Практика. Проверяем природу наблюдателя
Успокойте свое тело в его естественном состоянии — либо сидя, либо лежа. Затем, с памятованием внимая тактильным ощущениям во всем теле, позвольте своему дыханию успокоиться в его естественном ритме. Дышите без усилий, словно бы в состоянии глубокого сна, — без намеренных попыток каким-либо образом видоизменять этот процесс.
Хотя бы частично приоткройте глаза и покойтесь пустым взглядом в пространстве перед собой. На вдохе оттягивайте осознавание к самому осознаванию, озаряя его природу. На выдохе высвобождайте его, отпуская все мысли и умственные объекты. Подворачивая осознавание со вдохом, вы никогда не обнаружите реальный субъект. Высвобождая осознавание со вдохом, вы отпускаете все содержание ума — так что не остается никаких объектов, за которые можно было бы ухватиться. На каждом вдохе заглушайте поток обсессивных мыслей и образов, оттягивая осознавание к источнику подобного умственного содержания. С каждым выдохом заглушайте компульсивную склонность отождествляться с невольными мыслями, эмоциями и желаниями — отпускайте все содержание ума. На протяжении всего цикла из вдоха и выдоха мягко поддерживайте осознавание осознавания.
По мере того как ваш ум успокаивается, дыхание будет становиться все более и более незаметным. Когда это случится, отстранитесь своим ведением от дыхания; покойтесь в непрерывном потоке осознавания осознавания. Теперь устремите свое внимание вниз, мягко высвободите ум и без какого-либо объекта медитации покойтесь телом и умом в естественном состоянии. Без чего-либо, на чем можно было бы медитировать, ничего не видоизменяя и не примешивая, покойтесь осознаванием без колебаний — в его собственном естественном состоянии, в его природной прозрачности, так, как есть. Оставайтесь в этом светоносном состоянии, покоясь умом так, чтобы он был раскрепощенным и свободным.
Затем периодически задавайте вопрос: «Что за сознание сосредотачивается?» Устойчиво сфокусируйте свое внимание — и снова задайтесь этим вопросом. Продолжайте процесс, чередуя эти этапы. Подобное чередование постановки вопроса и фокусировки внимания внутри — эффективный метод для устранения проблем вялости и сонливости. Когда вы отвлекаетесь на шум или какие-то иные ощущения в своем окружении, пусть отвлечение напомнит вам о необходимости вернуть блуждающий ум к текущему мгновению[148].
Занимайтесь этой практикой двадцать пять минут. Затем, завершая ее, продолжайте рассматривать все видимости как то, чем они и являются, — как видимости. Не овеществляйте ничего снаружи и не «субъективируйте» ничего внутри. Рассматривайте все как видимости, предстающие перед осознаванием, без каких-либо абсолютных объектов «вовне» или субъектов «внутри». Видимости, проявляющиеся перед вашими физическими чувствами, не существуют независимо от ума — не больше, чем отражения в водоеме существовали бы независимо от воды. Ваши мысли и умственные образы есть лишь отражения в вашем восприятии. Они не отображают ничего, что уже существовало бы вовне, независимо от вашего ума. Это просто содержимое вашего ума и ничто иное.
Каждый раз, когда вы расстраиваетесь, распознавайте, что истинной причиной вашего дискомфорта не является что-либо вовне. Источник страданий также не сокрыт и в чистой, светоносной природе вашего собственного осознавания. Основополагающий источник ваших проблем — это помраченная склонность овеществлять субъекты и объекты, склонность цепляться за них, как если бы они были реальными и прочными, существующими в силу собственной природы.
Во всех видах деятельности поддерживайте непоколебимое памятование, покоясь в состоянии светоносного осознавания настолько непрерывно, насколько возможно — без цепляния за неотъемлемое существование объектов или субъектов. Продолжайте взаимодействовать с реальностью, поддерживая памятующее присутствие применительно к событиям, которые происходят в среде вокруг вас и в вашем собственном уме. Не скатывайтесь назад в обсессивные мысли и компульсивное цепляние. Живите, как если бы вы находились в осознанном сновидении (то есть распознавали сновидение как сновидение), и экспериментируйте с изменением того, как вы переживаете реальность, меняя то, как вы ее рассматриваете. Такова дорога, ведущая к свободе.
12Теория. Основополагающее состояние сознания
Основа становления
В соответствии с самыми ранними записями учений, сохранившимися на языке пали, Будда утверждал: сосредотачивая осознавание на его собственной природе, мы в конечном итоге начнем воспринимать «знак ума». Под термином «знак» в данном контексте подразумеваются отличительные характерные черты, с помощью которых мы можем что-то узнать или вспомнить — причем в данном случае речь идет об уме или самом сознании[149]. Здесь это сами по себе качества светоносности и познающести. Для того чтобы опознать определяющие признаки сознания — а не просто то, что коррелирует с ним на уровне нейронов или поведения, — нам нужно относиться к нему так же, как к любому природному явлению: необходимо наблюдать за ним напрямую, ясно и непрерывно. В прошлом научные изыскания были основаны на наблюдении объективном, но за сознанием нельзя наблюдать объективно или открыто — только в контексте нашего собственного субъективного опыта. Как отмечает один современный философ, ошибка, которой нам нужно избегать, — это отказ серьезно отнестись к сознанию как таковому. Чтобы избежать этой ошибки, нам, возможно, придется «забыть историю науки и перейти к созданию того, что может стать новой стадией в этой истории»[150].
Эта новая стадия может во многом положиться на две с половиной тысячи лет опытных изысканий относительно природы сознания в буддийской традиции. Когда мы достигаем «сосредоточения доступа» к первому уровню стабилизации, как описано в главе 10, физические чувства засыпают, мысли и умственные образы угасают, а наше осознавание успокаивается в естественно-чистом, беспрепятственном, светоносном состоянии, которое называется бхавангой, или «основой становления». Опознав это базовое (с относительной точки зрения) состояние сознания, вы постигаете «знак ума» — основополагающие свойства, с помощью которых ум можно распознать. Это базовое состояние обычно нам недоступно, поскольку оно в первую очередь проявляется в глубоком сне. Чтобы раскрыть мощь бхаванги, ум нужно полностью «пробудить» посредством медитативного развития — так, чтобы можно было полностью выявить его лучезарный потенциал[151].
Бхаванга проявляется, когда осознавание отстранено от физических чувств, а умственные активности — например, дискурсивные мысли и образы — угасли. Подобное естественным образом происходит во сне без сновидений и в последнее мгновение жизни[152]. Некоторые ранние буддисты считали бхавангу коренным сознанием, из которого проявляются все сенсорные формы сознания и все ментальные активности; этот процесс во многом подобен появлению веток, листьев и плодов дерева из его корня[153].
Определяющие черты сознания
По утверждению многочисленных сторонников махаянской традиции буддизма, сознание отличается двумя основополагающим качествами: светоносностью и познающестью[154]. Чтобы получить о смысле этих понятий некое представление, представьте, что вас погрузили в камеру сенсорной депривации — настолько эффективную, что вы полностью перестали осознавать свое тело и физическое окружение. Ваши физические чувства не считывают никаких сигналов. Теперь представьте, что все дискурсивные мысли, умственные образы и другие активности ума утихают. Даже в этом состоянии глубокой неактивности перед вашим осознаванием проявляется некая пустая открытость, а порождает эту видимость светоносное качество ума. Кроме того, присутствует и непосредственное чувство того, что вы обладаете осознаванием, — это также выражение умственной светоносности. Сознание не только озаряет эту пустоту и свое собственное присутствие в качестве осознавания — оно также знает, что пространство ума является пустым и что оно осознается. Это знание есть познающесть сознания — его вторая определяющая черта.
Эти два уникальных качества присущи только сознанию. Без него нет никаких видимостей — никаких цветов, звуков, запахов, вкусов, тактильных ощущений или умственных образов, таких как сновидения. Кроме того, в его отсутствие ничего не познается. Когда физические чувства неактивны, а активности ума утихают, остается только умственное осознавание, которое иногда называется интроспекцией. Этот термин используется в двух разных значениях: речь может идти о (1) размышлении относительно наших мыслей, эмоций и других умственных состояний и процессов или (2) об осознавании содержимого ума и самого осознавания. К сожалению, люди часто путаются в этих значениях, из-за чего легко может возникнуть путаница.
Субстратное сознание
Занимаясь практикой, описанной в предшествующей главе, вы можете озарить светом осознавания прежде бессознательные воспоминания, фантазии и эмоции всех видов. Привычные схемы умственной организации существенно редактируют и перерабатывают наш обычный опыт умственных состояний; из-за этого мы обычно переживаем мысли и эмоции, которые считаем «нормальными». Тем не менее в данном виде тренировки свет сознания, подобно зонду в глубоком космосе, озаряет прежде незамеченные умственные процессы — процессы, которые кажутся совершенно чужими с точки зрения нашего прошлого опыта и нашего чувства личной идентичности.
По мере того как мы сознательно обнажаем глубокое пространство ума, наблюдая за ним на протяжении многих тысяч часов, мы проникаем в измерения, которые обычно сокрыты и являются гораздо более хаотичными, — на уровни, где порядок и структура человеческой психики лишь начинают проявляться. Умственные процессы, которые прежде были сокрыты в подсознательном, слой за слоем раскрываются, и в конечном итоге ум успокаивается в своем естественном состоянии, из которого проявляются и сознательные акты, и акты, которые обычно относятся к подсознанию. Это упражнение в истинной глубинной психологии — упражнение, в котором мы наблюдаем за «образцами грунта» подсознательного ума, рассекая при этом множество слоев скопившейся в уме концептуальной структуризации[155].
Кульминация этого медитативного процесса — переживание субстратного сознания (алая-виджняна), которому присущи три сущностные черты: блаженство, светоносность и неконцептуальность. Данное блаженство не возникает в ответ на какие-либо чувственные раздражители, ведь физические чувства отключены, как если бы мы пребывали в глубоком сне. Оно также не возникает в зависимости от приятных мыслей или умственных образов, потому что эти виды умственной активности неактивны. Вместо этого оно оказывается врожденным качеством ума, который успокоился в своем естественном состоянии, за рамками беспокоящего влияния сознательной и бессознательной ментальной активности[156]. Светоносность субстратного сознания — одно из двух определяющих свойств сознания в целом; это то, что озаряет все видимости, предстающие перед умом. Неконцептуальность в данном контексте переживается как глубокая неподвижность. Однако она не свободна от мыслей полностью, ибо это измерение сознания на подспудном уровне структурируется концепциями. Достигнув подобного равновесия внимания, вы реализуете шаматху и обретаете способность без усилий пребывать в этом состоянии по меньшей мере четыре часа. При этом ваши физические чувства полностью отключены, а умственное ведение остается чрезвычайно устойчивым и бдительным.
Тибетский созерцатель XIX века Дуджом Лингпа описывал этот процесс следующим образом: «Тот, кто имеет опыт пустоты и ясности и направляет свое внимание вовнутрь, может пресечь все внешние видимости и прийти к состоянию, в котором, как он считает, нет ни видимостей, ни мыслей. Это переживание лучезарности, с которым не смеешь расстаться, есть субстратное сознание»[157]. Тибетские созерцатели считают, что переживание субстратного сознания приносит прозрения относительно рождения и эволюции человеческой психики. Привлекая аналогию из современной биологии, этот уровень можно описать как своего рода «стволовое сознание». Подобно тому, как стволовая клетка адаптируется под конкретное биохимическое окружение (например, мозг или печень), субстратное сознание подстраивается под конкретный биологический вид. Это самое раннее состояние сознания в человеческом эмбрионе. Подвергаясь обусловливающему и структурирующему воздействию со стороны широкого спектра физиологических (а позже и культурных) факторов влияния, оно постепенно принимает отличительные черты конкретной человеческой психики. Субстратное сознание не является неотъемлемо человеческим, ведь оно также представляет собой и основополагающее состояние сознания всех остальных живых существ. Человеческий ум проявляется из этого измерения осознавания — измерения, которое предшествует человеческой, концептуальной двойственности ума и материи и является более основополагающим[158]. Утверждается, что как ум, так и все переживания материи происходят из этого светоносного пространства, в котором нет разделений с точки зрения какого-либо ясного чувства субъекта и объекта. Таким образом, гипотеза о субстратном сознании отвергает как картезианский дуализм, который был описан ранее, так и веру, что Вселенная есть нечто исключительно физическое. Кроме того, эту гипотезу можно проверить на собственном опыте — независимо от наших идеологических предпочтений и теоретических допущений.
Созерцатель может намеренно изучать это измерение сознания с помощью практики, которая была описана выше, — практики, где дискурсивные мысли утихают, а все видимости нас самих, других людей, нашего тела и нашего окружения растворяются. На этом этапе, как и в состояниях сна и смерти, ум собран внутри, а физические чувства неактивны. Что при этом остается? Состояние яркого, ясного сознания, которое представляет собой основу для появления всех видимостей, предстающих перед потоком ума определенного индивидуума. Все явления, предстающие перед чувственным и ментальным восприятием, наделены этой ясностью и проявляются перед этим пустотным, светоносным субстратным сознанием.
Хотя буддизм в целом описывают как традицию, отвергающую существование души, подобное описание субстратного сознания может показаться возвратом к этой концепции. Так ли это? Все зависит от того, как вы определяете слово «душа». Тот вид «я» или души, который отвергался ранним буддизмом, описывался как нечто неизменное, бесчастное и независимое. Субстратное сознание (как оно описывается в традиции великого совершенства в тибетском буддизме) представляет собой поток возникающих и уходящих мгновений сознания, а потому не является чем-то неизменным или бесчастным. Кроме того, оно обусловлено различными источниками влияния, включая предшествующие мгновения осознавания в потоке самого субстратного сознания. В этом смысле оно не является независимым. Мы также не можем считать это измерение сознания сугубо человеческим; речь, скорее, идет о тонком потоке осознавания, из которого в процессе формирования эмбриона проявляется человеческий ум. В процессе умирания он вновь растворяется в тот же потоке. Каждый раз, когда вы погружаетесь в сон без сновидений, ваш ум растворяется в субстратном сознании, которое снова и снова активируется, чтобы порождать одно сновидение за другим — причем каждое из них вновь растворяется в основополагающем ведении. В конце концов вы снова просыпаетесь и вновь проявляется ваш бодрствующий ум.
Впервые пережив это блаженное, светозарное, концептуально безмолвное состояние, вы легко можете принять его за нирвану или за окончательную природу сознания. Тем не менее тибетские созерцатели веками настаивали на том, что перед вами лишь относительное основополагающее состояние осознавания; его переживание не приносит уму постоянного освобождения. Панчен Лосанг Чокьи Гьялцен, например, отмечает: переживание этого измерения сознания позволяет нам распознать феноменологическую природу ума[159]. Аналогичное утверждение делает и Дуджом Лингпа: это переживание приносит прозрения об относительной природе ума, которую не следует путать с «ведением ясного света» или любыми другими возвышенными состояниями реализации. И действительно: если вы застрянете в этом состоянии и не продолжите продвигаться в своей практике медитации, данный уровень ни на шаг не приблизит вас к просветлению[160].
Что понятно, современные ученые пока не воспроизвели это открытие. Пока методы изучения ума сводятся к материалистическим подходам — к исследованиям мозга и поведения, — наше понимание ума всенепременно будет материалистичным. При этом более глубокие измерения сознания, которые становятся заметны только при достижении направленного вовнутрь самадхи, останутся неизученными и неведомыми. С точки зрения ученого-материалиста существование субстратного сознания относится к сфере метафизики. Тем не менее для адепта созерцания оно представляет собой эмпирический факт, который можно выявить лишь с помощью глубоко очищенного, устойчивого и явного внимания, которое, подобно мощному телескопу, направлено на внутреннее пространство ума.
Субстрат
Когда наш ум успокоился в своем естественном состоянии, пустое пространство, которое мы осознаем, называется субстратом (алая)[161]. Описать его сложно, ведь на этом этапе из-за отсутствия мыслей «я» и «не я» явное переживание разделения между субъектом и объектом отсутствует. Здесь присутствует «субъективное» осознавание субстрата, который предстает перед вами как объект — как своего рода вакуум, в котором временно утихли все виды умственного содержания. Ум теперь можно сравнить с лучезарно-прозрачным стеклянным шаром, внутри которого успокоились все растревоженные снежинки — ментальные активности.
Субстрат пронизан полем творческой энергии, которая в традиции махаяны известна как джива, или жизненная сила. Именно этот энергетический поток, а не мозг, считается подлинным хранилищем воспоминаний, умственных черт, поведенческих моделей и даже физических черт, переходящих из одной жизни в другую[162]. Все чувственные и умственные видимости проявляются из пространства субстрата; он обладает способностью порождать альтернативные виды реальности — например, ландшафт сновидений, которые мы видим, когда спим. Когда субстрат проявляется во сне без сновидений, он, говоря обобщенно, не поддается наблюдениям, и потому сделать умозаключение о его существовании можно только на основе состояния бодрствования. Тем не менее также говорится: если мы посвятим развитию умственного и физического расслабления, а также устойчивости и яркости внимания тысячи часов, мы сможем напрямую и явно распознать это внутреннее пространство — и понаблюдать за тем, как умственные и сенсорные явления проявляются из него на основе широкого спектра психологических и физических видов влияния. Когда ум человека, не имеющего созерцательной подготовки, растворяется в субстрате в момент смерти, такой человек переживает краткое состояние забытья. При этом тот, кто познакомился с субстратом и изучил его с помощью самадхи, сможет перешагнуть через порок смерти сознательно; такая личность сможет распознать субстрат как субстрат и посему умрет осознанно. Дуджом Лингпа на эту тему отмечает: «Истинный субстрат — нечто нематериальное и свободное от мыслей; это подобная пространству открытость и пустота, в которой парят видимости. Знайте, что вы приходите к этому состоянию в глубоком сне без сновидений, когда теряете сознание и когда умираете»[163].
Тщательно проверяя субстрат с помощью мощно сфокусированного, устойчивого внимания, мы открываем определенную относительность пространства-времени применительно к наблюдателю и содержанию ума. Вы начинаете проверять «пространство» между мыслями, которое характеризуется проходящим временем. Что это означает? Временные разрывы между умственными событиями неотрывны от пространства между ними. Затем вы на основе собственного опыта можете выяснить, является ли это субъективное пространство-время чем-то постоянным или же меняющимся относительно течения содержания ума. Можно ли сказать, что при возникновении мыслей этот континуум сокращается, расширяется или остается неизменным? Так, схлопывается ли пространство ума в мысли и кажется ли вам, что время течет медленнее? Если у мыслей есть мощный эмоциональный заряд, влияют ли они на пространство-время ума больше, чем мысли эмоционально нейтральные? Можно ли сказать, что позитивные мысли и эмоции влияют на это пространство-время не так, как негативные, и если да, в чем именно состоит различие?
Когда вы внимаете пространству ума, мысли и образы проявляются подобно потокам частиц, исходящим из вакуума. Это пространство пронизывают поля позитивных, негативных и нейтральных эмоций, переживающих ежемгновенные флуктуации; через него проносятся волны желаний, часто включающих в себя мысли и эмоции. Сущность практики — наблюдать за возникновением и исчезновением всех этих проявлений, а также за самим потоком пространства-времени, при этом не допуская сжатия осознавания.
Говоря об этой относительности пространства-времени, Далай-лама отмечает:
Если вы, упражняясь в различных созерцательных практиках, наделяете свой ум мощью, благодаря созреванию ваших созерцательных прозрений перед вами открывается определенное царство реальности. Можно рассмотреть пример, который описан в некоторых буддийских текстах: практикующие, которые достигли очень продвинутых состояний, способны ужать целые эпохи в единое мгновение, а одно мгновение растянуть до целой эпохи. С точки зрения постороннего наблюдателя то, что практикующий переживает как целую эпоху, выглядит как всего один миг. Это явление будет субъективным — его переживает только сам практикующий[164].
Сохранение сознания
Объединенное измерение субстрата и субстратного сознания не является ни физическим пространством, ни человеческой психикой. Тем не менее все наши переживания объективных и субъективных явлений проявляются именно с этого слоя, а он сам открывает врата к более тонкому измерению бытия — к уровню более базовому, чем наш двойственный мир ума и материи[165]. Созерцатели, которые изучали это нематериальное измерение реальности, открыли принцип сохранения сознания, который проявляется в каждом мгновении переживаний. Никакие из составных частей тела — в мозге или где-либо еще — не превращаются в ментальные состояния и процессы. Эти субъективные переживания не порождены телом и в то же время не возникают из ничего. Вместо того все объективные ментальные видимости возникают из субстрата, а все субъективные умственные состояния и процессы — из субстратного сознания. В контексте человеческой жизни обуславливающее влияние на эти умственные состояния оказывают мозг и окружающая среда. Сами умственные проявления, в свою очередь, влияют на мозг, тело и материальное окружение. При этом они не превращаются в эти физические явления. С этой точки зрения современные домыслы ученых и философов о том, что мозг порождает субъективные умственные переживания, основаны на непроверенном ложном допущении — допущении о том, что за порождение всех возможных состояний сознания несет ответственность только мозг. Логическая брешь в этих объяснениях — попытки объяснить, как определенные виды нейронной активности могут быть эквивалентны умственным проявлениям, — неустранима, потому что нейронные и ментальные события не бывают полностью идентичными друг другу[166].
Это воззрение соответствует гипотезам Пифагора, Сократа, Оригена, святого Августина и Уильяма Джеймса, а также совместимо со всем, что нам сейчас известно о взаимодействиях ума и мозга. В столкновение между материалистическим и созерцательным мировоззрениями буддизм приносит практический способ проверки этих представлений на личном опыте — посредством совершенствования внимания и успокоения ума, особенно в контексте практики самадхи, где мы обращаем осознавание на него само.
Уильям Джеймс предлагал три различные модели, которые могли бы объяснить корреляции между процессами в мозге и субъективными переживаниями. Первая: мозг порождает мысли так же, как электрическая цепь порождает свет. Вторая: мозг высвобождает (или допускает) умственные события подобно тому, как спусковой крючок в арбалете выпускает стрелу, — он устраняет препятствие, удерживающее тетиву. Третья: мозг передает мысли так же, как призма передает свет, порождая удивительный спектр цветов[167]. В соответствии с третьей моделью, за которую Джеймс и выступал, поток сознания может быть явлением, отличным от мозга и взаимодействующим с ним при жизни. Этот поток впитывает самость, личность и воспоминания, представляющие собой составную часть этого взаимодействия, и может продолжить существовать уже без мозга. Современные научные познания о взаимодействиях ума и мозга совместимы со всеми тремя гипотезами, предложенными Джеймсом. Тем не менее нейрофизиологи, не имеющие никаких экспериментальных средств для проверки этой теории, просто сделали допущение о достоверности первой гипотезы — той, которая соответствует их материалистическим посылкам, почти никогда не подвергаемым ими сомнению. Буддийские созерцатели никогда не были ограничены идеологическими обязательствами материализма. Подвергнув сознание предельно тщательному и опытному изучению, они сделали открытия, которые бросают вызов некоторым из самых базовых допущений, лежащих в основе современной науки.