Вот почему мы прибираемся на письменном столе. Вот почему игнорируем провоцирование, не имеющее к нам отношения. Вот почему не высказываем все приходящие в голову мысли. Поэтому же нужно уметь ответственно относиться к своим финансам и эффективно распоряжаться временем. Поэтому же мы каждый вечер вовремя ложимся спать и рано просыпаемся каждое утро.
Мы пытаемся организовать нашу жизнь, эмоции, заботы таким образом, чтобы ими можно было управлять. Чтобы контролировать их, а не чтобы они контролировали нас.
О большинстве людей, выполняющих важную работу, вы никогда даже не слышали: они сами хотят этого. Большинству счастливых людей не нужно, чтобы вы знали об их удаче: они вообще о вас не думают. Неприятности случаются у всех, но некоторые предпочитают не выплескивать свои проблемы на других. Сильные люди самодостаточны. Они держат себя в узде. Не выпускают свои дела с их места среди прочих дел.
Правда ли, что некоторым сходит с рук неподобающее поведение [вставьте нужный пример]? Да. При этом они могут жить весьма беззаботно и даже разбогатеть. Ну и? Наши границы оставляют заботу об этом им самим. Мы знаем, что они наказывают себя, — по-другому не бывает.
Как сказал Уильям Пенн[174], люди со строгими границами «настолько больше принадлежат себе, что, платя общие взносы, управляют всеми остальными».
Установите свои границы. Обеспечивайте их соблюдение — вежливо, но твердо. Относитесь к чужим границам с таким же уважением, как к собственным.
Будьте взрослыми в мире эмоциональных детей.
Делайте все возможное
Перспективный молодой офицер Джимми Картер[175] подал заявку на участие в программе создания атомных подводных лодок. Более двух часов он просидел напротив адмирала Хаймана Риковера, который не только продавит в 1955 году создание первого в мире ядерного флота, но и станет руководить им в течение следующих трех десятилетий. Адмирал лично беседовал с каждым, кто намеревался прикасаться к его драгоценным субмаринам.
Картер и Риковер затронули в разговоре широкий круг тем — от текущих событий до военно-морской тактики, электроники и физики. Картер готовился к собеседованию несколько недель, и его прошибал пот от каждого вопроса, а Риковер, ни разу не улыбнувшись, постоянно наращивал их сложность. Наконец он бросил вроде бы безобидное:
— На каком месте по успеваемости вы были в Военно-морской академии?
— Сэр, я был 59-м из 820, — раздулся от гордости лейтенант Картер.
Но Риковер видал и лучшие военные таланты, поэтому не особо впечатлился.
— Но вы для этого сделали все, что могли? — спросил он.
У Картера выскочило торопливое «конечно», как и у любого, кого бы так спросили. Но прежде чем он успел договорить, внутри у него что-то оборвалось. А как же моменты, когда он уставал? А занятия, когда он не волновался, поскольку не сомневался в своих оценках? Как насчет вопросов, которых не задал? Мгновений, когда отвлекался? Преподавателей, которых считал скучными, и поэтому уделял их предметам мало внимания? Дополнительных материалов, которые не изучил, — по системам вооружения, истории, естественным наукам, тригонометрии? Утренней физкультуры, которую прогуливал?
— Нет, сэр, — признался Картер, — я не всегда делал все возможное.
Риковер встал и задал последний вопрос:
— Почему нет?
Почему вы не сделали все возможное? Этот вопрос будет звучать в разных формах, бросать вызов и во многом вдохновлять Джимми Картера на протяжении всей оставшейся жизни.
Например:
Почему вы сдерживаетесь?
Почему делаете все только наполовину?
Почему боитесь попробовать?
Почему не считаете важным?
На что вы способны, если действительно решитесь?
Если вы не делаете все возможное, зачем вы вообще это делаете?
Вероятно, вы подумали, что Риковер был безжалостным начальником, который отказывался принимать оправдания за неудачи. Отчасти это так. Его строгие стандарты — он применял их и к себе, и ко всем, кого брал на работу, — не только превратили Соединенные Штаты в мировую державу, но и привели Картера к посту президента.
Да, в течение единственного срока президентства у Картера были не только успехи: отсутствие внешних войн, мирное урегулирование между Израилем и Египтом, заключение и ратификация договоров о Панамском канале, нормализация дипломатических отношений с Китайской Народной Республикой. Ему приходилось и бороться.
Например, за энергетическую политику. В обращении к нации в 1977 году дальновидный Картер заявил, что «моральный эквивалент войны» — изменения в использовании энергоресурсов. Он понимал, что его предложения будут непопулярны у американцев, но позже заметил: «Я не мог вообразить будущие кровавые законодательные баталии». Он воевал с конгрессом весь свой срок, его высмеивали за установку солнечных батарей на Белом доме. Несмотря на искренность и приложенные усилия, Картер потерпел неудачу.
Однако Риковер, его бывший безжалостный начальник, сиял от гордости.
«Нет сомнений, что общественность в конце концов поймет и его будут считать дальновидным человеком, пытавшимся защитить народ Соединенных Штатов, — сказал он об усилиях Джимми Картера в области энергетики. — Господу Иисусу Христу потребовалось около четырехсот лет, чтобы его послание было воспринято. До этого времени он считался неудачником. Пока человек старается изо всех сил делать то, что считает правильным, он успешен — независимо от результата».
Делать все возможное — это замечательно. Это несколько обособляет вас и от результатов, и от эго. Дело не в том, будто вас не волнует, что получится. Дело в своего рода козырной карте у вас на руках. Ваш успех не ударит вам в голову: вы знаете, что способны на большее. Ваша неудача не уничтожит вас: вы уверены, что вы не могли сделать больше.
Вы всегда контролируете, делаете ли вы все возможное или нет. Никто не может помешать вам в этом.
Вам не обязательно становиться первым учеником. Или каждый раз выигрывать все призы. Даже отсутствие победы не особо важно.
Главнее, что вы отдали все, потому что меньшее — это обман дара.
Дара вашего потенциала.
Дара возможности.
Дара искусства, с которым вы знакомы.
Дара ответственности, возложенной на вас.
Дара обучения и времени других людей.
Дара самой жизни.
Когда Ральф Эллисон был студентом Института Таскиги, преподавательница по фортепиано Хейзел Харрисон подарила ему модель видения обязанностей каждого музыканта и вообще талантливого человека. «Ты всегда должен играть максимально хорошо, — сказала она ему, — даже если это происходит в зале ожидания на станции Чехоу, потому что в этой стране всегда найдется какой-то сидящий за печкой маленький человек… [который знает] эту музыку, традиции и стандарты музыкального мастерства, необходимые для того, что вы намереваетесь исполнить».
Чехоу — небольшая железнодорожная станция за пределами кампуса. Маленький человек за печкой? Этот образ стал художественной совестью Эллисона[176] — подобно тому, как стандарты адмирала Риковера реяли над Джимми Картером, как изречение Джона Вудена направляло его игроков с первого урока по основам надевания носков: «Если вы делаете все, что можете, — это достаточно хорошо».
Не идеально — все, что можете.
А прочее оставьте табло, судьям, богам, судьбе, критикам.
За рамками темперамента
Человек, который соревнуется не только телом, но и головой, редко приходит вторым.
Было бы замечательно, становись ум, гениальность, успешность или могущество бесплатным пропуском куда угодно. Но так не бывает.
В реальности мы обнаруживаем, что из-за наличия талантов, ресурсов, обязанностей мы должны лучше владеть собой. Нам приходится сознательно, вдумчиво, постоянно проверять, проверять себя, проверять свои устремления.
Мы должны следовать старой заповеди «познай себя» — физически и ментально. И другому столь же древнему изречению — «ничего сверх меры».
Мы много работаем, думаем, твердо придерживаемся высоких стандартов. Если делать это последовательно, то мы будем продуктивны и счастливы. Если в редких случаях потерпим неудачу (а такое может происходить) — с нами все будет в порядке. Не только от понимания (в глубине души), что сделали все возможное, но и потому, что у нас есть сила и характер, чтобы выдерживать отступления. У нас будут решимость и уравновешенность, позволяющие вернуться и возобновить движение.
А если нет? Если мы погрязнем в излишествах или отступим от норм, что тогда? Если мы будем небрежны и ленивы, неряшливы и слабы, перестанем заботиться о своем совершенствовании, то перестанем двигаться вперед, станем жить и умирать обычными разочаровывающими людьми, как говорил великий Эпиктет.
Однако дело не только в этом. Говоря об Алкивиаде, когда-то многообещающем и целеустремленном ученике Сократа, Плутарх показывает, во что обходится невоздержанность не только нам самим, но и людям, которые от нас зависят.
…Такого человека, сильного во всяком государственном деле, непобедимого на войне, погубило распущенное и заносчивое поведение, и все его способности пропали для отечества втуне из-за его беспутства и своеволия[178].
Самодисциплина — это не просто наша судьба, это наши обязательства.
Перед нашими способностями.
Перед нашей страной.
Перед нашим делом.
Перед нашими семьями.
Перед нашими близкими.
Перед теми, кто смотрит на нас.
Перед теми, кто придет после нас.