Подняв правую руку, я полюбовалась искристым темным лаком.
– Спасибо, – ответила я. – Мне тоже.
Мне уже хотелось, чтобы Расселл скорее вернулся, но он, вероятно, решил предоставить нам побольше времени для общения. Папа рассказал мне о том, какую книгу он читал, но я лишь с несчастным видом прислушивалась к противной боли, схватывающей живот, волнуясь, как бы кровь не просочилась через туалетную бумагу.
Наконец я услышала, как в замке повернулся ключ, и Расселл просунул голову в комнату.
– Могу я вернуться к глажке? – спросил он.
– Молли необходимо съездить в магазин, – сообщил папа. – В какой-нибудь ближайший магазин с товарами повседневного спроса. Ей просто нужно купить несколько забытых вещей.
Я не могла взглянуть на Расселла. Мой взгляд упорно уклонялся куда-то в сторону.
– Конечно, – тут же откликнулся он. – Ты готова?
Я кивнула, и Расселл, пройдя по комнате, взял с комода ключи от машины.
– Грэхем, у вас все в порядке? – спросил он отца. – Может, вам самому что-то нужно?
– Ничего, – ответил папа.
Я расстроилась, что приходится оставлять его наедине с этим изощренным перелистывателем страниц. Если он забарахлит, как частенько бывало, то ему придется просто сидеть, думая, когда же мы вернемся.
В полном молчании мы с Расселлом спустились на лифте в вестибюль, потом дошли до машины. Он повернул ключ зажигания.
– Давай будем вместе смотреть, не окажется ли где-то поблизости нужный тебе магазин, – предложил он.
Мы проехали совсем немного, когда я показала на станцию бензозаправки с пристроенным к ней магазинчиком. Расселл остановился перед ним, достал из кармана свой бумажник и протянул мне десятку.
– Достаточно? – спросил он.
Я кивнула. Мои щеки опять запылали, и он взглянул на меня с сочувственной улыбкой.
– Молли, я вырос в доме, полном женщин, – добавил он. – Без отца. Только мама, тетушка и пять сестер. Фигня это все, яйца выеденного не стоит. – Мне еще не приходилось слышать от него слова «фигня». За исключением разговорных словечек, мы с Расселлом говорили на одном языке. Но то, как он произнес его – легко, добродушно, – убавило яркость моего румянца, и я с благодарностью улыбнулась.
– Я вернусь быстро, – пообещала я.
Я купила упаковку гигиенических прокладок, с тоской глянув на коробочку тампонов. Я попыталась воспользоваться им, когда у меня впервые случились такие дни, но только зря промучилась, так и не сумев его вставить.
Вернувшись в машину, я упорно пыталась скрыть от Расселла содержимое пластикового пакета. Почему-то я продолжала испытывать неловкость.
– Все в порядке? – спросил Расселл.
– Угу.
На полпути к отелю он вдруг сказал:
– Я вот подумал, что во вторник, – в этот день нам предстояло отправиться в обратное путешествие домой, – моя семья устраивает большой пикник в нашем имении в окрестностях Хендерсонвилля. По-моему, было бы здорово заехать туда на пару часов?
Разумеется, я предпочла бы поскорее добраться домой, чтобы поболтать с Крисом, однако такой пикник явно порадовал бы папу. Он просто обожал барбекю.
– А у папы там не возникнет трудностей? – спросила я. – В общем, будет ли ему там удобно?
– Ну, пиршество устраивается на природе, если, конечно, не польет дождь, поэтому все должно быть в порядке.
– Тогда, по-моему, это хорошая идея, – ответила я. – Ему понравится.
Я с гордостью подумала, что ставлю нужды отца выше своих собственных, хотя выразила согласие с упавшим сердцем.
– Давай посмотрим, как он будет себя чувствовать, – предложил Расселл. – Может, он к тому времени слишком устанет.
Спустя несколько часов мы приехали к книжному магазину и обнаружили, что он полон посетителей. Я практически услышала наш общий вздох облегчения при виде такой толпы. В центре большого торгового зала стояло множество стульев, заполненных в основном матерями – иногда и отцами – и кучей непоседливых детей. Персоналу магазина пришлось принести дополнительные стулья, чтобы усадить всех желающих.
– Обычно у нас не бывает столь большого наплыва, – блеснув очками в проволочной оправе, сказал черноволосый директор, подойдя к нам, чтобы пожать руку моему отцу. Но заметив, что папа не может поднять руку, неловко спрятал свою за спину и быстро добавил: – А все благодаря вашему интервью. Вскоре после его окончания нам начали трезвонить с заказами на вашу книгу.
Я стояла там и разговаривала с этим директором, осознавая себя в своих фиолетовых мартинсах и короткой розовой юбочке если и не прелестной, то уж точно классной и крутой барышней. Приняв пару папиных болеутоляющих таблеток, я почувствовала себя практически хорошо. Жаль, что Крис не мог видеть меня прямо сейчас.
Папа в рыжевато-коричневых брюках и отглаженной Расселлом синей рубашке, с улыбкой, которая, казалось, неизгладимо сияла на его лице, занял свое место перед аудиторией. «Это именно то, что ему нужно», – подумала я.
Директор представил его как «доктора Грэхема Арнетта, ролевого психотерапевта», и все собравшиеся разразились аплодисментами. Мы с Расселлом устроились в первом ряду, и, пока папа выступал, мы оба не могли сдержать глупых, счастливых улыбок. Отец коротко объяснил, почему ему приходится сидеть в инвалидном кресле, поскольку люди, слышавшие его по радио, очевидно, испытали недоумение. Затем он начал описывать сущность ролевой терапии, подчеркнув, что, хотя она способна помочь любому человеку, дети наиболее восприимчивы к методикам, описанным им в данной книге.
– Ролевая терапия подразумевает умение управлять вашей жизнью, – продолжил папа. – Средства, необходимые для укрепления вашей личности, уже есть внутри вас. Ролевая терапия просто помогает вам выявить эти средства и заставить их работать на ваше благо.
Я уже множество раз слышала, как он говорил эти пояснительные фразы, но сегодня вечером, сидя в окружении родителей, которые с интересом и надеждой ловили каждое его слово, я услышала их по-другому.
– Здесь присутствует один человек, который много лет служил мне, скажем так, «подопытным кроликом», помогая совершенствовать методы ролевой терапии, – после короткой речи сказал папа, уже готовый отвечать на вопросы слушателей.
Он улыбнулся, и сердце мое неожиданно бешено заколотилось. Я вдруг пожалела, что оставила в отеле аметистовую ладошку.
– И я хотел бы попросить ее присоединиться сейчас ко мне, – добавил он. – Это моя дочь, Молли.
Я поднялась на ноги и под аплодисменты села на стул рядом с ним. Как же много народа смотрело на нас! Я улыбнулась, представив, что постоянно участвую в такого рода встречах, и постепенно мое сердцебиение начало выравниваться.
Люди принялись задавать папе конкретные вопросы о проблемах их детей, и он предлагал им возможные пути решения. Руки желающих задать вопросы взлетали все быстрее и быстрее, и он отвечал каждому, зачастую убедительно показывая, что в его книге они найдут еще больше обнадеживающих ответов. Казалось, он просто создан для таких встреч.
Наконец последовал вопрос и ко мне.
– Каково это – жить с отцом, способным так искусно притворяться? – спросил мужчина из заднего ряда. Девочка у него на коленях почти спала, склонив голову ему на грудь.
– По-моему, нормально, – пожав плечами, ответила я. – То есть, во всяком случае, нормально для меня. Я же не знала никакой другой жизни. Разве не любой отец готов предложить детям притвориться, что им нравится делать домашние задания, или мыть посуду, или есть брокколи?
Слушатели рассмеялись, и я мельком глянула на отца. В его глазах светилась гордость. Мы вместе ответили еще на несколько вопросов, и у меня появилось ощущение, что мы с ним в одной команде. Внезапно я с удивлением и радостью осознала, что мы стали одной командой давно.
Счастливый, но обессиленный папа вернулся вместе с нами в номер отеля. Пока Расселл укладывал его в кровать, я приняла душ, а потом сидела и смотрела на телефон, сгорая от желания позвонить Крису. Мне вдруг вспомнилось, как Расселл говорил днем, что хочет позвонить из вестибюля. Должно быть, там есть платный автомат.
Достав из рюкзака свой кошелек, я пересчитала мелочь: доллар и пятьдесят пять центов четвертаками, даймами десять и никелями пять. Достаточно ли для звонка?
Переодевшись в шорты, я сунула в карман мелочь, записку с номером Криса и ключ от комнаты. Выйдя в коридор, я как можно тише закрыла дверь, стараясь, чтобы меня не услышали ни папа, ни Расселл. Я спустилась на лифте в вестибюль, все больше волнуясь от мысли, что скоро услышу голос Криса. Я могу рассказать ему о моих новых мартинсах и о том, как здорово прошла сегодня вечерняя презентация в книжном магазине. Обходя вестибюль в поисках телефонной будки, я пыталась придумать, какие вопросы лучше задать.
Мои поиски не увенчались успехом, и пришлось обратиться за помощью к портье. В итоге я нашла три телефонные будки, теснившиеся в нише рядом с лифтом, хотя свободной оказалась только одна. Я попыталась заказать звонок, но оператор запросил больше денег, чем у меня было. Придется завтра разменять побольше мелочи. Я с сожалением взирала на таксофон, и именно тогда вдруг услышала из соседней будки знакомый голос. Я плохо различала приглушенные слова, но точно узнала голос Расселла и с облегчением вздохнула, осознав, как удачно, что мне не удалось дозвониться Крису. Ведь если я узнала голос Расселла, то и он тоже мог узнать мой. Если я сейчас выйду из будки, то мне придется пройти мимо него, поэтому я предпочла дождаться его ухода, спрятавшись в своей будке. Я с любопытством прислушивалась к его разговору, раздумывая, кому же он мог звонить. До меня донесся его смех. Может, он говорил с кем-то из родственников, чтобы предупредить о нашем приезде на пикник? Вполне вероятно. Мне удалось разобрать только несколько обрывочных слов, но я ничуть не расстроилась. Мне хотелось лишь, чтобы он скорее закончил разговор и ушел, тогда я тоже смогу выйти и вернуться в номер.