Утром в понедельник Сара проснулась с туманом в голове. «Такое бывает после веселых выходных, так что я не придала этому значения», – сказала она мне.
В шесть часов утра во вторник она отправилась на йогу. Она все еще ощущала затуманенность, отделенность от реальности. «Все было как во сне, – говорила она, – я сомневалась в том, жива ли я еще». Тем не менее она добросовестно работала, совершала деловые звонки и встречалась с деловыми партнерами.
К утру среды лучше не стало. Только хуже. Она начала плакать. «Вот дерьмо! Я что, умерла? Я что, смотрю на свою жизнь со стороны?» – так она думала тогда. «Я все говорила себе: “Надо из этого выбраться. Я вляпалась во что-то, чего не понимаю”. Я паниковала. Больше всего меня беспокоило то, что я ни во что не верила».
Она сомневалась в самой себе и в реальности того, что ее окружало. Ее не оставляло ощущение, что все это ей снится. Она села на поезд, идущий в центр города, чтобы поехать на встречу, и поняла, что ей страшно. Она смотрела на попутчиков и спрашивала себя: «Они здесь? А я здесь?»
В среду вечером – это была ночь новолуния – Сара отправилась в синагогу помолиться, это было для нее привычно. По дороге она остановилась у киоска и заказала тако, полностью уверенная, что тако не появятся. Стоя на тротуаре в Нью-Йорке, она сказала сама себе: «Их не будет; зря я заказала эти тако. Я проснусь, и выяснится, что это все сон». Заказ ей, конечно, скоро вручили. «Я буквально сказал вслух: “О Боже! Я жива! Ффуух!”»
Сара прошла то, что психологи называют «испытание реальностью» – есть осознание объективной реальности, но ее субъективное ощущение было искажено, а она пыталась привести их в соответствие. Единовременное подтверждение в виде реальных тако мало чем ей помогло. Во время вечерней молитвы он ощущала тревогу, голова кружилась от постоянного внутреннего диалога, поиска подтверждения того, что она существует, – она ощущала себя отделенной от самой себя. Когда молитва была окончена, она, стараясь не встретиться ни с кем взглядом, кинулась домой. Она снова начала плакать. «Я мертва. Я умерла. Я совсем умерла», – думала она.
В четверг она позвонила знакомой медсестре. Та сказала: «Слушайте, невозможно, чтобы наркотики оставались в вашем теле все это время». Медсестра посоветовала пить больше жидкости и отдыхать. Не помогло. В пятницу утром тот самый друг – я теперь хорошо с ним знаком – зашел к Саре. Как только наш общий друг увидел ее, Сара выпалила: «Я боюсь, что я уже умерла!» Они посидели несколько минут, потом решили отправиться на местную станцию скорой помощи – неподалеку, шесть кварталов пешком. Сара рыдала всю дорогу и продолжала рыдать на станции скорой помощи. «Это и вправду было странно», – вспоминает она.
Она все спрашивала своего друга: «Ты уверен, что я жива? Я здесь? А ты здесь?» Друг успокаивал ее: «Да, да, мы живы». Врач на станции скорой помощи все списал на действие наркотиков (хотя и сказал, что это странно, что эффект продолжается так долго), выписал ей ативан от тревожности и отправил домой.
Но чувство нереальности у Сары не прекратилось. Жизнь все еще казалась сном – какой-то отстраненной, как будто она плыла по течению. Сара пыталась описать свое состояние повседневным языком. Она не знает точно, каким образом все прошло спустя три недели. То ли время прошло, то ли помог массаж, который ей назначил терапевт, оказавшийся также «энергетическим целителем». «Слушайте, я задолбалась», – сказала Сара массажистке и объяснила свои ощущения. Женщина отнеслась к ней с пониманием: «О, со мной такое тоже бывает. Вам придется научиться с этим справляться». Она рассказала Саре, что энергия течет в ее тело и вытекает из него через макушку, и ей нужно остановить поток вращательным движением кисти руки, как будто закрывая воображаемую бутылку. Массажистка дала и менее эзотерический совет: «Займитесь йогой; вам нужно почувствовать, что вы вернулись в свое тело. Топайте ногами, делайте что угодно, чтобы вернуться в тело, и все будет хорошо».
Сара почувствовала себя немного лучше, когда вышла от массажистки. Она решила увеличить нагрузку в йоге, она практиковала йогу регулярно каждое утро на протяжении последних шести лет. На следующий день после массажа она решилась на нечто экстремальное даже для нее: двухчасовая практика парной йоги. «Я отзанималась один сеанс и собралась уходить, и тут один инструктор мне сказал: “Оставайся’. И я такая: “Я все равно сплю, что мне еще делать?” – и осталась. И мне стало немного лучше».
Началось восстановление, и к моменту нашей встречи, когда все это продолжалось уже три недели, Сара была здорова.
«Вам нужно почувствовать, что вы вернулись в свое тело… Топайте ногами, делайте что угодно, чтобы вернуться в тело».
Есть доля правды в этом, на первый взгляд, деревенском совете. Неврологи могут покраснеть за целительницу от нью-эйджа и ее советы, но, если почитать, что сами неврологи говорят о личности, станет ясно, что чувство телесности, ощущение бытия в теле и с телом – это ключевой аспект того, кто мы есть.
Самый яростный защитник мнения о том, что тело есть основание личности, – невролог Антонио Дамасио. В последней книге «Я. Мозг и возникновение сознания» он пишет: «Центральной идеей этой книги является мысль о том, что тело есть основание сознания». Дамасио верит, что сознание нуждается в проявлении личности. Его концепция начинается с идеи ментальных образов, формирующихся в мозгу. Под этим он подразумевает не образы в нашем сознании. Скорее, речь идет о паттернах активности нейронных цепей. В зависимости от паттерна активности определенная нейронная цепь в мозге может находиться в очень разных состояниях. Каждое состояние, пишет Дамасио, эквивалентно ментальному образу. На этом этапе Дамасио не говорит о сознательности. Это несложно понять. Хорошо известно, что большая часть активности мозга бессознательна, мы никогда и не узнаем о ней.
Основная задача мозга – следить за тем, как организм ест, пьет, двигается и спит. Организм может выжить, только если его внутренняя биохимия остается в приемлемых для него границах. Есть так называемые гомеостатические границы, и процессы, которые поддерживают тело в этих границах, называются гомеостазом (термин предложен американским физиологом Уолтером Кэнноном). Процесс гомеостаза индивидуален для каждого организма. Например, холоднокровные животные (такие как рептилии) принимают температуру окружающей среды – поэтому для активности им нужно искать тепло, а телам теплокровных животных (млекопитающих и птиц) нужно поддерживать почти постоянную внутреннюю температуру, из-за этого приходится больше есть в холод, чтобы выработать больше энергии, или потеть, чтобы охладиться. Мозг превосходно выполняет функцию поддержки гомеостаза. Но мозг сам является частью организма, а не какой-то внешней силой, выполняющей роль кукловода, дергающего за веревочки. Чтобы выполнять свою работу, мозгу нужно отслеживать, что происходит в теле, снаружи тела и внутри самого мозга, составляя планы или карты. Паттерны активности нейронных цепей и являются такими картами. Эти карты представляют собой содержимое нашего разума (в том числе бессознательного).
Следующая стадия гипотезы Дамасио – это так называемая протоличность, «которая предвосхищает реальную личность». Протоличность составлена из ментальных образов наиболее устойчивых аспектов нашего тела (таких как состояние внутренних органов). Дамасио подразумевает, что верхний отдел мозгового ствола ответственен за создание карт и генерирование образов. Структуры верхнего отдела мозгового ствола неразрывно связаны с теми частями тела, карты которых они создают, – тесная двухсторонняя связь, нарушаемая лишь «болезнью или смертью мозга».
Другая ключевая функция протоличности – генерация «первобытных чувств», которые «производят непосредственный опыт чьего-либо тела, бессловесного, неприукрашенного и не связанного ни с чем, кроме самого по себе существования». Первобытные чувства в концепции Дамасио «отражают текущее состояние тела».
Следующий слой поверх протоличности – «основное «я»». Основное «я» состоит из репрезентаций мозга, характеризующих отношения между протоличностью и ее взаимодействием с объектами. Эти репрезентации также характеризуют изменения в протоличности под влиянием первобытных чувств. Например, если протоличность столкнется со змеей, основное «я» представит репрезентацию этого внутреннего действия, а репрезентация будет включать в себя изменения состояния тела (состояние сильного страха).
Дамасио полагает, что с возникновением в нашей эволюционной истории основного «я», на сцене появилась личность, какой мы ее знаем. Основное «я» – это первый намек на субъективность (хотя, заметим, что Дамасио не дает удовлетворительного объяснения, как нейронная активность становится субъективностью – неудивительно, поскольку это относится к проблеме сознания). Основное «я» живет одним моментом – это последовательность ментальных образов взаимодействий протоличности с объектами и последующие модификации протоличности под влиянием первобытных чувств. Если бы у нас было только основное «я», а возможно, у многих животных так оно и есть, тогда мы бы осознавали только эти моменты субъективного опыта.
Когда же мозг эволюционировал и развил автобиографическую память, наступила следующая стадия – автобиографическая личность. Дамасио предполагает, что в мозгу есть схема, способная группировать автобиографические воспоминания в объект (этот объект можно представить в виде истории), давая этому объекту возможность модифицировать протоличность и взаимодействовать с ней, а она, в свою очередь, продуцирует момент субъективности. На этот раз субъективный опыт не является исключительно телесным, он принадлежит более сложной сущности – личности. Автобиографическая личность может быть представлена как быстрая последовательность моментов субъективности. Сформированная таким образом личность является основой индивидуальности.