– Некоторые становятся сильнее, – сказала Джейн.
– А других такие испытания уничтожают. – Хенк покачал головой. – Боюсь, что Милли теперь не больше чем призрак.
26
Несмотря на все пережитое в буше, Милли Джекобсон не вернулась к привычным удобствам Лондона, а обосновалась в небольшом городке в долине Хекс-Ривер в Западно-Капской провинции. Если бы Джейн пришлось провести две такие жуткие недели в дикой Африке, обмазываться речным илом, спасаться от львов и крокодилов, питаться корнями и травой, то она сразу же отправилась бы домой в собственную постель, в знакомые места со всеми городскими удобствами. Но Милли Джекобсон, продавец книг из Лондона, родившаяся и выросшая в городе, отказалась от всего, что знала, и осталась жить в забытом богом городке Таус-Ривер.
Глядя из окна автомобиля, Джейн прекрасно понимала, что могло привлечь Милли. Она видела горы, реки и угодья, раскрашенные яркими цветами лета. Все здесь казалось ей необычным, от перевернутых с ног на голову сезонов до солнца, которое в зените находится на севере. А когда они сделали поворот, у нее внезапно закружилась голова, словно весь мир пришел во вращение.
– Великолепная земля. Посмотришь – и домой не хочется возвращаться, – сказал Габриэль.
– Да, это тебе не Бостон, – пробормотала Джейн.
– И не Лондон. Но я понимаю, почему у нее могло возникнуть желание остаться.
Джейн открыла глаза, прищурилась, глядя на бесконечные ряды виноградных лоз, на фрукты, созревающие на солнце.
– Что ж, ее муж из местных. Иногда из-за любви совершаются безумства.
– Например, собрать вещички и перебраться в Бостон?
Она взглянула на него:
– Ты жалеешь, что уехал из Вашингтона ради меня?
– Дай мне подумать.
– Габриэль!
Он рассмеялся:
– Жалею ли я, что женился и у нас родился самый чудесный в мире ребенок? А ты что думаешь?
– Я думаю, что не многие мужчины пошли бы на такую жертву.
– Не забывай почаще повторять себе это. Никогда не вредно иметь благодарную жену.
Она снова посмотрела на виноградники вдоль дороги:
– Кстати, если уж мы заговорили о благодарности. Мы в долгу перед мамой за то, что она столько времени проводит с дочкой. Как думаешь, не послать ли ей ящик южноафриканского вина? Ты же знаешь, как они с Винсом любят… – Она оборвала фразу на полуслове. В жизни Анжелы больше не было Винса Корсака – теперь там обосновался отец Джейн. Она вздохнула. – Никогда не думала, что скажу это, но мне не хватает Корсака.
– И твоей матери его тоже явно не хватает.
– Я, наверно, плохая дочь, если хочу, чтобы мой отец вернулся к своей шлюшке и оставил нас в покое?
– Ты хорошая дочь. Для своей матери.
– Которая не хочет меня слушать. Она пытается сделать счастливыми всех вокруг, кроме себя самой.
– Это ее выбор, Джейн. Ты должна его уважать, даже если не разделяешь.
Она не понимала и выбора Милли Джекобсон поселиться на краю света, вдали от всех и всего, что она знала. Милли по телефону высказалась вполне определенно: она не прилетит в Бостон помочь следствию. У нее четырехлетняя дочь и муж, которым она нужна, – стандартные и понятные предлоги, к которым прибегает женщина, когда не хочет называть истинную причину. А причина эта в том, что она боится большого мира. Хенк Андриссен назвал Милли призраком и предупредил, что выманить ее из Таус-Ривера не удастся. Да и муж Милли не допустит этого.
Он встретил их на крыльце, когда они с Габриэлем подъехали к дому, и одного взгляда на багровое лицо этого человека было для Джейн достаточно, чтобы понять: легким визит не будет. Кристофер Дебрюйн был дюж и грозен – в точности как и говорил о нем Хенк. Он был на десять лет старше Милли, светлые волосы наполовину поседели, он стоял, сложив на груди руки, – неподвижная стена мышц, сдерживающая чужаков. Когда Джейн и Габриэль вышли из взятой напрокат машины, он не спустился поздороваться, а ждал, когда незваные гости сами приблизятся к нему.
– Мистер Дебрюйн? – сказал Габриэль.
Кивок, ничего более.
– Я специальный агент Габриэль Дин. А это детектив Джейн Риццоли из бостонской полиции.
– И вас двоих отправили в такую даль?
– Расследование выходит за границы не только штата, но и нескольких государств, в нем задействованы разные агентства.
– Вы думаете, что все это ведет к моей жене?
– Мы думаем, у нее есть ключ к этому делу.
– И какое мне до этого дело?
«Двое мужчин, слишком много тестостерона», – подумала Джейн. Она вышла вперед, и Дебрюйн, нахмурившись, посмотрел на нее, словно соображая, как лучше дать от ворот поворот женщине.
– Мы проделали долгий путь, мистер Дебрюйн, – тихо сказала она. – Пожалуйста, позвольте нам побеседовать с Милли.
Он несколько секунд смотрел на нее.
– Она уехала за нашей дочерью.
– А когда вернется?
– Через некоторое время. – Он неохотно открыл дверь. – Вам лучше войти. Все равно сначала я должен сказать пару слов.
Они последовали за ним в дом, и Джейн увидела пол из широких досок, массивные потолочные балки. Этот дом был насквозь пропитан историей, начиная от перил ручной резьбы до старинных голландских изразцов – облицовки печи. Дебрюйн не предложил им ни чая, ни кофе, а сразу же показал на диван. Сам уселся в кресло напротив.
– Милли здесь чувствует себя защищенной, – сказал он. – Нам хорошо живется вместе на этой ферме. У нас есть дочь. Ей всего четыре года. А вы хотите все это изменить.
– Она может решить исход следствия, – сказала Джейн.
– Вы даже не понимаете, чего хотите от нее. После вашего первого звонка она потеряла сон. Просыпается с криками. Она даже из этой долины никуда не хочет выезжать, а вы хотите забрать ее в Бостон.
– Бостонская полиция возьмет ее под охрану, я обещаю. Она будет в полной безопасности.
– В безопасности? Вы хоть представляете себе, как ей трудно чувствовать себя в безопасности даже здесь? – Он пренебрежительно хмыкнул. – Ничего вы не представляете. Вы не знаете, что ей довелось пережить в буше.
– Мы читали ее показания.
– Показания? Вы считаете, что несколько страниц писанины могут передать, что она пережила? Я видел ее, когда она вышла из буша. Я тогда был в охотничьем домике в дельте – приехал туда отдохнуть, наблюдал за слонами. Каждый день нам подавали чай на веранде, и мы оттуда смотрели, как слоны пьют воду в реке. В тот день я увидел, как из буша вышло невиданное существо. Тощее – казалось, это связка прутиков, обмазанных речной грязью. Мы смотрели, не веря своим глазам, а оно пересекло лужок и подошло к ступеням. Мы сидели там с фарфоровыми чашками, с маленькими аккуратными пирожными и сэндвичами. А существо подошло ко мне, смотрит прямо в глаза и говорит: «Вы взаправду? Или я уже на небесах?» Я сказал ей, что если это небеса, то меня отправили не в то место. И вот тогда она упала на колени и принялась плакать. Потому что поняла: кошмар закончился. Поняла, что в безопасности. – Дебрюйн устремил на Джейн жесткий, пронзительный взгляд. – Я поклялся, что смогу защитить ее. Что бы ни случилось.
– То же самое ей гарантирует и бостонская полиция, сэр, – сказала Джейн. – Если бы мы смогли убедить вас позволить ей…
– Убеждать вам нужно не меня – мою жену. – Он посмотрел в окно на машину, остановившуюся на подъездной дорожке. – Она приехала.
Они молча ждали. В замочной скважине повернулся ключ, потом зазвучали шаги по дому. Наконец в гостиную вбежала маленькая девочка. Как и ее отец, она была светловолосой и крепкой, на щеках играл здоровый румянец ребенка, который проводит жизнь на открытом воздухе. Едва обратив внимание на посторонних, она побежала прямо в объятия отца.
– А вот и моя Вайолет! – сказал Дебрюйн, сажая дочь себе на колени. – Ну, как покаталась?
– Он меня укусил.
– Кто – пони?
– Я дала ему яблоко, а он укусил меня за палец.
– Он наверняка не хотел этого. Я тебе все время говорю: кормить нужно с ладошки.
– Больше не буду давать ему яблоки.
– Преподашь ему хороший урок? – Он поднял голову, улыбаясь, и внезапно замер: увидел в дверях жену.
В отличие от мужа и дочери, волосы Милли были темными, она собрала их сзади в пучок, отчего лицо ее казалось пугающе худым и угловатым: щеки впалые, голубые глаза обведены темными тенями. Она улыбнулась гостям, но дурного предчувствия во взгляде скрыть не смогла.
– Милли, они из Бостона, – сказал Дебрюйн.
Джейн и Габриэль встали, представились. Пожатие руки Милли было как прикосновение к ледышке, так напряжены и холодны были ее пальцы.
– Спасибо, что согласились нас принять, – сказала Джейн, когда они все снова сели.
– Вы бывали в Африке прежде? – спросила Милли.
– Мы оба здесь впервые. Все так красиво. Включая ваш дом.
– Эта ферма принадлежала предкам Криса на протяжении нескольких поколений. Он вам ее покажет попозже. – Милли помолчала, словно ее вымотало даже это малое усилие, необходимое для поддержания ничего не значащего разговора. Ее взгляд упал на пустой кофейный столик, и она нахмурилась. – Крис, ты даже чая гостям не предложил?
Дебрюйн тут же вскочил на ноги.
– Да, извините. Совсем об этом забыл. – Он взял дочку за руку. – Идем, Вайолет, поможешь своему глупому папке.
Милли молча проводила взглядом дочку и мужа. И, только услышав далекий звон крышки чайника и шум воды из крана, она сказала:
– Я не поменяла решения в том, что касается полета в Бостон. Крис, наверно, сказал вам об этом.
– Сказал, и довольно откровенно, – ответила Джейн.
– Боюсь, вы попусту потеряли время, проделав такой путь, чтобы услышать от меня то, что я уже говорила по телефону.
– Нам нужно было увидеть вас.
– Зачем? Убедиться, что я не сумасшедшая? Что все, о чем я говорила полиции шесть лет назад, на самом деле случилось?
Милли посмотрела на Габриэля, потом опять на Джейн. Телефонные переговоры уже позволили установить между двумя женщинами какой-никакой контакт, и потому Габриэль молчал, позволяя Джейн вести разговор.