– Мне нужно идти, – прошептала Робин, но не двинулась с места. Перехватив взгляд Дона, она пожала плечами и кивнула на клубящиеся в небе облака. – Дождь закончился. Теперь я сама. Может быть, сейчас мне нужно пересесть в машину к кому-то другому или прогуляться пешком. Но я должна как-то найти этот сраный пляж.
Она засмеялась, сначала тихо, а потом все громче и громче. Ее никто не держал сейчас – и никогда не держал. Она могла уйти, когда хочет. И было неинтересно остаться и узнать, какой он все-таки, самый счастливый момент в жизни Дона, друга ее отца в той, казавшейся недостижимо далекой, жизни.
– Ты думала о том, почему не встретилась с отцом? – внезапно спросил Дон. Он не разделил ее веселья и оставался все таким же серьезным.
– Что?
– Тут все проходят какие-то уроки. Встречают кучу людей, натыкаясь, как на раскиданные по двору грабли, на свои ошибки. В башке остается кровавый след, из которого течет темно-красная струйка, которая не может течь – потому что ты мертв. Но она, мать ее, течет. Просто потому, что ты никак не можешь отвыкнуть от порядка той жизни и поверить, что ничего этого нет.
– Я не знаю. Я не знаю, почему не виделась с отцом, – прервала его Робин. Почему-то сама мысль о том, что их встреча однажды может случиться, пугала.
Закурив еще одну сигарету и бросив зажигалку на приборную панель, девушка выбралась из салона и пошла вдоль дороги, не оборачиваясь.
Пыль от дороги забивала нос и глаза, но Робин упрямо шла вдоль шоссе, повинуясь внутреннему ощущению, что так нужно.
«Довериться чувствам».
Мимо неслись машины, перебирая колесами мелкие камешки, которые то и дело отскакивали от разгоряченного полотна дороги и отлетали в кювет. Несколько больно задели девушку в плечо, но она не обращала на это внимание.
Прошло несколько минут, часов или дней. Проезжающая мимо машина сбросила скорость и свернула на обочину, остановившись метрах в ста.
Остановилась и Робин.
Она стояла и смотрела вперед, пытаясь понять, стоит ли довериться еще одному водителю, коротающему свою вечность на магистрали. И возможно ли, что эта встреча, наконец, будет просто знакомством, без необходимости проходить очередную трансформацию, погружаясь в моменты прошлого.
Дверь открылась, из нее показалась лохматая голова вся в мелких кучеряшках.
– Ну, ты идешь? – лица не видно, но голос был молодой, как и загорелые мускулистые плечи, торчащие из простой футболки без рукавов.
Робин поспешила к машине, попыталась было сесть рядом с водителем, но место было занято. Устроившись на заднем сидении, она поправила непослушное, начинающее раздражать платье и подняла голову, улыбаясь новым знакомым.
Спереди сидела совсем молодая пара. Парень – это он ее звал, представился Саймоном и тут же отвернулся, трогая машину с места, а девушка, Меган, повернулась к ней всем телом и тараторила так быстро, что слова не успевали уложиться в более или менее связную мысль. Уже через несколько минут Робин знала всю их историю.
Саймон и Меган встречались при жизни с самого детства. Их, совсем маленьких, возили матери в колясках, потом они вместе осваивали трехколесные велосипеды, а когда исполнилось шестнадцать и отец подарил девушке машину, прыгнули в нее и уехали, наплевав на школу, мнение родителей и правила приличия. Они подрабатывали в придорожных отелях за комнату и еду, потом ехали дальше и дальше, наслаждаясь молодостью, свободой и друг другом. Она не строили планов, не пытались найти такую манящую для многих стабильность. Они наслаждались звуком шелестящих шин по асфальту и жили только сегодняшним днем.
Все закончилось в один момент, когда они, в очередной раз пустившись в путь из небольшого отеля и направляясь к морю, свернули на незнакомую дорогу в поисках красивых пейзажей. Молодые люди остановились на маленькой, казавшейся заброшенной заправке и нарвались на компанию местной шпаны, живущей всего в паре километров и ищущей развлечений в этой глуши. Несколько часов банда подонков измывалась над Саймоном и Меган, пуская в ход все известные методы пыток. Они ничего не просили, ничего не хотели. Им было скучно, а человеческая жизнь и тело казались достаточно хорошей игрушкой, чтобы скоротать еще один летний день.
Меган насиловали, передавая из рук в руки, самым изощренным образом так долго, что в конце она уже не приходила в сознание, обезумев от боли и страха. Саймона заставили на это смотреть, а после на его же глазах воткнули нож в горло любимой девушки, а потом расправились и с ним самим, выпустив на свободу и устроив настоящую охоту.
Их никто не искал. Родители давно смирились с тем, что дети сами выбрали свой путь, а друзей у молодой пары никогда не было. У них не было никого, кроме друг друга, поэтому неудивительно, что попав в загробный мир, они навечно остались вдвоем, колеся по магистрали в поисках приключений.
– Мне нужно на пляж, – воспользовавшись короткой паузой в неугомонной болтовне Меган, вставила Робин.
– Мы едем на пляж! – засияла девушка и, ткнув кулачком в плечо Саймону, рассмеялась. – Я обожаю такие совпадения! О! Это будет весело!
Дальше полились рассказы про то, как они однажды доехали до моря и жили там целых полгода, оставив ненадолго свои бесконечные бега по магистралям. Робин слушала вполуха, клевала носом и мечтала уснуть. Создатель – если он вообще существует – слишком буквально воспринял ее мольбы о простом знакомстве, подсунув еще и несмолкаемый треп. Надо было просить тишины.
Саймон в основном молчал, изредка начинал подпевать старым песням, доносившимся из динамиков, и непременно с любовью поглядывал на щебечущую, словно диковинная птица, Меган. Девушка была очень молода и очень мила. Ее наивные голубые глаза казались стеклянными – настолько в них было мало прожитого опыта и горя. Длинные, ниже поясницы, белокурые волосы стянуты в хвост, растрепавшийся от ее неуемной жажды бесконечное количество раз поворачиваться из стороны в сторону, стараясь увидеть и пейзаж за окном, и ответным взглядом одарить молодого человека за рулем, и обернуться, чтобы с любопытством и капелькой ревности разглядывать случайную попутчицу в слишком откровенном платье.
– Робин, – зашептала Меган прямо в ухо, и девушка, вздрогнув, проснулась и открыла глаза.
Машина стояла припаркованная на обочине, все двери были открыты, и через них долетал соленый запах моря. Выбравшись из салона, Робин поблагодарила молодую пару, замешкавшуюся у открытого багажника, собирая в рюкзаке нехитрые вещи вроде купальников и полотенец, и поспешила вниз по тропинке. Уже собираясь ступить голыми ногами на горячий желтый песок, крупный и переливающийся в лучах несуществующего солнца, она остановилась, обернулась и опустилась на землю, спрятав лицо в колени.
Они были очень красивой парой – Меган и Саймон. Красивой и явно счастливой. Их любовь, такая юная и светлая, поднимала в ней такую бурю ярости, гнева, раздражения, желания кричать, топтать и убивать, что становилось страшно. Робин поймала себя на мысли, что хотела бы быть на месте тех ублюдков, замучивших и убивших этих молодых ребят, просто чтобы испытать удовольствие от того, как такая красивая история любви терпит крушение и тонет в море страданий и крови.
– Эй, с тобой все хорошо? – Меган присела рядом на корточки и положила руку девушке на плечо, склонившись в таком искреннем беспокойстве, что Робин едва сдержалась, чтобы не схватить ту за растрепавшиеся волосы и не воткнуть лицом в горячий песок.
– Нет, не хорошо, – неожиданно сама для себя призналась девушка и посмотрела в пустые голубые глаза.
Это был единственный раз, когда ей хотелось объяснить, что с ней происходить, а не набрасываться на обидчика, как она это сделала с Кристианом, Розалин, собственной матерью и Маркусом. Ей хотелось объяснить, а не слушать слова другого, пытаясь уловить в них свои мысли, как она делала это в разрушенном храме. Что это было? Усталость? Трусость? Новый виток развития души?
Меган замахала руками на нетерпеливо корчащего рожи Саймона, чтобы он отошел, а сама опустилась рядом с Робин на землю и прижалась всем телом к ней, словно стараясь сродниться, забрать часть ее боли и разделить частичку своего мира.
– Расскажи, – прошептала она, впервые за время их недолгого знакомства уступая право голоса кому-то другому.
– Скажи, когда ты попала сюда… как долго ты искала путь к своему самому счастливому дню? – вместо ответа спросила Робин.
– Что? О чем ты? Я помню себя только на этой дороге. Была… смерть – как самая невообразимая эйфория, а потом… Здание, меня провожают на выход, и вот я стою на обочине. Я просто стою и жду. У меня было четкое понимание, что ждать осталось совсем немного. Чуть-чуть. И я стояла и ждала. А потом подъехал Саймон, – договорив, Меган мечтательно вздохнула и обернулась, чтобы отыскать где-то там, вдалеке, фигуру любимого.
– Вот этого я и не понимаю. Ты с самого рождения практически была рядом со своей самой большой любовью. Вы вместе решились и сбежали, предпочтя настоящую жизнь вместо каких-то общепринятых правил. Пусть и недолго, вы были по-настоящему счастливы вдвоем, пока… А потом ты сразу оказываешься здесь. У вас один счастливый день на двоих и нет необходимости что-то искать, проживать какие-то трансформации и… бесконечное количество раз убивать, убивать, убивать. Убивать свои непрожитые эмоции, мысли, мечты, поступки, чтобы стряхнуть их с себя, как куски застывшей грязи.
– О! Мы один раз были на грязевых источниках. Ты права, это так… – перебила Меган и засмеялась, предаваясь воспоминаниям то ли из этой, то ли из прошлой жизни. Она не понимала, о чем говорит ей эта странная девушка в слишком легкомысленном платье для таких серьезных слов.
Робин ничего не ответила. Поднявшись на ноги, она пошла по горячему песку туда, где блестела тягучая гладь моря. Опять ровная и едва дышащая. И злость накатила с новой силой.
– Эй, Саймон, не хочешь искупаться? – крикнула она, на ходу снимая платье, и осталась лишь в маленьких трусиках. Ей хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы стереть эту эйфорию с лица маленькой сучки, отхватившей в жизни слишком жирный кусок. У них было все. У нее, Робин, ничего. Она даже не смогла попасть в тот самый день, где могла быть счастлива вместе с Габриэлем, и сейчас вынуждена была…