Катя уронила голову на подушку, и по ее исхудалым щекам скатились прозрачные слезинки…
— Сволочи! — твердили ее пересохшие губы. — Гады! Мерзавцы…
Пациентка, борясь со своими эмоциями, снова погрузилась в тревожное полузабытье, пока ее не привел в чувство властный женский голос.
— Больная, больная, просыпайтесь…
Ершова открыла покрасневшие глаза и увидела перед собой мужеподобную пожилую медсестру в белом халате с разносом, на котором были всевозможные микстуры, порошки и таблетки.
— Дорогуша, прием лекарств, — скрипучим голосом сказала медсестра.
Катя скосила глаза на посетительницу и подумала, что эта крупная женщина хорошо вписывается в обстановку психиатрической больницы. Ершова прекрасно знала, чем могут «накормить» в принудительном заведении: здоровыми отсюда не выходят, особенно если пациент попал по чьей-то «рекомендации».
— Мне не нужны лекарства, — отказалась пациентка и отвернулась к стене.
Медсестра улыбнулась, но улыбка ее скорее напоминала оскал кобры.
— Милочка, — произнесла она, — нам виднее, что тебе нужно, а что нет!
Женщина взяла с разноса лекарства и подошла к пациентке, которая продолжала лежать, отвернувшись к стене.
— Ершова, — вдруг повысила голос медсестра, — ты тут не одна такая в отделении! Быстренько поворачивайся и прими таблетки и микстуру!
— Не хочу, — отрезала Катерина, — я здорова, и в ваших услугах не нуждаюсь!
Медсестра зло усмехнулась.
— Если ты не нуждаешься в моих услугах, — глухо прорычала она, — то я сейчас позову санитаров и думаю, что их общество тебе понравится меньше, чем мое.
Так что без фокусов, больная!
Катя повернулась к мучительнице в белом халате.
На прыщеватом лице медсестры лежал отпечаток явного превосходства. Ершова поняла, что единственным выходом из создавшейся ситуации будет подчиниться или сделать вид, что она сломлена, и принять правила игры — Ладно, — недовольно произнесла Ершова и протянула руку за лекарством.
Медсестра самодовольно оскалилась.
— Вот и прекрасно!
Пожилая женщина подала пациентке микстуру и таблетки. Катя с неохотой взяла лекарства и положила их на тумбочку возле своей кровати.
— В чем дело? — спросила медсестра, указывая глазами на отставленные микстуру и таблетки. — Лекарства нужно принимать, а не хранить!
Катя сморщилась.
— Я потом.
Пожилая женщина ехидно улыбнулась и настойчиво потребовала от пациентки.
— Нет, милашка, никаких потом! — категорично заявила хозяйка. — Сейчас и немедленно!
На лице Катерины вспыхнуло недовольство, не она не стала вступать в конфликт.
— Пусть будет по-вашему…
— Да, по-моему…
— Но если меня вытошнит на ваш белоснежный халат, — предупредила Ершова, — то попрошу не обижаться.
Надсмотрщица брезгливо посмотрела сверху вниз на пациентку.
— Ничего, дорогуша, я переживу.
Катерина взяла несколько таблеток и закинула их в рот, после чего запила микстурой.
Строгая и недоверчивая медсестра, хоть и сказала, что не волнуется за чистоту своего белоснежного халата, на всякий случай отошла на почтительное расстояние от непослушной и строптивой пациентки.
— Все! — сказала Ершова и, тяжело вздохнув, медленно отвернулась к стене.
Однако Екатерина недооценила старого и опытного медработника. Капитан медицинской службы Маргарита Филимоновна Гвоздикова не была новичком в подобных делах и присматривала еще не за такими девицами.
— Прекрасно! — сказала она и подошла к своей подопечной. — Откройте рот.
Молодая женщина удивленно вскинула брови.
— Для чего?
— Чтобы убедиться, — ответила Гвоздикова, — что лекарство пошло по назначению.
Ершова запротестовала.
— Что вы себе позволяете?
Екатерина снова отвернулась к стене, держа под языком непроглоченные пилюли: она прекрасно понимала, что эти лекарства могут сыграть с ней злую шутку. И если ее сюда упекли «серьезные» чины, то они постараются, чтобы их пациент надолго застрял в стенах этого дурдома.
— У меня инструкция! — сухо выдавила медсестра и схватила крепкой костлявой рукой больную за плечо.
Лицо Ершовой запылало от гнева.
— Не смейте ко мне прикасаться!
Капитан медицинской службы на секунду оторопела, но тут же пришла в себя, наливаясь краской.
— Встать! — ни с того ни с сего заревела Гвоздикова.
Ершова не ожидала такой прыти и откровенной наглой самоуверенности от пожилой медсестры. Глаза пациентки широко раскрылись, и службистка прочитала в них замешательство и даже страх.
— Что-о…
— Язык!
— Не понимаю.
— Покажи язык! — приказала надсмотрщица.
Ершова растерянно приоткрыла рот и высунула язык. Гвоздикова слегка наклонилась и злорадно усмехнулась.
— Я так и знала, — облегченно вздохнула медсестра. — Немедленно проглоти таблетки!
Катя отрицательно замотала головой, но Гвоздикова схватила пациентку за подбородок и насильно влила ей в рот воду. Нехитрая операция быстро закончилась победой опытной медсестры.
— Как вы.., сме-ете… — пыталась возмутиться очумелая Ершова, но, чуть не подавившись, проглотила лекарства.
Медсестра самодовольно усмехнулась.
— Смеем, деточка!
— Я буду жаловаться!
— На здоровье!
И медсестра, да и сама пациентка-узница прекрасно понимали, что жаловаться некому.
— Через час будьте готовы, — выходя из палаты, бросила на ходу Гвоздикова, — будет обход.
Екатерина ничего не ответила, на глазах наворачивались слезы, и сил их сдержать не было.
— Су-ка старая! — только и смогла вымолвить заключенная. — Сволочь!
Катя готова была уже сдаться, но вдруг вспомнила, что ей пришлось пережить за последние дни. Неожиданно для самой себя она успокоилась и взяла себя в руки. Рассчитывать было не на кого.
Екатерина понимала, что ее ожидает через несколько дней заключения: накачка новейшими наркотическими препаратами, эффективные сеансы психотерапии… В результате этих опытов демократическая страна получит еще одного зомбированного придурковатого «правдоискателя», которых хватает не только в обычных психушках, но даже в высших кругах власти.
— Нет! — воспротивилась бунтарка. — Вы не сломаете меня! Коль пошла такая пьянка — режь последний огурец! — решительно произнесла Катерина любимую поговорку Женьки Вахрушева.
Молодая женщина встала с постели и налила себе из графина полный стакан воды. Поглубже вздохнув, она выпила жидкость одним махом и, переведя дыхание, снова налила воды в стакан. Повторив процедуру несколько раз, она вдруг икнула и стремглав бросилась к умывальнику…
Глава 3
Андрей Васильевич был в бешенстве! Это же надо!
Без его ведома человека, который может пролить свет на преступление, ни с того ни с сего вдруг берут и увозят черт знает куда!
Варанов с утра выкурил папирос десять, но никак не мог прийти в себя. Несомненно, в игру откровенно включилось другое силовое ведомство, и скорее всего это Главное разведывательное управление при Генштабе Вооруженных сил России.
Конечно, Варанов мог и ошибаться. Тут могли быть задействованы и другие влиятельные силы и лица, но полковник исходил из того, что во всей этой катавасии непосредственное участие принимал один из сотрудников ГРУ старший лейтенант Касым Нурмалиев, по кличке Таньга. Правда, он уже полгода как ушел из этого ведомства, но знакомства-то остались…
Полковник Варанов висел на телефоне, но никак не мог дозвониться до Сосницкого. Наконец помощник президента снял трубку.
— Алле, — раздался недовольный голос, — кому это в такую рань не спится?
Варанов виновато откашлялся.
— Простите… Это полковник Варанов, — отрекомендовался фээсбэшник.
— Андрей Васильевич?
— Да.
Сосницкий недовольно гмыкнул.
— Ну и что там у тебя случилось, — спросил высокий чиновник, — что ты людей будишь ни свет ни заря?
— Да тут такое дело…
— Ты только вкратце!
Варанов набрал побольше воздуха в свои прокуренные легкие и четко доложил:
— Из следственного изолятора Бутырской тюрьмы исчезла подследственная Екатерина Ершова!
Реакция Сосницкого была более чем странная.
Он сначала выдержал паузу, но потом вдруг с криком набросился с вопросами, которые переросли в угрозы.
— Да ты понимаешь, что говоришь?! — сипел в трубку старик. — Да за такие дела…
Варанов молча слушал старика; он знал: пока тот не выговорится, оправдываться бесполезно.
— Когда ты об этом узнал? — более спокойным тоном Сосницкий.
— Полчаса назад.
Старик загадочно усмехнулся.
— Быстро работаешь, — произнес он, но Варанов так и не понял, что хотел этим сказать помощник президента, — молодец Варанов.
— Да это не я, — проворчал полковник, — а капитан Вахрушев!
— Вахрушев?
— Да.
Сосницкий выдержал паузу, нервно двигая желваками.
— А хорошего парня я тебе удружил, Андрей, — вдруг повеселел старик, хотя особой радости в голосе Сосницкого полковник не уловил.
— Да, неплохого, настырного!
— Ладно! — перешел начальник к делу. — Что можешь сказать по этому поводу, какие подозрения, версии?
Андрей Васильевич неуверенно пожал плечами.
— Какие могут быть версии? — усмехнулся полковник. — Видно, Ершова кому-то сильно насолила, а потому они идут на все, чтобы заставить ее замолчать.
— Похоже…
— Но самое скверное, — вздохнул Варанов, — что эти кто-то — свои!
— Что это значит? — насторожился старик.
— А то, что это люди или из ближайшего окружения президента в администрации, или ребята из ГРУ, а может, и из нашего ведомства. Такой почерк работы с клиентами очень похож на силовиков. Впрочем, я могу и ошибаться.
— Не ошибается тот, кто ничего не делает!
— Да… Но в одном я уверен, что игра идет по высшим ставкам!
Сосницкий задумался.
— И я, Андрюша, — вздохнул Сосницкий, — последнее время склоняюсь к такому мнению.
Помощник президента стал развивать свои соображения, а полковник Варанов молча слушал, изредка кивал или отвечал короткими фразами…