- Ты как всегда права, Зорка, - согласилась Аленка. - До тех пор, пока малышка не достигнет возраста, достаточного, чтобы начать полноценное обучение, лучше заблокировать ее дар.
В ответ Зорка кивнула головой и отправилась помогать другим цыганам собирать вещи. Сосредоточившись, Аленка попыталась последовать примеру Древних и временно выставить блок, скрывающий возможности дочери. Но девушка натолкнулась на такой сильный отпор, что была вынуждена отказаться от насильственного вмешательства. Больше часа Аленка мыслеобразами пыталась уговорить Зару позволить заблокировать ее силу, но, вместо этого, она смогла объяснить малышке, что свои способности та может открывать лишь матери, Хенде и Зорке. Когда девочка научилась четко сформулировать в своем сознании мыслеобразы, связанные с использованием силы, взмокшая от напряженной работы Аленка смогла расслабиться. Что ж, она добилась даже лучшего результата, чем следовало ожидать. Теперь Зара знает, что свои возможности нужно скрывать от непосвященных, но, в случае опасности, она вполне сможет за себя постоять.
Когда Аленка пришла в себя и вышла на улицу, то заметила, что почти все члены табора уже собрались и готовы к отбытию. Вздохнув, девушка вернулась в свое жилище и стала наспех кидать свои и вещи Зары в сундук. Собрав нехитрые пожитки, она вышла на улицу и попросила нескольких мужчин втащить ее поклажу в вардо, приготовленное специально для них с дочерью. Сама Аленка также залезла в повозку и уложила Зару у себя на коленях. С некоторой тоской девушка поглядывала на оставляемое жилище, ведь именно здесь прошли месяцы в ожидании чуда, именно тут она родила и провела множество счастливых часов своей жизни.
- И все же, несмотря на имеющуюся у меня цыганскую кровь, я не понимаю того, как просто вы расстаетесь с обжитыми местами, - сказала девушка подошедшему к ней Джанго.
Цыган понимающе кивнул головой и взял на руки Зару.
- Семья, доченька, не заключена в четырех стенах и не привязана к определенной местности. Если ты счастлив, то весь мир может стать твоим домом, - отозвался цыган, укачивая на руках правнучку.
Аленке нечего было возразить на подобное замечание, поэтому она просто постаралась сменить тему.
- Зорка сказала, что мы отправимся туда, куда укажет ветер, но не объяснила, что это значит. Может быть, ты сумеешь мне объяснить?
- Мы последуем на поиски других цыган, которые захотят иметь дело с духами земли. В прошлый раз твои друзья передали нам слишком большой список, все то, что они пожелали иметь, мы не в состоянии достать самостоятельно, поэтому нам и придется искать помощи. А что касается направления движения, то это совершенно не важно. Цыгане живут везде, в любой части света можно встретить наших собратьев.
После этих слов Джанго послюнявил палец и поднял его вверх.
- Нам туда... - произнес цыган и указал на восток.
- Значит, мы отправляемся туда, откуда дует ветер? - рассмеялась Аленка.
- Почему бы и нет? - ответил ей дед и передал заснувшую Зару. - Устрой ее поудобнее и следуй за остальными.
Аленка уложила девочку в плетеной корзине под навесной крышей повозки, а сама взяла в руки вожжи. Смирная лошадка послушно тронулась в путь, даже не представляя, какая буря творится в душе девушки, управляющей ею. Аленку одолевали сомнения, относительно ее решения отправиться вместе с цыганами. Следующий контакт с Сопровождающими должен был состояться только в декабре, поэтому Эрик не объявится раньше. Но стоило ли рисковать здоровьем ребенка, отправляясь в дальнюю дорогу? Конечно, вардо, изготовленные умелыми руками ее родни, позволяли путешествовать даже в морозы, но кто знает, что готовит им дальняя дорога? Какие опасности поджидают их на пути? Быть может, ей стоило остаться с Хендой?
Зорка как то сказала, что первое решение, которое принимает шувани, основываясь на своем чутье, является единственно верным. Как в гадании: то, что оно покажет вначале - правда, а повторные расклады могут лишь исказить уже сказанное. Поэтому Аленка отмела все сомнения прочь и, присвистнув на лошадь, остановившуюся у обочины, чтобы попробовать сочный стебель одуванчика, нагнала свой табор.
Несколько месяцев пути вымотали девушку до невозможности. И дело было вовсе не в жаре, периодически сменявшейся проливными дождями, не в размытых ливнями дорогах, не в постоянной тряске по лесным и проселочным тропам. Вовсе нет.
Ужаснее всего были цыганские таборы, которые встречались им на пути. Если цыгане, с которыми жила Аленка, имели приличный заработок благодаря своим ювелирам и могли позволить себе вполне приличные дома на колесах, теплую одежду и не испытывали недостатка в питании, то многие другие жили в такой нищете, что Аленке становилось страшно. Грязные, голодные, одетые в обноски, эти цыгане жили подаянием и воровством. Их женщины, истощенные и измученные, имели больных детей. Мужчины тратили весь свой доход на кутежи и спиртное, не обращая внимания на то, что все это губит их же самих. Целые толпы оборванных и завшивевших детей располагались вдоль оживленных трактов, на ярмарках и возле храмов, прося подаяние. Особым «расположением» богатых матрон, вдовствующих кумушек и удачливых купцов пользовались молодые цыганки, держащие на руках младенцев. Никому из подающих даже не приходило в голову, что многие из одаряемых ими нищенок держат на руках пустые свертки, либо завернутые в тряпье камни.
Но самым жутким зрелищем, по мнению Аленки, оказались новорожденные, опоенные маковым отваром, чтобы не кричали. Были среди попрошаек также поддельные калеки, но были и настоящие. Некоторые родители, или старшие табора специально наносили малышам увечья, чтобы те вызывали больше жалости и, следовательно, приносили больше дохода. Дети постарше вовсю обшаривали карманы проходящих мимо, не брезгуя воровать даже у совсем дряхлых старух. Женщины же поголовно занимались гаданием, не имея при этом совершенно никаких на то способностей.
Но все же Джанго, сам внутренне содрогаясь, видя в каком плачевном состоянии находятся его сородичи, предлагал им всем оказывать некоторые услуги для духов земли. Взамен он обещал благосостояние, необходимое для возвращения цыган к нормальной жизни. К удивлению Аленки, соглашались очень немногие, мотивируя свой отказ цыганской гордостью. «Мы не станем ничьими слугами! - говорили они. - Лучше умрем от голода, но не поступимся своими принципами. Свобода - вот наше богатство». Ни посулы благосостояния, ни возможность открыть для себя многие таланты не убеждали цыган изменить свое мнение. Напротив, некоторые из них посчитали Джанго и весь его табор отступниками и проклинали тех, кто, по их мнению, продался за барыши.
Тем не менее, Джанго, имея твердость духа и стальную волю, продолжал двигаться к намеченной цели, не реагируя на хулу соплеменников. «Каждый имеет право жить так, как ему захочется и поступать согласно своим принципам. Я не могу навязывать им свою волю», - вздыхал дед Аленки.
Но были среди цыган и другие. Те, которые стали ремесленниками, профессионально занимались музыкой и танцами, сохраняя при этом наследие своих предков. Знаменитые коноводы, рожденные среди табунов и умеющие понимать лошадей, лучше, чем многих из людей. Кузнецы, мастера по изготовлению корзин, веревок, посуды, да и много чего еще. Были даже семьи, сыновья из которых традиционно уходили служить, оставляя матерей и сестер на попечение пожилых мужчин и тех, кто по причине слабого здоровья не был годен к военной службе. Как ни странно, но именно среди этих цыган, уже нашедших для себя конечную точку путешествия по миру, Джанго нашел большую часть своих союзников. С легкостью, возможной только у этого народа, они соглашались на авантюрные мероприятия и верили в то, что существуют духи, которые нуждаются в их помощи. И так как многие из них уже имели хороший достаток, обеспечивавший им безбедное существование, то в награду за свои услуги они, как и табор Джанго, предпочитали получать дополнительные возможности. Особенно многих цыган волновало возвращение к их потомкам дара, имевшегося у шувани и шувано, так как с каждым годом цыган, наделенных истинной силой, становилось все меньше.
- Скажи, Зорка, ты когда-нибудь видела сны о цыганах? Что станет с нашим народом? - спросила однажды Аленка.
- Многое я видела, дочка. Но некоторые сны стали моим кошмаром, преследующим меня и наяву, - ответила шувани.
Девушка прекрасно понимала, о чем идет речь. Она и сама, безо всяких предсказаний, понимала, что народу, который пустится во все тяжкие, не выжить. Рукописи и энерголкристалы Древних, тщательно изучавших развитие земных цивилизаций, содержали множество примеров того, как великие некогда нации приходили в упадок, а затем и вовсе исчезали с лица Земли.
- Неужели не останется никого, кто с гордостью сможет причислять себя к цыганам?
- Мир смешается и перевернется, но цыганская кровь останется жить, смешавшись с множеством других, - закрыв глаза, заунывным голосом проговорила Зорка. - Многое изменится, но главное останется нерушимым. - Все это шувани произносила, словно давно заученную речь.
- А что главное, Зорка? - решила задать вопрос Аленка.
- Люди! Мы можем изменить окружающий мир до неузнаваемости, но изменить собственную человеческую сущность способны лишь единицы.
- И все же, сможем ли мы когда-нибудь жить счастливо?
Старая женщина усмехнулась и глубоко затянулась своей неизменной трубкой.
- Каждый меряет счастье своими лекалами, - ответила Зорка, выпуская сизое облако дыма. - Одному достаточно того, что он сыт, тепло одет и здоров, а другому подавай несметных богатств. И чем больше получает человек, тем к еще большему стремиться. Но у счастья нет показателей, его нечем измерить. А если в душе у человека царит покой, то он и есть самый богатый на земле.
Аленка поразилась тому, сколько истины содержалось в словах старой цыганки.
- Откуда тебе столько известно? Ты где-нибудь училась? Читала книги?
- Моими учителями стали сотни тысяч людей, приходивших ко мне в поисках истины. Их настоящее, прошлое и будущее постепенно сплеталось в единый ком в моей голове, давая ответы на многие вопросы. Помогая другим, я проживала их жизни и становилась мудрее. Жаль только, что мало кто способен поверить в слова старой цыганки.