Ты оставалась скептичной, холодно отвергая данные, на которые я ссылался. Ты рассуждала ясно и непререкаемо; ибо чувствовала себя в науке, вернее, в применении научного метода исследования, как рыба в воде. «Райн, – сказала ты, – стряпает свои достижения, работая со смешанными группами и отбирая затем только тех, кто выдает удачные результаты, а всех остальных исключая. И публикует лишь те данные, которые подтверждают его тезисы. У него статистическая аномалия, а не телепатическая. Кроме того, экспериментатор пристрастен, а это неизбежно приводит к разного сорта бессознательным ошибкам, невниманию к тончайшим искажениям, приходящим извне». Я осторожно предложил тебе провести опыт, предоставив самой выбрать процедуру. «Хорошо», – сказала ты. Думаю, тебе просто приятно было что-то делать вместе со мной. В ту пору – это было в начале октября – мы уже сознательно искали общие интересы, поскольку пробелы в твоей начитанности тяготили и тебя и меня.
Мы решили – как же я старался, чтобы это выглядело твоей собственной идеей, – сосредоточиться на передаче друг другу зрительных образов. Подобрали пачку картинок и попробовали мысленно их передавать. У меня до сих пор сохранились записи тех экспериментов.
Я видел:
1. Гребную лодку
2. Ноготки в поле
3. Кенгуру
4. Девочек-близнецов
5. Эмпайр-стейт-билдинг
6. Снежную вершину
7. Профиль старика
8. Баскетболиста на подаче
9. Слона
10. Локомотив
Твои догадки:
1. Дубы
2. Букет роз
3. Президент Кеннеди
4. Статуя
5. Пентагон
6.? (неясный образ)
7. Ножницы
8. Кухонный нож
9. Трактор
10. Самолет
Точно тебе не удалось угадать ничего. Но в четырех случаях из десяти получились близкие ассоциации: ноготки и розы, небоскреб и Пентагон, слон и трактор, локомотив и самолет (цветы, здания, перевозчики тяжестей, транспорт). Достаточно, чтобы подать нам ложную надежду на возможность передачи мыслей.
А вот запись следующего опыта:
Ты видела:
1. Бабочку
2. Осьминога
3. Пляж в тропиках
4. Мальчика-негра
5. Карту Южной Америки
6. Блюдо с яблоками и бананами
7. Мост Джорджа Вашингтона
8. «Толедо» Эль Греко
9. Автостраду в часы пик
10. Баллистическую ракету
Мои догадки:
1. Трамвай
2. Горы
3. Ландшафт. Яркое солнце
4. Автомобиль
5. Виноград
6. Курс фондовой биржи
7. Памятник Вашингтону
8. Книжная полка
9. Улей
10. Улисс Грант
Не было точных догадок и у меня. Но три близкие ассоциации из десяти: тропический пляж и солнечный ландшафт, мост Вашингтона и памятник Вашингтону, автострада со снующими по ней машинами и улей. Общее: солнечный свет, Вашингтон и оживленное движение в тесноте. Во всяком случае, не просто совпадения, а какие-то ассоциации. Я уверяю, что угадывал все время втемную, не старался что-либо воспринять, и даже и теперь не считаю, что между нами возникла некая связь. Тем не менее эти столкновения образов, возможно даже случайные, возбудили твое любопытство. «В этом что-то есть», – признала ты. И мы продолжили.
Мы варьировали условия передачи мыслей. Пытались ставить опыты в полной темноте, в разных комнатах. Пробовали при свете, держась за руки. Пробовали во время секса. Я входил в тебя, крепко прижимался и усиленно думал о тебе, а ты – обо мне. Пробовали после выпивки. Пробовали натощак. Пробовали по ночам, изо всех сил стараясь не заснуть, в надежде, что мозги наши, одуревшие от усталости, пропустят ментальные импульсы сквозь разделяющий нас барьер. Мы попробовали бы травку или кислотку, но в 1963 году мало кто знал о наркотиках. Мы обсуждали добрую дюжину способов наладить телепатический контакт. Может быть, ты сама припомнишь какие-нибудь подробности; житейские трудности стерли их из моей памяти. Целый месяц, ночь за ночью, мы упорно стремились осуществить нашу бессмысленную затею. Твой интерес к ней сначала возрастал, а потом, перевалив через вершину, начал спадать. Ты прошла через все фазы, от скептицизма через спокойную заинтересованность к энтузиазму, а затем – к убеждению в неизбежном провале и к ощущению бессилия, вызывающему усталость, скуку и раздражение. Я ничего этого не понимал. Я думал, что ты так же предана делу, как и я. Но старания наши уже не были ни опытами, ни игрой. Они стали, как ты догадалась, чем-то вроде одержимости; ты несколько раз спрашивала в ноябре, не пора ли нам перестать заниматься ерундой. «У меня голова болит от этого мыслечтения», – призналась ты однажды. Но я не мог отступиться, Китти, я отвергал твои доводы и настаивал на продолжении экспериментов. Я был пойман на крючок, был прибит гвоздями к этому чертову кресту и безжалостно требовал от тебя новых усилий. Во имя любви я тиранил тебя, воображая, что телепатическую Китти я пересоздам заново. Раз в десять дней какой-нибудь безумный проблеск взбадривал мой идиотский оптимизм. Мы как бы пробились, как бы слили на мгновение наши сознания. Как же мог я бросить все, когда мы были так близки к цели? На самом деле мы никогда к ней не приближались.
В начале ноября Найквист пригласил нас на обед из экзотических блюд, которые заказал в своем любимом китайском ресторане. Поскольку он умел устраивать такие вещи, отказываться было бы нелепо. Так что, волей-неволей, мне пришлось вас познакомить. До того, в течение трех месяцев, я скрывал тебя от него, более или менее намеренно, из боязни, в причинах которой сам не отдавал себе отчета. Мы опоздали, потому что ты долго прособиралась, и когда пришли, все уже сидели за столом, человек пятнадцать, целиком избранное общество. Избранное, разумеется, не для тебя, – что ты знала о поэтах, композиторах и писателях? Я представил тебя Найквисту. Он улыбнулся, промурлыкал комплимент и спокойно поцеловал в щечку. Ты выглядела робкой, была почти напугана его самоуверенностью. Но он тут же отвернулся и пошел открывать дверь очередному гостю. А немного спустя, когда мы уже налили первые бокалы, я мысленно спросил его: «Что ты думаешь о ней?»
Но он был слишком занят другими гостями и не ответил. Я самовольно вторгся в его череп, порылся в мыслях, поискал свой вопрос. Верхние слои его мышления занимали тривиальные хозяйские заботы: он одновременно приглашал выпить, направлял беседу, распоряжался, чтобы подали яйца по-китайски, проверял по памяти список гостей, чтобы узнать, кто еще не пришел. Но я пробился сквозь все эти мелочи и отыскал место, где находились его впечатления о Китти. И сразу узнал то, что хотел и чего боялся. Он мог читать твои мысли. Да! Для него ты была открыта, как и все другие люди: непрозрачной ты оставалась только для меня по неведомой нам причине. Найквист же мгновенно проник в тебя, воспринял, составил о тебе суждение. Он увидел, что ты неопытная, незрелая, наивная, но привлекательная, даже очаровательная. (Он и впрямь увидел тебя именно такой. Я не стараюсь по личным мотивам искажать его мнение. Ты была очень молода, безрассудна, это он и разглядел.) Я онемел. Я окаменел от ревности. Я трудился неделю за неделей, пытаясь проникнуть в твой ум, и ничего не достиг, а Найквист раскрыл тебя сразу, Китти, сразу и до самых глубин. Сначала я заподозрил, что он нарочно изводит меня. Неужели он на самом деле мог читать тебя? Или же просто дразнил меня своими домыслами?
Найквист уловил мое сомнение:
– Ты не доверяешь мне? Но я же читаю ее отлично.
– Может быть, да, а может, и нет.
– Хочешь, чтобы я доказал?
– Как?
– Смотри!
Ни на секунду не прекращая разыгрывать из себя гостеприимного хозяина, он вошел в твой мозг, для меня по-прежнему запертый. Вот так, в первый и в последний раз, я увидел твою душу, отраженную в зеркале мозга Найквиста. Я увидел себя твоими глазами. О! Не того я ожидал. Пожалуй, внешне я выглядел лучше, чем на самом деле: плечи шире, черты лица правильнее. Без сомнения, тело мое тебе нравилось. Но эмоции! Я представлялся тебе строгим отцом, беспощадным учителем, ворчливым тираном. «Читай то, читай это, покажи, что ты умная девочка! Учись старательно, чтобы быть достойной меня!» Ох! А это горячее возмущение нашими телепатическими опытами! Для тебя они были не только бесполезным, хуже того – бесконечно скучным, нездоровым и утомительным копанием в каком-то безумии. Ночь за ночью быть кроликом для надоедливого маньяка-экспериментатора! Даже в минуты интимной близости над нами довлела идиотская озабоченность соприкосновением разумов. О, как ты страдала из-за меня, Китти! Каким занудой ты меня считала!
Мгновенного взгляда было более чем достаточно. Как ужаленный я отпрянул, поспешно отключился от Найквиста. Ты испуганно посмотрела на меня, как будто ощутила тончайшую ментальную энергию, разлитую по комнате и открывавшую мне тайны твоей души. Ты поморщилась, щеки твои разрумянились, ты сделала большой глоток из бокала. Найквист глянул на меня с саркастической улыбкой, а я даже не смог посмотреть ему прямо в глаза. Но и тогда я все еще не верил до конца. Разве не случалось такого раньше, чтобы отражение уродовало истинную картину? Можно ли доверять тому изображению, которое показал мне Найквист? Может быть, он подкрасил его или исказил? Что-то приглушил, что-то преувеличил? Неужели на самом деле я так измучил тебя, Китти, или же Найквист раздул легкое недовольство, изобразил его откровенной неприязнью? Я предпочел не поверить тому, что до такой степени надоел тебе. Все мы склонны видеть вещи такими, какими нам хочется. Но я дал себе слово в будущем относиться к тебе помягче.
Позднее, после угощения, я заметил, что ты оживленно разговариваешь с Найквистом в дальнем углу комнаты. Ты явно кокетничала с ним, как со мной в первый день нашего знакомства в брокерской конторе. Я подумал, что вы обсуждаете меня и отнюдь не расхваливаете, попытался подслушать разговор через мозг Найквиста, но при первом же моем поползновении он сердито посмотрел на меня: «Убирайся вон из моей головы!»