ёр. Обжиг длился примерно двенадцать часов. И за день сделали всего сотню кирпичей. Качество, конечно, так себе, но уже хоть что-то.
Но процесс отработали, и уже без меня орки принялись за производство кирпичей. А мне ещё предстояло проследить за тем, как роют колодец. То, что рядом есть озеро, ещё ничего не значило, мало ли что может случиться, а доступ к воде должен быть всегда.
С колодцем справились за неделю. Пока выкопали, пока вычистили и поставили сруб… Орки сначала были недовольны, но когда поняли преимущество, ходили, улыбались, но со мной взглядом встретиться боялись, так как понимали своё невежество.
После того как кирпичей набралось около тысячи, отправились к горам в поисках известняка. Раствор для кладки надо делать из него. Я смутно помнил процесс его изготовления, но полагаю, что-то придумать можно.
В полудне пути от нашего поселения искомое было найдено. Набрав полные сумы камней известняка, вернулись. А дальше для меня был сущий ад. Я перепробовал столько вариантов приготовления раствора из извести, что чуть с ума не сошёл. Но главное – получилось! Хотя результат меня всё же не удовлетворил. Где-то я читал, что при строительстве древних храмов в раствор добавляли куриные яйца для придания ему прочности. Да вот вопрос: где найти столько яиц?
Вы представляете, как на меня смотрели орки, когда я им сообщил, что со следующего дня они все должны искать яйца?! Одна орчанка даже ляпнула, что проще у мужиков отрезать, чем по деревьям лазить. Впрочем, наутро следующего дня все принялись искать птичьи яйца. Но по большому счёту это не выход, нужно, чтобы яйца поступали постоянно, а как это сделать? Мне вспомнился птичий комбинат. Сколько же труда мне стоило объяснить оркам, зачем нужна птица, которая часто несёт яйца! В итоге мне принесли птицу, представлявшую собой некую смесь курицы и индюка, и мы стали думать, как нам в короткий срок её приручить и чтобы она высидела птенцов.
В результате у нас появился некий загон, сплетённый из лозы, в котором мы содержали пойманных кур. Название птицам я дал земное, чтобы голову не ломать.
Хорошо, что зима здесь не очень холодная, температура опускается максимум до минус одного. Но и это уже мороз, так что печь в доме необходима. Дома строили из дерева, как на Руси. К зиме управились, что несказанно радовало.
За все шесть месяцев, что мы жили в новом селении, нас не беспокоили, но вряд ли это может продолжаться вечно.
Тренировки с Грыгом мы не прекращали, помимо этого он ещё тренировал молодняк, к женщинам мы приставили другого орка. Что интересно, среди взрослых воинов популярность стал набирать Угрук. Мои уроки не прошли даром, и он уже считался самым умелым воином, но задаваться я ему не позволял, нечего мнить себя незнамо кем.
Видя, что я тренирую Угрука по-своему, ко мне в ученики напросился и Гур с другими гладиаторами. Попробовали было и остальные, но я их осадил, сказав, что с ними будет заниматься Угрук.
– Но он же у тебя тренируется! Так почему тебе не тренировать всех разом?
– Потому что не смогу проследить за всеми сразу. А так он и вам даст основы, и сам поймёт, в чём его ошибки. Ничего, если у кого талант проявится, возьму к себе.
Орки ушли задумчивыми, а Угрук насупился.
– Почему я должен им давать основы?
– Потому что тебе пора привыкать к ответственности и делать шаги к тому, чтобы тебя не только уважали, но и слушались. Учись командовать и повелевать.
– Но…
– Никаких но! – перебил я его. – Потом ещё спасибо скажешь. Всё, иди.
Жизнь текла своим чередом. Через год к нам пришло несколько десятков орков проситься в клан. Мы не делали секрета, как живём, торговали с другими кланами и обменивались товарами. Мои орки всё так же занимались скотоводством, только ночевать всегда приходили в селение. Вообще, как я заметил, все орки моего клана надолго уходить в степь не решались и, что любопытно, торговать старались ближе к селению.
Вновь прибывших орков мы приняли. Сначала они несколько дней знакомились с бытом моего клана, потом им рассказывали мои законы и заветы. Тем, кому это было не по нраву, ушли. Но большая часть осталась.
Мне приходилось участвовать в жизни орков, иногда вмешиваться в их уклад жизни или помогать в каких-то вопросах, разрешать конфликтные ситуации.
Приручение кур прошло успешно, и уже через два года мы стали понемногу вокруг селения возводить кирпичную стену.
Свои тренировки в магии я не прекращал, как и Гырг. Мы с ним всё придумывали, как оптимизировать расход силы при использовании магии, или золотых искорок. Я порывался открыть магический алфавит, испробовал все известные мне символы, но пока ничего не выходило.
Через десять лет наш клан разросся до тысячи орков. Я почти уже не вмешивался в жизнь орков, чаще пропадая на полигоне, как прозвал поляну в часе ходьбы от селения. Всеми делами как вождь уже давно занимался Угрук. Если он не мог что-то решить, то приходил ко мне за советом. Нет, я всё так же пользовался уважением и почитанием и также мог приказывать и повелевать, но мне это было совсем не нужно и неинтересно. Меня манила магия.
Моим другом и соратником в этом вопросе стал Гырг. Он, так же как и я, всё своё свободное время посвящал её изучению. Его источник магии вырос за это время вдвое, но догнать меня он всё же не мог. В этом деле я прогрессировал с огромной скоростью, и если сравнить мой источник в начале и сейчас, то это будет сродни слону и собаке.
Что неожиданно, нам удалось найти ещё с десяток орков, которые видели искры. Их обучение я поручил Гыргу по той же причине, что и обучение молодняка Угруку. Гонял он их будь здоров, и то, что нет ноги, казалось, уже забыл. Его воспитанники летали по полигону словно ласточки, а прыгали как кузнечики. Логика Гырга была проста: не можешь сражаться магией, сражайся оружием, не можешь сражаться оружием – есть магия. Забавно, но это дало свои плоды: уже через неделю молодые заклинатели могли делать небольшие волны огня. А через месяц совместными усилиями устроить очень даже хорошую волну.
Прозвище «заклинатели» я дал им не случайно. В моём понимании шаманы – это те, кто говорит с духами, жизнь у гоблинов наложила на меня свой отпечаток. А магами я не мог назвать орков по той причине, что не магичили мы, не магичили. Скорее, мы выбрасывали сырую силу, придавая ей образ, или свойство.
По прошествии одиннадцати лет после основания селения (надо бы его как-то назвать, но всё никак не мог придумать название, всё не нравилось) нас попробовали обокрасть. Может, точнее это будет назвать по-другому: разбой, нападение, объявление войны, но лично я это воспринимал как воровство. Пришли и стали угонять стада, ловить моих орков и уводить в рабство. Угрук тогда очень растерялся и прискакал ко мне, не зная как поступить.
– Ну и чего суетишься? – спросил я.
– А как быть?! Их же в полтора раза больше!
– Больше – не значит лучше. Ты забыл, что всё это время ты тренировал всех в нашем селении сражаться и знаешь, какая у нас дисциплина. И мы с тобой не раз говорили о тактике. Так вот, собери войско и пойди наваляй этим говнюкам так, чтобы другим неповадно было.
– А-а…
– А я не пойду! Ты сам справишься, да и опыта наберёшься. Возьми с собой Гырга и его учеников, как раз попробуете сражаться вместе. Если не получится с магией, то уж обузой они точно не будут.
– Хех, обуза! Да они ещё фору могут дать! – усмехнулся Угрук.
– Вот это правильно, вот в таком настроении и надо бить врага. Тогда, пожалуй, и я с вами съезжу, посмотрю что и как, а если не справитесь, по шее надаю. – И я, как старый дед, бурча под нос ругательства, пошёл собираться.
Напавший на нас клан мы нашли быстро, да они и не скрывались. Все на лошадях и чувствовали себя хозяевами положения. Увы, не всё решает кавалерия. Их воинов было три тысячи, нас же – почти две тысячи и три сотни валькирий.
Валькириями я назвал орчанок, коим пришлось по душе воинское искусство. Женщины орков по силе равны человеку и даже немного превосходили его, но были слабей мужчин-орков. И для них я немного изменил систему боя, доспехи и оружие. Сражались они не ятаганами, а саблями, даже шашками, которые я совсем недавно ввёл в обиход. В основе их боя лежало не парирование ударов, а уход с линии атаки. Доспехи представляли собой облегчённую кольчугу. Из снаряжения помимо сабли, а то и двух, были метательные дротики, небольшой щит и женский арбалет.
Три сотни женщин – это тоже сила, если ею правильно распорядиться. Также у нас где-то семь сотен тяжёлой пехоты с длинными копьями и ростовыми щитами, шесть сотен тяжёлой кавалерии и две сотни лёгкой. Остальные – лучники, то есть лёгкая пехота плюс одиннадцать заклинателей. Если уж Угрук с такой силой проиграет, то вождём ему точно не быть. Если что-то пойдёт не так, я, конечно, вмешаюсь, но лучше, чтобы он сам всё сделал.
Клан противника повёл себя недальновидно, они решили с ходу задавить нас массой. Увы и ах, это была их самая большая ошибка. Пока они скакали, три сотни наших лучников выпустили по пять стрел. Как и ожидалось, в рядах врагов произошла заминка, но противник продолжал идти на сближение. Когда уже до него осталось метров пятьдесят, Угрук отдал приказ, и вся наша тяжёлая пехота приготовилась к столкновению, укрывшись за щитами и направив на неприятеля лес копий.
За пять метров до столкновения во врага было выпущено триста болтов – валькирии сработали на славу. Свалка получилась знатная.
Вражеские всадники, бывшие во второй линии атаки, поняли ошибку своего командования, но было поздно, сзади напирали другие, и, как итог – они просто насаживались на копья. А в это время наши лучники не переставали выпускать стрелы в нападающих. Через десять минут сражения враг попытался отступить, но вмешалась наша тяжёлая кавалерия. Шесть сотен закованных в латы всадников с тяжёлыми копьями просто растоптали задние ряды противника, перекрыв ему отход. Лёгкая кавалерия отлавливала тех, кто смог вырваться из «мясорубки». Но таких было немного. И в дело вступили заклинатели.