Смотрите на все таким образом
Джордж Вашингтон[111] видел, что многое идет не так. Он потерял отца в 11 лет. Когда ему не исполнилось и 22 лет, он впервые попал под обстрел. Нападение на французский форт на реке Огайо привело тогда к началу войны с французами и индейцами. Последовавшая американская Война за независимость окончилась победой, но в действительности была почти бесконечной чередой поражений и неудач — от Лонг-Айленда до Кипс-Бей, Уайт-Плейнса и форта Вашингтон[112].
На протяжении всех девяти лет войны Джордж испытывал серьезные финансовые трудности и постоянно рисковал услышать, что его любимое поместье Маунт-Вернон сожжено. Когда правительство США оказалось в тяжелом положении, Вашингтона тоже втянули в политическую борьбу; в итоге он стал президентом — столкнулся с критикой в прессе, трудными подчиненными и требованиями избирателей.
Когда Вашингтону было 26 лет, он смотрел пьесу о стоиках и услышал фразу, ставшую его пожизненной мантрой. Он повторял ее про себя в любой стрессовой и сложной ситуации, при неудаче на поле боя или в распрях между членами его кабинета.
«…В спокойном свете кроткой философии»[113].
Именно в спокойном кротком свете Вашингтон воспринял новость: один из его генералов клевещет у него за спиной. Именно в спокойном кротком свете Вашингтон справился с печальным осознанием: они с женой не могут иметь детей. Именно в спокойном кротком свете Вашингтон появился на собрании своих офицеров, угрожавших мятежом против нового американского правительства, и мастерски отговорил их от измены. В одном только июне 1797 года Вашингтон упомянул о своей мантре в трех отдельных письмах. Он пытался удержать себя от поспешных суждений или потери контроля над эмоциями, взглянуть на ситуацию, как подобает отцу государства.
Потому что его естественные склонности были иными.
По словам одного из друзей, Вашингтон не был свободен от «бурных страстей, которые сопровождают величие и часто подтачивают его блеск». По сути, борьба с ними была первым и самым продолжительным сражением в его жизни. Кроме того, продолжал друг в панегирике, это была самая впечатляющая победа Вашингтона, и «настолько велика была империя, которую он там приобрел, что спокойствие манер и поведения отличало его всю жизнь».
Художник Гилберт Стюарт провел много часов в компании Вашингтона в 1790-х годах, работая над его портретом. Он наблюдал яростного, решительного и напряженного человека. Вглядываясь, Стюарт ощущал громовые страсти, но был поражен тем, как «рассудительность и великое самообладание» Вашингтона подавляли их. Именно поэтому так мало людей видели его подлинный нрав. Вашингтон не был стоиком от природы — он делал себя таким. Не постоянно, а заново, каждую минуту, каждый день, в любой ситуации, когда только мог.
Вы думаете, Вашингтон не отчаивался или не бывал потрясен? Конечно же, бывал. Вообразите только, с чем он сталкивался!
И все же, по словам Томаса Джефферсона[114], часто открыто спорившего с Вашингтоном, он никогда не действовал, «пока не были зрело взвешены все обстоятельства, все соображения». Поначалу он реагировал как все, однако старался проанализировать каждую ситуацию и найти ее лучшее освещение, объяснение, понимание.
Мы знаем, что между каждым стимулом и реакцией на него, между порцией информации и нашим решением имеется определенный зазор. Он, конечно, мал, но его достаточно, чтобы всунуть нашу философию. Воспользуемся ли мы ею? Используем для размышлений, для исследований, для ожидания дополнительной информации? Или поддадимся первым впечатлениям, вредным инстинктам и старым шаблонам?
Пауза — это все.
Пауза перед тем, как…
…делать выводы;
…поспешно судить;
…предполагать худшее;
…бросаться решать проблемы детей за них (или укладывать их снова спать);
…заталкивать проблему в ящик;
…возлагать вину;
…обижаться;
…в страхе отворачиваться.
Как мы уже говорили, есть высшее «я» и низшее «я». Это согласуется с двумя типами ментальной обработки информации, которые психологи называют быстрым мышлением и медленным мышлением. Быстрое — это часто низшее «я». Внутренний голос — это низшее «я» (как в случае Теодора Рузвельта, который не решался пригласить Букера Вашингтона[115] в Белый дом из опасения политических последствий)[116].
Медленное мышление — это высшее «я». Это рациональное, философское, придерживающееся принципов «я». Настоящие размышления о вещах, настоящие размышления о том, каким вы хотите быть (если после обдумывания будет сделан вывод, что как Рузвельт, то колебания необходимо преодолеть). Мы берем паузу. Мы собираемся. Рассматриваем при свете. Спрашиваем: «Это правда? Это на самом деле расстраивает так, как кажется? Так же пугает или раздражает, как мне сначала показалось?»
Не позволяйте страху, тревоге или предрассудкам решать. Не позволяйте решать и своему норову. Позвольте взять верх своему характеру. Или скорее пусть сделает дело тот характер, к которому вы стремитесь, которого, как вы знаете, ждет от вас ваша позиция.
Лидеры не могут принимать решения импульсивно. Они должны исходить из чего-то более рационального, более контролируемого. Это не значит, что у них не бывает искушений, что у них нет импульсов. Просто эти люди достаточно дисциплинированы, чтобы такие вещи на них не действовали. Пока их не проверят, пока не вытащат на яркий свет.
Идет ли речь о посте в социальных сетях или о дорогостоящей ошибке на работе, об очевидной лжи, когда кто-то пытался нас провести, об упрямом сотруднике, о сложном препятствии, о случайном бездействии или о серьезной проблеме — все нужно воспринимать взвешенно и спокойно.
Жизнь подкинет вам многое — сколько подкидывала Вашингтону, Франклу[117], Рузвельту, всем родителям и всем когда-либо жившим людям.
Вопрос в том, как вы собираетесь смотреть на это? Насколько вы контролируете свет, под которым следует рассматривать события жизни?
Ведь от ответа зависит, что вы сможете сделать. И что еще важнее, кем вы будете.
Пусть главное останется главным
Букер Вашингтон был занятым человеком, основателем и руководителем Института Таскиги. Много ездил, произносил речи и встречался с жертвователями. Агитировал законодателей, читал лекции, руководил кампаниями по сбору средств и опубликовал пять книг.
Как он справлялся со всем этим?
Не только благодаря выносливости, напористости и энергичности.
Еще и с помощью дисциплины — умения произносить страшное слово «нет».
«Число готовых отнимать у человека время без всякой цели почти бесчисленно», — констатировал он.
Некоторые считали Вашингтона букой. Некоторые — эгоистом. Обсуждали его за спиной.
А он был слишком занят, чтобы обращать внимание. Он знал: главное в жизни — это чтобы главное оставалось главным. Особенно когда задача — возвысить целую расу.
Но что является главным для нас? Это — главный вопрос.
Если у вас нет ответа, откуда вам знать, чему говорить «да», а чему «нет»? И откуда вам известно, что нужно делать? Зачем просыпаться рано? Что практиковать? Что выдерживать? Вы ведь и не можете этого знать. Поэтому вы действуете наобум.
Вы уязвимы перед каждой блестящей привлекательной штукой, которая попадается вам на пути, перед каждым «у меня есть для вас уникальное предложение», «это займет всего минуту», «заранее спасибо», перед каждым «я знаю, вы заняты, но…».
«Тот, кто не поставил перед собой в жизни определенной цели, не может наметить себе и отдельных действий»[118], — напоминал писатель Мишель де Монтень. Если вы не знаете, куда плывете, говорили стоики, никакой ветер не будет попутным[119].
Сказанное означает прежде всего дисциплину — чтобы отстраниться и поразмыслить. Что я делаю? Какие у меня приоритеты? Что самое важное я вношу в свою работу, семью, мир? И тогда появляется дисциплина игнорирования прочего.
Букер Вашингтон обладал сильным чувством цели. Он стремился воспитать поколение чернокожих мужчин и женщин, и у него была ясность и настоятельная необходимость отказаться от всего, что могло отвлечь, хотя бы на время затянуть во имя любой другой цели. Без этого Букера, как и многих других, сожрали бы заживо, отняли время и силы: следовали бы просьба за просьбой, отвлечение за отвлечением.
«Хотел бы я знать, как люди качественно и продолжительно работают и при этом поддерживают другие связи — социальные, экономические и так далее», — написал однажды Джон Стейнбек в разгар долгой утомительной работы над романом. Как они это делают?
Никак!
Невозможно посвятить себя чему-либо — профессионально или лично — без дисциплины, позволяющей сказать «нет» всему лишнему, необязательному.
Просьбы об интервью. Гиперактивность в социальных сетях. Гламурная вечеринка. Экзотическая поездка. Прибыльная подработка. Новый захватывающий тренд. Никто не говорит, что перечисленное неинтересно и что в нем нет потенциальных плюсов. Просто оно содержит издержки упущенных возможностей, требует ресурсов и энергии, которых у каждого человека не так много.
Секрет успеха почти во всех сферах — это большие, непрерывные блоки сфокусированного времени. Но много ли людей организуют свой день или жизнь таким образом? А ведь они удивляются, почему часто раздражены, непродуктивны, перегружены, отстают.
Логика неумолима: сказанное «да» равно «нет» чему-то другому. Никто не может быть одновременно в двух местах. Никто не способен фокусировать все внимание разом на нескольких делах. Однако сила этой реальности работает и в обратную сторону: каждое «нет» может оказаться «да» тому, что