Плутарх сетовал: слишком многие лидеры полагают, будто главная выгода от руководства в том, что тобой никто не руководит.
Нет, это вы должны следовать букве правил. Именно вы должны показывать, что имеется в виду. Чем большего вы достигли, тем выше стандарт, которому вы должны соответствовать. Чем больше у вас есть, тем более бескорыстным вы должны быть.
Не ради впечатления, а потому что это правильно. Вы на это подписались, когда брали на себя ответственность.
Все, что генерал Мэттис говорил о самопожертвовании, о помощи, долге, смирении, сочувствии, не имело бы значения, если бы он сам не жил, следуя этим идеалам.
Мы должны показывать, а не рассказывать: быть первыми в очереди за опасностью и последними — в очереди за наградой. Первыми — за обязанностями, последними — за признанием. Чтобы стать лидером, нужно пролить кровь. В переносном смысле. Но иногда и в прямом.
Несправедливо? Или именно это был ваш выбор? И кстати, не за это ли вам платят большие деньги?
Такова привилегия командира.
Будьте себе другом
Клеанф[234] обычно не лез не в свое дело. Но однажды на афинской улице он наткнулся на человека, на чем свет стоит ругавшего себя. Философ не смог пройти мимо и произнес: «Помни, ты разговариваешь не с плохим человеком»[235].
Суть самодисциплины — в строгости. Мы придерживаемся высоких стандартов. Не принимаем отговорок. Постоянно подталкиваем себя к тому, чтобы стать лучше.
Но равно ли это самобичеванию? Ненависти к себе? Тому, чтобы плохо относиться к себе или разговаривать с собой как с плохим человеком?
Абсолютно нет.
И все же мы постоянно неосознанно соскальзываем в негатив. Ты — отстой. Ты облажался. Ты все испортил.
Вы полагаете, далай-лама тоже относится к себе подобным образом?
Ну напортачили. И что? Вы же не идеальны. Вы не сверхчеловек. Таких просто нет. Писатель Та-Нехиси Коутс[236] напоминает нам, что «не все мы можем всегда быть Джеки Робинсоном — даже Джеки Робинсон не всегда был Джеки Робинсоном»[237]. То же можно повторить о Катоне, Мартине Лютере Кинге, Тони Моррисон и королеве Елизавете.
И о Марке Аврелии, который напоминал себе и всем нам: «Не следует чувствовать себя подавленным, или побежденным, или унылым, потому что ваши дни не наполнены мудрыми и нравственными поступками. Но когда ты потерпишь неудачу, поднимись на ноги, порадуйся тому, что ты ведешь себя как человек — пусть даже несовершенный, — и полностью примирись с тем делом, которое ты начал»[238].
Неудачи неизбежны. Ошибки обязательны.
Все, кем вы когда-либо восхищались, тоже выходили из себя. Нажимали кнопку «отложить», услышав звонок будильника. Становились жертвами вредных привычек. Не были идеальными супругами, соседями или родителями.
Что бы вы сделали, если бы оказались свидетелем некоторых из таких событий? Не поставили бы на них крест и не отругали бы их. Вы бы утешили их. Напомнили, сколько добра они делают, как невероятны деяния, которые они уже совершили. Призвали вернуться и продолжить.
Можете ли вы сказать это себе? Видите ли себя в мягком свете философии?
Или вы слишком напористы и напряжены, чересчур суровы?
С некоторым преувеличением Торо писал: «Тяжко работать на южного надсмотрщика, еще тяжелее — на северного, но тяжелее всего, когда вы сами себе надсмотрщик»[239].
Никто не любит тиранию. Так зачем быть тираном по отношению к себе?
Стоицизм — это не наказание себя. Конечно, это жесткая школа, но, как писал Сенека, «на самом деле ни одна философская школа не является более доброй и мягкой, более любящей человечество и более внимательной к нашему общему благу, нежели в той степени, в какой сама ее цель — быть полезной, приносить помощь и учитывать не только свои интересы, но и интересы всех людей»[240].
И все — люди, включая вас самих, если об этом нужно напомнить.
После целой жизни, проведенной в изучении философии, Сенека именно так оценил свой прогресс: «Ты спросишь, чего я достиг? Стал самому себе другом!»[241]
Стать другом самому себе.
Вы не враг. Вы — человек, делающий все, что в ваших силах. Вы становитесь лучше с каждым днем.
Вы никогда не позволите себе сказать друзьям, будто они ничего не стоят. Не позволите им опустить руки, потому что уже слишком поздно. Вы никогда не позволите им списать самих себя со счетов. Не позволите им издеваться над самими собой и мучить себя.
С другом мы сами можем сохранять спокойствие. И можем его успокоить. Мы даем советы, а не пристаем с назиданиями. Это не только доброта, но и огромная польза. Мы можем быть для друзей ресурсом, вытащить их из глубин и вернуть на путь успеха и счастья.
А теперь представьте, на что вы были бы способны, имей возможность регулярно оказывать такую услугу самому себе.
Там, где есть любовь и поддержка, мы растем.
Быть добрым к себе — акт самодисциплины. Будьте себе хорошим другом.
Не корите себя. Развивайте себя. Совершенствуйте себя. Именно так и поступают друзья.
Сила отдать власть
Джордж Вашингтон завершил работу и отправился домой.
Он только что победил Британскую империю, и у его ног был целый континент. Он мог получить его в качестве трофея, но отказался — фактически отказался — от любой власти, которой пожелал бы, от любых почестей, о каких можно только мечтать. А ведь он мог бы объявить себя королем, и его семья правила бы века.
Вместо этого он поклонился и отказался от своей шпаги.
Король Георг III был поражен новостью. «Если он сделает это, — сказал он американскому художнику Бенджамину Уэсту, — то станет величайшим человеком в мире»[242].
Как и Наполеон, Вашингтон в молодости изучал историю завоевателей. Он тоже был знаком с поучительными примерами Александра Македонского и Юлия Цезаря. Просто он принял их близко к сердцу. Его вдохновляла история Цинцинната — римского военачальника, которому в минуту опасности вручили права диктатора. Разбив врагов, он немедленно отказался от практически неограниченной власти и вернулся к занятиям сельским трудом.
Управлять своими устремлениями — это одно. Держать себя в руках — другое. Но отказаться от власти?! Добровольно отдать силу, которая должна безжалостно развращать, или поделиться ей?
Это редчайшая вещь.
Это воплощенная умеренность.
Нас приучают приобретать, приобретать и приобретать. Нам рассказывают, что, борясь, нужно идти к вершине. Некоторым из нас посчастливилось туда попасть.
Главный тренер. Генеральный директор. Владелец. Президент. Начальник.
Зачем отдавать то, что у вас есть? Зачем делиться тем, что принадлежит вам?
Самые убедительные аргументы у тех, кто не смог этого сделать.
История Рима (да что там, история человечества!) — это почти всегда история людей, которых власть сделала хуже. От Нерона до Наполеона, от Тиберия до Трампа — власть не просто развращает, она разоблачает человека. Она подвергает личность немыслимым нагрузкам и невероятным искушениям. Она ломает даже самых сильных.
Дов Чарни основал American Apparel — дом моды, основанный на принципах справедливых условий труда и этичного брендинга. Но, по мере роста успехов и возникновения соблазнов, он медленно и неуклонно предавал изначальные принципы, цепляясь за тотальный контроль и власть, даже когда стресс и проверки высасывали из работы радость. Инвесторы, консультанты, сотрудники — все советовали ему привлечь компетентных специалистов для решения сложных проблем, но он не мог этого сделать[243].
Он предпочитал подхалимов и старлеток, которыми легко повелевать — не надо делиться властью и наделять полномочиями. Совет директоров решил сместить Чарни из-за его несдержанности, но сначала предложил последний вариант: уйти с поста генерального директора, стать творческим консультантом, сохранив опционы на покупку акций и зарплату в миллион долларов в год. Однако Чарни предпочел все разрушить, лишь бы не видеть, как кто-то получает хотя бы минимальный контроль над его детищем.
Разделение властей стало одним из блестящих нововведений отцов-основателей американского государства. Они понимали: концентрация власти опасна, руководство — бремя, которое лучше распределить. Вашингтон возвратил власть народу, чтобы тот разделил ее и распределил по своему усмотрению. Большинство амбициозных лидеров не могли игнорировать сладкоголосия сирен. Вашингтон сумел.
Человек, который не способен сопротивляться, представляет опасность для себя и для организации. Человек, который нуждается в этом, не может снести ситуации, в который он не главный, не великий, даже если он достигает великих свершений. Это зависимые люди! Не они обладают властью, а власть обладает ими.
Они не станут теми лидерами, чьи организации максимально и стабильно успешны. Они не способны планировать преемственность, наделять полномочиями других, делать хоть что-то, что снижает их собственную значимость.
Взглянув на открывшиеся в мягком свете кроткой философии возможности, Вашингтон вернулся в Маунт-Вернон, выбрав путь Цинцинната. Джордж хотел побыть в тишине и покое. Смирить себя тяжелым трудом. Он соблюдал разделение гражданской и военной власти. Он ставил интересы государства выше себя.
Это было нелегко для амбициозного человека с категоричным мнением. И все же он сделал это.