ненавижу кошек. Куда он, к чертям, подевался?
— Он побежал под кровать.
Джейн шагнула к своему кошачьему противнику.
— Никаких больше миссис Хорошая Полицейская. Кот, ты мой.
— Джейн, у тебя идет кровь. Внизу в моей сумочке есть спиртовые салфетки.
— Сначала мы его поймаем. Иди к другой стороне кровати. Загоняй его на меня.
Маура упала на колени и заглянула под край кровати. Пара желтых глаз уставилась на нее, и рычание, клокотавшее в горле животного, было настолько диким, что волоски на руках Мауры зашевелились. Это была вовсе не милая маленькая киска. Это был Демон Пушок.
— Ладно, полотенце наготове, — сказала Джейн. — Загоняй его на меня.
Маура робко замахнулась салфеткой на животное.
— Кыш.
Кот обнажил зубы и зашипел.
— Кыш? — фыркнула Джейн. — Серьезно, Маура, это лучшее, на что ты способна?
— Тогда ладно. Выметайся отсюда, кот! — Маура взмахнула рукой, и кот попятился. Маура сняла туфлю и замахнулась на животное. — Пошел!
Кот выскочил из-под кровати. Хотя Маура не увидела последующей борьбы, но услышала вопли, шипение и Джейн, бормочущую ругательства, пока та боролась со своей добычей. К тому времени, как Маура поднялась на ноги, Джейн уже надежно замотала Демона Пушка в банное полотенце. Джейн бросила сопротивляющегося кота в картонную коробку вместе с полотенцем и закрыла створки. Коробка загрохотала и затряслась под напором пятнадцати фунтов разъяренного кота.
— Мне нужен укол от бешенства? — спросила Джейн, глядя на свою разодранную руку.
— В первую очередь, тебе нужны мыло и антисептик. Помой руки. Я спущусь вниз и принесу спиртовые салфетки.
Маура придерживалась давнего девиза бойскаутов «Будь готов», и в ее сумочке имелись перчатки из латекса, спиртовые тампоны, пинцеты, бахилы и пластиковые пакетики для улик. Спустившись на первый этаж, она нашла свою сумочку на кофейном столике, где и оставила ее. Она отыскала пачку спиртовых салфеток и повернулась, чтобы вернуться наверх, когда вдруг заметила голый гвоздь в стене. Вокруг пустого пятна висели фотографии Леона Готта из различных охотничьих экспедиций, на которых он позировал со своей винтовкой и безжизненными трофеями. Олень, буйвол, дикий кабан, лев. Также была помещена в рамку распечатанная статья о Готте из журнала «Хаб»: «Мастер трофеев: Интервью с таксидермистом-профессионалом из Бостона».
Джейн спустилась по ступенькам в гостиную.
— Так мне стоит переживать насчет бешенства?
Маура показала на голый гвоздь.
— Отсюда что-то забирали?
— Я беспокоюсь о том, что моя рука отвалится, а ты спрашиваешь о пустом месте на стене.
— Здесь чего-то не хватает, Джейн. На прошлой неделе все выглядело так же?
— Да, так же. Я еще тогда заметила этот гвоздь. Могу проверить видеозаписи с места преступления, чтобы убедиться. — Джейн замолчала, внезапно нахмуренно разглядывая голый гвоздь. — Мне интересно…
— Что?
Джейн повернулась к ней.
— Готт звонил Джоди Андервуд с просьбой прислать фотографии Эллиота из Африки.
Она показала на пустое место на стене.
— Думаешь, это имеет отношение к тому, зачем он ей позвонил?
Маура недоуменно покачала головой.
— Насчет пропавшей фотографии?
— В тот же день он позвонил в отделение Интерпола в Южной Африке. И речь тоже шла об Эллиоте.
— Почему он заинтересовался сыном сейчас? Разве Эллиот не пропал несколько лет назад?
— Шесть лет назад. — Джейн снова обернулась и посмотрела на пустое место, откуда что-то забрали. — В Ботсване.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
«Интересно, как долго может бодрствовать человек», — размышляю я, наблюдая за тем, как Джонни клюет носом у костра, его глаза полуприкрыты, туловище кренится вперед, словно дерево на краю обрыва. Тем не менее, его пальцы по-прежнему сжимают винтовку, лежащую на коленях, словно оружие является частью его тела, продолжением его конечностей. Весь вечер остальные наблюдают за ним, и я знаю, что Ричард борется с искушением отнять это оружие, но даже в полудреме Джонни слишком опасен, чтобы напасть на него. После смерти Исао Джонни спал лишь урывками в течение дня, и он решил не спать всю ночь. Если он продолжит в том же духе, то через несколько дней либо впадет в кататонию, либо сойдет с ума.
В любом случае, оружие будет только у него.
Я смотрю на лица вокруг костра. Сильвия и Вивиан жмутся друг к другу, их светлые волосы одинаково спутаны, лица одинаково напряжены от тревоги. Удивительно, что делает буш даже с красивыми женщинами. Он лишает их всего напускного лоска, делает волосы тусклыми, смывает макияж, ослабляет их плоть и кости. Вот, что я вижу, когда смотрю на них сейчас: две женщины, внутренний стержень которых постепенно истончается. Это уже произошло с миссис Мацунага, хрупкий раздробленный стержень которой сломался. Она до сих пор не ест. Тарелка с мясом, которую я дала ей, нетронутой стоит у ног. Чтобы убедить ее съесть хоть что-то, я добавляю в ее чай две ложки сахара, но она тут же выплевывает его, и теперь смотрит на меня с недоверием, словно я пыталась ее отравить.
На самом деле, сейчас все смотрят на меня с недоверием, потому что я не присоединилась к их команде, обвиняющей Джонни. Они думают, что я перешла на темную сторону и шпионю для Джонни, в то время как все, что я пытаюсь сделать — найти для нас наиболее верный способ выжить. Я знаю, что Ричард вовсе не отважный путешественник, хотя и считает себя таковым. Неуклюжий перепуганный Эллиот не брился несколько дней, его глаза воспалены, и в любую минуту я ожидаю, что он начнет лепетать как безумец. Блондинки теряют самообладание у меня на глазах. Единственный человек, который все еще держится, который на самом деле понимает, что делает, это Джонни. Я голосую за него.
Именно поэтому остальные больше не смотрят на меня. Они смотрят мимо или сквозь меня, украдкой бросая друг на друга взгляды, словно подавая какие-то безмолвные подмигивающие сигналы Морзе. Мы живем в реальной версии телешоу «Остаться в живых», и очевидно, что в результате голосования я должна покинуть остров.
Блондинки уходят спать первыми, прижавшись друг к дружке и перешептываясь, когда отходят от костра. Потом в свои палатки удаляются Эллиот и Кейко. Какое-то время у костра сидим только мы с Ричардом, слишком опасаясь друг друга, чтобы сказать хотя бы слово. Почти невозможно поверить в то, что я когда-то любила этого мужчину. Дни, проведенные в буше, сильно обветрили его кожу, добавив ему привлекательности, но сейчас я вижу за всем этим лишь мелочное тщеславие. Настоящая причина, по которой ему не нравится Джонни — это то, что он не способен с ним конкурировать. Все сводится к тому, кто больший мужик. Ричард всегда должен быть главным героем собственной истории.
Похоже, он собирается что-то сказать, но мы оба замечаем, что Джонни проснулся, его глаза блестят во мраке. Не произнеся ни слова, Ричард поднимается на ноги. Даже сейчас, пока я наблюдаю за тем, как он уходит прочь и забирается в нашу палатку, я ощущаю на себе взгляд Джонни, и мое лицо вспыхивает.
— Где вы с ним познакомились? — спрашивает Джонни. Он по-прежнему сидит у дерева и кажется частью самого ствола, его тело напоминает один длинный извилистый корень.
— В книжном магазине, конечно. Он пришел, чтобы подписать экземпляры своей книги «Уничтожить объект».
— О чем она?
— О, обычный триллер Ричарда Ренвика. Главный герой попадает в ловушку на отдаленном острове с террористами. Использует свои навыки выживания в диких условиях, убивая их одного за другим. Мужчины глотают такие книги, как конфеты, и наш магазин был битком набит читателями. После автограф-сессии он вместе с сотрудниками книжного магазина отправился в паб пропустить по стаканчику. Я была уверена, что он положил глаз на мою коллегу Сэйди. Но нет, он пошел домой со мной.
— В твоем голосе слышно удивление.
— Ты просто не видел Сэйди.
— И как давно это произошло?
— Почти четыре года назад.
Достаточно долго, чтобы наскучить Ричарду. Достаточно долго для того, чтобы накопились различные обиды и недовольство, заставляющие мужчину задуматься о вариантах получше.
— Тогда вы, должно быть, довольно хорошо знаете друг друга, — говорит Джонни.
— Должно быть.
— Ты не уверена?
— А разве можно быть в этом уверенным?
Он смотрит на палатку Ричарда.
— В отношении некоторых людей нельзя. Так же, как нельзя быть уверенным в отношении некоторых животных. Можно укротить льва или слона, даже научиться доверять им. Но леопарду нельзя доверять никогда.
— Как ты считаешь, к какому животному относится Ричард? — полушутя спрашиваю я.
Джонни не улыбается.
— Ты мне скажи.
Его ответ, произнесенный так тихо, заставляет меня обдумать почти четыре года, проведенных с Ричардом. Четыре года мы делили постель и пищу, но между нами всегда было расстояние. Он был тем, кто держал дистанцию, тем, кто высмеивал саму идею брака, будто мы были выше этого, но мне кажется, я всегда знала, почему он никогда на мне не женится. Я просто отказывалась признаться себе в этом. Он ждал ту самую. И это была не я.
— Ты ему доверяешь? — тихо спрашивает Джонни.
— Почему ты спрашиваешь?
— Даже прожив четыре года вместе, ты действительно знаешь его? Знаешь, на что он способен?
— Ты же не думаешь, что Ричард…
— А ты?
— Именно это остальные говорят о тебе. Что мы не можем тебе доверять. Что ты намеренно заточил нас здесь.
— Ты тоже так думаешь?
— Я думаю, что если бы ты хотел убить нас, то давно бы это сделал.
Он смотрит на меня, и я отчетливо понимаю, что винтовка находится в его руках. До тех пор, пока оружие у него, он контролирует нас. Сейчас я задумываюсь о том, не совершила ли я роковой ошибки? Не доверилась ли не тому человеку.
— Расскажи, о чем еще они говорят, — произносит он. — Что они замышляют?