Эти семена уже укоренились.
Позднее, лежа в палатке рядом с Кейко, я вспоминаю все вечера, когда Ричард поздно возвращался домой. Был у литературного агента – так он обычно говорил. Или обедал со своей издательской группой. Больше всего я опасалась того, что он заведет интрижку с другой женщиной. Теперь я спрашиваю себя: что, если мне не хватало воображения и причины его отсутствия были более темными, более ужасающими, чем простая неверность?
За стенами палатки звучит ночной хор насекомых, а хищники ходят кругами у нашего лагеря, и сдерживает их только огонь костра. И одинокий человек с ружьем.
Джонни хочет, чтобы я доверяла ему. Джонни обещает обеспечить нашу безопасность.
За эту мысль я цепляюсь, погружаясь в сон. Джонни говорит, что мы это переживем, и я ему верю.
До рассвета, когда все меняется.
На этот раз кричит Эллиот. Его испуганное «Боже мой! Боже мой!» пробуждает меня, швыряя в кошмар реальности. Кейко нет, я в палатке одна. Я даже не надеваю брюки, выкатываюсь из палатки в футболке и трусиках, задерживаюсь, только чтобы надеть ботинки.
Весь лагерь уже пробудился, все собрались у палатки Эллиота. Блондинки цепляются друг за дружку, волосы у них сальные, растрепанные, ноги голые, хотя рассвет прохладный. Они, как и я, выскочили из палатки в чем были. На Кейко пижама, на ногах маленькие японские сандалии. Полностью одет только Ричард. Он стоит, держа Эллиота за плечо, и пытается успокоить его, но тот лишь трясет головой и рыдает.
– Нет ее, – говорит Ричард. – Ее больше здесь нет.
– Может, она прячется в моей одежде! Или в одеялах.
– Я посмотрю еще раз, ладно? Но я ее не видел.
– А что, если там еще одна?
– Еще одна кто? – спрашиваю я.
Все поворачиваются, смотрят на меня, и я вижу подозрительность в их глазах. Мне они не доверяют, потому что я сделала ставку на врага.
– Змея, – говорит Сильвия и обхватывает себя дрожащими руками. – Каким-то образом она заползла в палатку Эллиота.
Я опускаю глаза на землю – не удивлюсь, если увижу, как к моим ботинкам ползет змея. Я научилась не выходить босиком в этой земле пауков и кусачих насекомых.
– Она зашипела на меня, – говорит Эллиот. – Я от этого проснулся. Открыл глаза и увидел ее – она свернулась у моих ног. Я уже был уверен… – Он проводит дрожащей рукой по лицу. – Боже мой. Мы не протянем здесь еще неделю!
– Эллиот, прекратите, – приказывает Ричард.
– Как я могу спать после этого? Как все мы сможем спать, если мы не знаем, что` может заползти в нашу постель?
– Это была африканская гадюка, – говорит Джонни. – Скорее всего.
Ему опять удалось испугать меня, приблизившись совершенно бесшумно. Я поворачиваюсь и вижу, как он подбрасывает дрова в гаснущий костер.
– Вы видели ее? – спрашиваю я.
– Нет. Но Эллиот говорит, что она шипела на него. – Джонни идет к нам, как всегда держа в руках ружье. – Она была желто-коричневая? В крапинку, с треугольной головой? – спрашивает он у Эллиота.
– Это была змея – вот все, что я знаю! Вы думаете, я спрашивал ее имя?
– Африканские гадюки часто встречаются в буше. Возможно, мы еще увидим их.
– Насколько они ядовиты? – спрашивает Ричард.
– Если не принять мер, то укус может быть смертельным. Но если вам от этого будет легче, то их укусы часто сухие, без яда. Она, вероятно, забралась в постель Эллиота, чтобы согреться. Рептилии нередко так себя ведут. – Он оглядел нас. – Поэтому я вас всех предупреждал, что палатку нужно тщательно застегивать на молнию.
– Она и была застегнута, – говорит Эллиот.
– Тогда как змея попала внутрь?
– Вы знаете, что я до безумия боюсь заболеть малярией. Я всегда застегиваю палатку, чтобы не налетели комары. И я уж никак не думал, что целая долбаная змея сможет туда пробраться.
– Возможно, она заползла туда днем, – говорю я. – Пока вас не было.
Джонни, не говоря ни слова, обходит палатку Эллиота. Уж не змею ли он ищет? Уж не думает ли он, что она притаилась где-то там под брезентом, ждет новой возможности заползти внутрь? Джонни внезапно падает на колени, и мы теряем его из виду. Тишина становится невыносимой.
Сильвия срывающимся голосом кричит:
– Что, змея все еще там?
Джонни не отвечает. Он поднимается, и, когда я вижу выражение его лица, руки у меня становятся как ледышки.
– Что такое? – спрашивает Сильвия. – Что такое?
– Идите сюда и посмотрите сами, – спокойно говорит он.
Вдоль нижней кромки палатки, почти скрытый низкой травой, проходит разрез. Это не разрыв, а чистый, ровный разрез в полотне, и смысл этого сразу становится ясен всем.
Эллиот недоуменно оглядывается:
– Кто это сделал? Кто, черт побери, разрезал мою палатку?
– У вас у всех есть ножи, – замечает Джонни. – Это мог сделать любой.
– Не любой, – говорит Ричард. – Мы спали. Вы дежурили всю ночь, были на вахте, как вы говорите.
– Как только стало светать, я ушел за топливом для костра. – Джонни оглядывает Ричарда. – А как давно вы одеты?
– Вы видите, что он делает, а? – Ричард оглядывает нас. – Не забывайте, в чьих руках ружье. Кто здесь всем заправлял, когда все полетело к чертям!
– Почему моя палатка? – Голос Эллиота дрожит, и паника охватывает всех нас. – Почему я?
– Мужчины, – тихо говорит Вивиан. – Он в первую очередь устраняет мужчин. Он убил Кларенса. Потом Исао. А теперь Эллиот…
Ричард делает шаг в сторону Джонни, и ружье мгновенно поднимается, его ствол направлен прямо в грудь Ричарда.
– Назад, – говорит Джонни.
– Вот, значит, как оно будет, – говорит Ричард. – Первым он убьет меня. Потом – Эллиота. А как насчет женщин, Джонни? Милли, может быть, и на вашей стороне, но остальных вам не убить. Если мы будем сопротивляться.
– Это вы, – говорит Джонни. – Вы всё это делаете.
Ричард еще раз шагнул вперед:
– Я тот, кто вас остановит.
– Ричард, – говорю я умоляюще, – не делай этого.
– Милли, тебе пора определиться, на чьей ты стороне.
– Нет тут никаких сторон! Мы должны поговорить об этом. Мы должны вести себя разумно.
Ричард приближается еще на один шаг к Джонни. Это вызов, соревнование нервов. Буш лишил его разума, и теперь он действует, побуждаемый дикой яростью. Направленной на Джонни, его соперника. На меня, предательницу. Время замедляется, и я с мучительной ясностью вижу все в малейших подробностях. Капельки пота на лбу Джонни. Хрустнувшую веточку под ногой Ричарда, который продолжает наступать. Руку Джонни, его напрягшиеся в готовности к выстрелу мышцы.
И я вижу Кейко, маленькую, хрупкую Кейко, которая неслышно проникает за спину Джонни. Я вижу, как она поднимает руки. Я вижу, как она обрушивает камень на голову Джонни.
Он все еще жив.
Несколько минут спустя после удара он открывает глаза. Камень разорвал ему кожу, и из него вытекло жуткое количество крови, но он смотрит на нас ясными глазами, полностью отдавая себе отчет в том, что происходит.
– Вы совершаете ошибку. Все вы, – говорит он. – Вы должны выслушать меня.
– Никто вас не слушает, – говорит Ричард.
Его тень надвигается на Джонни, и он останавливается, глядя на него. Ружье в его руках, и теперь он контролирует ситуацию.
Джонни стонет и пытается встать, но ему тяжело даже сесть.
– Без меня вы все погибнете.
Ричард смотрит на остальных, кто стоит вокруг Джонни:
– Проголосуем?
Вивиан мотает головой:
– Я ему не верю.
– И что мы с ним теперь сделаем? – спрашивает Эллиот.
– Свяжем, вот что. – Ричард кивает блондинкам. – Найдите-ка веревку.
– Нет. Нет. – Джонни с трудом поднимается на ноги. Хотя его качает, подступиться к нему никто не решается. – Можете пристрелить меня, если хотите, Ричард. Здесь и сейчас. Но я не позволю себя связать. Не позволю превратить меня в нечто беспомощное. В этих местах.
– Свяжите его! – командует Ричард блондинкам, но они стоят не двигаясь. – Эллиот, сделайте это.
– Только попробуйте, – рычит Джонни.
Эллиот бледнеет и отшатывается.
Джонни поворачивается к Ричарду и говорит:
– Ну хорошо, ружье теперь у вас, да? Это доказывает, что вы – альфа-самец. В этом смысл затеянной вами игры?
– Какие, к черту, игры? – Эллиот покачивает головой. – Нет, мы всего лишь пытаемся остаться в живых.
– Тогда не верьте ему, – говорит Джонни.
Ричард крепче сжимает в руках ружье. Боже мой, он собирается стрелять. Он готов хладнокровно убить безоружного человека. Я кидаюсь к нему, хватаю ствол винтовки и отвожу его вниз.
Удар Ричарда по лицу сбивает меня с ног.
– Ты хочешь, чтобы нас всех убили, Милли? – кричит он. – Ты этого добиваешься?
Я прикасаюсь к горящей щеке. Он никогда прежде не поднимал на меня руку. Случись это где-то в другом месте, я бы вызвала полицию, но здесь я бессильна, здесь нет властей, которые пришли бы мне на помощь. Я оглядываю остальных и не вижу сочувствия на их лицах. Блондинки, Кейко, Эллиот – все они на стороне Ричарда.
– Хорошо, – говорит Джонни. – В ваших руках оружие, Ричард. Можете воспользоваться им в любое время. Но если собираетесь убить меня, стреляйте в спину. – Он отворачивается и идет прочь.
– Если вы вернетесь в лагерь, я вас убью! – кричит Ричард.
Джонни откликается через плечо:
– Я, пожалуй, предпочту те шансы, что у меня есть в буше.
– Мы будем вести наблюдение. Если увидим вас где-нибудь поблизости…
– Не увидите. Я предпочту довериться животным. – Джонни останавливается, смотрит на меня. – Идемте со мной, Милли. Прошу вас.
Я гляжу то на Ричарда, то на Джонни – необходимость выбора парализует меня.
– Нет, оставайтесь с нами, – говорит Вивиан. – Мы в любой день можем ждать самолета, который отправят на наши поиски.
– К тому времени, когда прилетит самолет, вы все будете мертвы, – говорит Джонни. Он протягивает ко мне руки. – Я позабочусь о вас, клянусь. Я не допущу, чтобы с вами что-то случилось. Умоляю, Милли, доверьтесь мне.