреников сигнал N1 не подавляется при самогенерируемых звуках, значит пациенты слышат свои собственные звуки точно так же, как они слышат внешние звуки (Сасс предполагает, что это разновидность гиперрефлексивности – склонность принимать за внешний объект то, что обычно подразумевается само собой и, следовательно, является проводником самости). Не будет ошибочным предположение о том, что подобные нарушения механизма компаратора могут стирать границы «я» и «не-я» при шизофрении.
Тут подошло время узнать поподробнее, что же в точности идет не так при шизофрении. Когда я совершаю движение руками, я испытываю два чувства: чувство обладания руками и чувство инициативы, которое заставляет меня ощущать, что это именно я совершаю движение. Мы наблюдали в предыдущей главе, как BIID может быть связан с потерей чувства обладания частями тела. Тем временем мы видим, что при шизофрении может возникать искаженное чувство обладания телом, и еще больше свидетельств о том, что искажается чувство инициативы.