— Прошу прощения, сэр?
— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, Рой. Вы позволяете себе отвлечься от важной работы ради чистого тщеславия.
— Тщеславия?
— Да. Вам всегда нужно быть на передовой любого крупного дела, чтобы увидеть свое имя в газетах, так ведь?
— Я бы пренебрег своими обязанностями начальника отдела по расследованию особо тяжких преступлений, если бы не следил за ходом крупных дел, сэр.
— Возможно, если я освобожу вас этой должности, это поможет вам сосредоточиться?
«А ведь когда-то я по глупости спас тебе жизнь», — подумал Грейс, едва сдерживая ярость.
— Это ваше право, — коротко ответил он. — Но я не согласен с тем, что Сьюзан Драйвер покончила с собой. Вы же видели предварительный отчет патологоанатома: она получила удар по затылку тупым предметом, прежде чем повесилась… или, скорее, была повешена.
— Криминалисты обнаружили на ковре соответствующей формы вмятину и ее волосы, а это означает, что незадолго до смерти Сьюзан Драйвер упала и ударилась головой. Пожилые люди иногда падают.
— Она вовсе не была пожилой, сэр. Ей было всего пятьдесят пять.
— Я все равно не вижу оснований возбуждать дело об убийстве, Рой. Вы ведь знаете, какой у нас теперь ограниченный бюджет. Расследование убийства в наше время в среднем стоит три целых две десятых миллиона фунтов стерлингов.
— А сколько стоит горе близких жертвы? Это ваши счетоводы тоже учли?
— Все в нашем мире имеет свою цену, Рой, в отличие от страны грез, в которой, судя по всему, вы пребываете бо́льшую часть времени.
— Прекрасно, сэр. Значит, вы хотите, чтобы с этого дня я объяснял родственникам убитого, что мы не будем проводить расследование, потому что не можем себе этого позволить?
— Я сказал вовсе не это. Просто мы должны быть абсолютно уверены, прежде чем начнем расследование, связанное с такими расходами.
Грейс изо всех сил старался сохранять спокойствие.
— Вы действительно просто хотите сэкономить государственные деньги? Или, может, правда заключается в том, что вы пытаетесь подкорректировать статистику преступлений, поскольку мы уже и так превысили годовой уровень смертности в результате убийств?
Пью предупреждающе погрозил ему пальцем.
— Господи, вы ведь когда-то и сами были детективом, — продолжал Грейс, не обращая внимания на его сигналы. — Так неужели при виде тела, висящего в петле на высоте шесть футов от любой возможной точки опоры, вы не задумались бы о том, как оно могло оказаться там без посторонней помощи? И вас бы ничего не смутило?
— Нет, — невозмутимо ответил Пью.
— Вы хотите сказать, что женщина стояла на глыбе льда, как в старой загадке о запертой комнате?
— Я не играю в загадки, Рой. Я смотрю на улики и анализирую факты. Несчастная одинокая женщина искала через Интернет любовь, но нарвалась на мошенников. Потом умерла ее сестра, последний близкий ей родной человек. Может быть, она узнала об этом? Выпила с горя лишнего, упала, ударилась головой. Достаточно, чтобы покончить со всем этим. И точка.
— Женщины редко вешаются, сэр, и это общеизвестный факт. Чрезвычайно редко.
— Хорошо. Значит, мы столкнулись с чрезвычайно редким случаем. Раз уж вы об этом заговорили, позвольте, я тоже подкину вам парочку фактов. В прошлом году в Великобритании произошло пятьсот восемьдесят пять убийств. Тысяча семьсот тридцать человек погибли в ДТП. Но эти цифры выглядят бледно в сравнении с количеством суицидов, коих насчитывается шесть тысяч сто восемьдесят восемь. Ну и какая вероятность перевешивает, Рой?
Детектив-суперинтендант покачал головой, не веря, что его начальник и впрямь может занимать такую позицию.
— Полагаю, более говорить тут не о чем, — заключил Пью.
— Вы действительно предпочитаете оставить все как есть? — Грейс посмотрел на него с разочарованием и возмущением.
— Да, Рой. Ничего не изменится, пока я не увижу весомых доказательств, которые убедили бы меня в том, что миссис Драйвер могли убить. Пожалуй, вам стоит задать себе вопрос: как так вышло, что меньше двух лет назад мы с вами были в одном звании, но я за это время стал помощником главного констебля, а у вас до сих пор все без изменений, а? Возможно, на то имелась причина, которая теперь кажется очевидной.
У Грейса хватило выдержки не врезать по самодовольной физиономии босса. Он стоял, закипая от злости.
— А как насчет ее умершей сестры из Германии?
— Информация уже подтверждена? — спросил Пью. — Это немецкая полиция должна расследовать, а не мы.
— На сто процентов не подтверждена, но похоже на то, что обеих сестер убили, и между этими смертями существует связь.
— На мой взгляд, никакой связи нет. А тем временем вы, Рой, мечтая о том, чтобы про вас лишний раз упомянули в газете, полностью игнорируете мои распоряжения.
— Я? Игнорирую?
— А вы полагаете, что нет?
— О каких распоряжениях вы говорите, сэр?
Пью так забросал его своими директивами, что Грейс совсем запутался.
— Я говорю о последнем отчете Министерству внутренних дел, Рой. Вы можете мне в точности объяснить, каким образом доносите до своих подчиненных важность обеспечения равных возможностей для людей разных категорий?
Грейс в полном недоумении уставился на него.
— Сэр, мы столкнулись сейчас с настоящей эпидемией преступлений. За истекший год в результате мошенничества в агентствах знакомств жители Суссекса лишились тридцати миллионов фунтов. Статистика по убийствам достигла рекордного уровня за последние пятьдесят лет, не говоря уже об ограблениях и уличной преступности. А вас беспокоит только обеспечение равных возможностей? Я чрезвычайно горд равными возможностями для всех сотрудников моего отдела, сэр. Но боюсь, что среди них, к сожалению, нет ни одного оперативника в инвалидной коляске, поскольку мой большой, хотя и, безусловно, ограниченный опыт подсказывает, что убийцам редко хватает любезности, чтобы расправляться со своими жертвами в легкодоступных местах, оборудованных пандусами.
— Вы берете слишком круто к ветру, Рой, — заявил Пью.
«Этот ветер дует из твоей задницы и отвратительно воняет!» — До чего же приятно было бы сказать это вслух. Жаль, что нельзя так ответить шефу.
Через несколько минут, захлопнув за собой дверь, Грейс вышел из кабинета помощника главного констебля. Он с горечью вспомнил слова, которые как-то произнес за пинтой пива один из его коллег: «Не стоит беспокоиться из-за отщепенцев и преступников, Рой. Если однажды тебе перережут глотку и оставят истекать кровью, то это будут свои».
И тут у него зазвонил телефон.
— Суперинтендант Грейс, — ответил он, остановившись посреди коридора напротив секретарши Пью, печатавшей что-то на компьютере.
Звонил констебль Кевин Холл, сотрудник отдела по расследованию особо тяжких преступлений, которого Грейс подключил к расследованию смерти Сьюзан Драйвер.
— Босс, с нами только что связались из мюнхенской полиции. Это может оказаться важным.
— Рассказывай.
— Окончательно подтверждено, что Лена Уэлч, упавшая с балкона в Мюнхене, приходилась сестрой Сьюзан Драйвер. Установить родство удалось не сразу, потому что обе они, выйдя замуж, сменили фамилии. Велвит переговорила с близкой подругой миссис Драйвер. Год назад Сьюзи с большим воодушевлением рассказывала ей об агентстве знакомств. А еще эта подруга сказала Велвит, что тот симпатичный мужчина, с которым Сьюзи там познакомилась, попросил у нее денег и сестры начали подозревать, что дело нечисто.
— А теперь обе они мертвы, — заключил Грейс.
— Это еще не все. В квартире Лены обнаружили цифровое записывающее устройство с изображением убийцы. Все может обернуться серьезнее, чем кажется на первый взгляд, босс. По моему скромному мнению.
Рой Грейс чуть не задохнулся от восторга.
— Скромность — хорошее качество, Кевин!
Закончив разговор, он постучался в кабинет помощника главного констебля Пью особым полицейским стуком, достаточно громко, чтобы разозлить его. Грейс был безумно доволен возможностью испортить боссу утро… А если чуть-чуть повезет, то и целый день.
40
8 октября, понедельник
Джонни Фордуотера, усталого и раздраженного, терзало похмелье. В Нью-Йорке было девять утра, но его организм пока еще не перестроился: Джонни высчитал, что в Британии сейчас два часа дня. Все было бы не так страшно, если бы он выспался прошлой ночью. Он, правда, попытался вздремнуть, пока летел в самолете из Лондона, но в тесном кресле экономкласса сделать это не так-то просто. С Сорокиным они встретились как старые друзья в баре отеля ранним утром и немного переборщили с виски.
И вот теперь Джонни вместе с товарищем по несчастью угнездились на неустойчивых вращающихся стульях в кабинете отдела по пересмотру приговоров, на втором этаже красивого здания, где размещалась окружная прокуратура Бруклина. Перед ними, вытянув руки поверх заваленного бумагами стола, сидел высокий и широкоплечий следователь Пэт Лэниган. Пятидесятипятилетний американец ирландского происхождения, он сначала служил в ВМФ, потом работал грузчиком в порту, пока не поступил в нью-йоркскую полицию. У него были изъеденное оспой лицо, седые, стриженные ежиком волосы и небольшая бородка. Он весь лучился обаянием и, казалось, искренне сочувствовал посетителям, попавшим в столь незавидное положение.
На одном этаже с отделом по пересмотру приговоров располагался также и отдел по борьбе с мафией. За спинами Фордуотера и Сорокина висел большой стенд с фамильным древом одного скандально известного нью-йоркского криминального семейства.
— Итак, Джонни, — произнес Пэт Лэниган с сильным бруклинским акцентом, — я хочу рассказать тебе, что я чувствую, когда думаю о ветеранах, хорошо? Американский флаг, который ты можешь увидеть над крышей нашего здания и других домов, развевается не потому, что его раздувает ветер. Наш прекрасный флаг развевается от предсмертных вздохов каждого солдата, который ему служил. То же самое касается и того флага, под которым служил ты, Джонни. Я терпеть не могу, когда мошенники разводят кого-то на деньги, но особенно тех, кто рисковал жизнью, защищая все то, во что мы верим и что поддерживаем.