оты и тем самым дать ему возможность заниматься только размышлениями и науками.
И вот в то время, как Рогол Домедонфорс предавался трудам, город охватило религиозное безумие.
Соперничающие секты Паншу и Газдала существовали давно, но в споре участвовали только жрецы. И вдруг эти культы распространились повсеместно, и в народе произошел раскол. Жрецы, давние ревнивые соперники, опьяненные своей новой властью, призвали своих последователей к фанатичному служению. Разгорелись споры, поднялись мятежи, насилие. И в один из этих злых дней камень, пущенный чьей-то рукой, ударил Рогола Домедонфорса в висок, и тот упал с балкона.
Раненый, искалеченный, но сопротивляющийся смерти, Рогол Домедонфорс успел завершить свое детище. Но перед тем, как упокоиться на смертном одре, он отдал своей машине один-единственный приказ, и когда на следующее утро Ампридатвир проснулся, жители его обнаружили, что у них нет ни энергии, ни света; пищевые фабрики остановлены, каналы опустели.
В ужасе они бросились к Роголу Домедонфорсу, чтобы услышать его воистину последний завет:
— Я долго не замечал вашего упадка; теперь я вас презираю — вы принесли мне смерть.
— Но город умирает! Народ гибнет! — воскликнули они.
— Вы должны спасаться сами, — сказал им Рогол Домедонфорс. — Вы отвергли древнюю мудрость, вы были слишком ленивы, чтобы учиться, вы искали успокоения в религии, вместо того чтобы мужественно противостоять реальности. Я решил подвергнуть вас жестокому испытанию, которое, как я надеюсь, будет для вас целительным.
Он призвал соперничающих жрецов Паншу и Газдала и протянул каждому по табличке из прозрачного металла.
— По отдельности эти таблички бесполезны; но если их сложить вместе, можно прочесть заключенное в них послание. Тот, кто его прочтет, получит доступ к древним знаниям и будет владеть силами, которые я собирался использовать сам. Теперь идите.
Жрецы, пожирая друг друга глазами, попятились в разные стороны. Потом созвали своих приверженцев, и началась большая война.
Тело Рогола Домедонфорса так и не было найдено; некоторые утверждают, что его останки все еще лежат в катакомбах под городом. Таблички поместили в соперничающих храмах. По ночам начались убийства, а днем голодные умирали на улицах. Многие бежали на континент. Теперь и я следую за ними, оставляя Ампридатвир, последний дом моего народа. Я построю деревянную хижину на склоне горы Лью и проведу оставшиеся мне дни в долине Мел-Палусас.
Кандайв свернул свиток и вернул его в шкатулку.
— Твоя задача, — сказал он племяннику, — отправиться в Ампридатвир и раскрыть тайны Рогола Домедонфорса.
Юлан Дор задумчиво заметил:
— Что могло остаться тайной по прошествии тысяч лет?
— Ты прав, — согласился Кандайв. — Но с тех пор историки не упоминали имени Рогола Домедонфорса, и на этом основании я полагаю, что его мудрость все еще хранится под древним Ампридатвиром.
Три недели Юлан Дор провел в плавании по спокойному океану. Солнце озаряло горизонт кровавым багрянцем, и шествовало по небосклону; вода была неподвижна, если не считать ряби от ветерка и пенного следа за кормой.
Солнце садилось, бросая последний печальный взгляд на мир; наступали сумерки, за ними ночь. Древние звезды усеивали небо, и след за кормой корабля Юлана Дора переливался бледными отблесками далеких светил. Юлан Дор смотрел на безбрежные соленые воды, остро ощущая свое одиночество.
Три недели одиночества, пока однажды утром справа не показались темные очертания берега. Слева рассветной дымке виднелся остров.
Недалеко от его корабля переваливалась с волны на волну неуклюжая баржа под квадратным парусом, сплетенным из тростника.
Юлан Дор пригляделся и различил на ее палубе двух рыбаков в грубой зеленой одежде. У них были волосы цвета спелого овса и голубые глаза; и оба уставились на незнакомый корабль в крайнем ошеломлении.
Юлан Дор спустил парус и перекинул на баржу трап. Ни один из рыбаков не проронил ни слова.
Тогда Юлан Дор обратился к ним первым:
— Похоже, вид человека вам незнаком.
Старший завел заунывный распев — явно заклинание против демонов и злых духов. Мореход рассмеялся:
— Почему ты меня поносишь? Я такой же человек, как и ты.
Младший отозвался на береговом наречии:
— Мы полагаем, что ты демон. Во-первых, среди нас нет черноволосых и черноглазых. Во-вторых, учение Паншу отрицает существование в нашем мире других людей. Поэтому ты не можешь быть человеком.
Старший, прикрывшись рукой, предостерег младшего товарища:
— Подвяжи язык; не говори ни слова. Он проклянет твой голос…
— Вы ошибаетесь, уверяю вас, — вежливо успокаивал их Юлан Дор. — Вы сами когда-нибудь видели демонов?
— Нет, кроме гаунов.
— Я похож на гауна?
— Совсем не похож, — признал старший.
Его младший товарищ указал на темно-красный плащ и зеленые штаны Юлана Дора.
— Он, очевидно, разбойник; смотри, какая на нем одежда.
— Нет, я не разбойник и не демон. Я всего лишь человек…
— Кроме зеленых, людей нет — так говорит Паншу.
Юлан Дор со смехом тряхнул головой.
— Земля и в самом деле полна пустынь и развалин, но на ней еще много людей… Скажите, на этом ли острове стоит город Ампридатвир?
Младший кивнул.
— Не там ли вы живете?
Снова кивок.
Юлан Дор был несколько растерян:
— Я полагал, что Ампридатвир — покинутые руины, забытые и пустынные.
— А что ты ищешь в Ампридатвире? — подозрительно полюбопытствовал младший.
Юлан Дор подумал что надо бы упомянуть про таблички. «Стоит посмотреть, как они себя поведут. Хотя бы пойму, что им известно о табличках, и как здесь к этим реликвиям относятся».
— Мне хотелось бы изучить легендарные таблички Рогола Домендонфорса.
— Ага! — обрадовался старший. — Таблички! Он все-таки разбойник! Понятно! Глянь на его зеленые штаны. Разбойник за зеленых…
Юлан Дор, ожидавший открытой враждебности, был удивлен: лица рыбаков стали более дружелюбными, как будто исчезло беспокоившее их затруднение. Ну и ладно, подумал он, если они так считают, пусть так и будет.
Но младшему все-таки не хватало ясности.
— Это так? Ты носишь красное, потому что ты — разбойник за зеленых?
— Я еще ничего не решил окончательно, — осторожно ответил Юлан Дор.
— Но ты носишь красное! Это цвет разбойников!
Странный у них образ мыслей, подумал Юлан Дор. Как будто что-то мешает им делать выводы… Препятствует любой непредвзятой мысли.
— Там, откуда я пришел, люди носят любые цвета, какие захотят, — объяснил он.
— Но ты выбрал зеленый, значит ты — разбойник за зеленых, — серьезно рассудил Старший.
Юлан Дор пожал плечами, чувствуя, что косность их мышления непреодолима.
— Ну, допустим…. А кто еще здесь живет?
— Никого, кроме нас, — ответил старший. — Мы — зеленые из Ампридатвира.
— И кого же тогда грабят ваши разбойники?
Младший беспокойно задвигался и потянул леску.
— Они грабят разрушенный храм демона Газдала в поисках утраченной таблички Рогола Домедонфорса.
— В таком случае, — сказал Юлан Дор, — я согласен быть разбойником.
— Разбойником за зеленых? — неприятно покосился на него старик.
— Ну, хватит, — прервал разговор молодой. — Полдень миновал. Пора и домой.
— Да, да, — с неожиданным рвением поддержал старший. — Солнце садится.
Младший взглянул на Юлана Дора.
— Если ты собираешься на разбой, тебе лучше идти с нами.
Корабль пришвартовали к барже, Юлан Дор свернул свой парус, и оба судна направились к берегу.
В лучах послеполуденного солнца воды залива были прекрасны. Они обогнули восточный мыс и взгляду открылся Ампридатвир.
Ряды низких зданий огибали гавань, дальше высились башни; Юлан Дор даже не думал, что такое возможно; металлические шпили возносились в небо, сверкая в лучах заходящего солнца. Подобные города были легендой прошлого, сновидениями из того времени, когда Земля была молода.
Юлан Дор задумчиво оглядывал баржу и грубую зеленую одежду рыбаков. Какого они сословия? Не будут ли смеяться над таким, с позволения сказать, въездом в великолепный город? Он беспокойно повернулся к острову, закусил губу. Если верить Кандайву, Ампридатвир должен быть полон развалин и отбросов, как Старый Город за Кайном…
Солнце уже уходило за горизонт. В его свете взгляду предстали рухнувшие башни, руины домов: Кандайв прав, город заброшен. Однако следы разрушения придавали Ампридатвиру благородное величие забытого монумента.
Ветер стих, лодки тащились совсем медленно. Рыбаки беспокойно возились с парусом, пытаясь уловить порывы ослабевшего ветра. Но еще до того, как они оказались за волноломом, на город опустились пурпурные сумерки, и башни померкли, из алых они стали черными.
Почти в полной темноте люди привязали лодки к столбам среди других барж; одни посудины были зеленые, другие серые.
Юлан Дор спрыгнул на берег.
— Подожди-ка, — сказал младший рыбак, — Не стоит шляться в красном, даже ночью. — Он порылся в рундуке и вытащил зеленую накидку, рваную, грязную, насквозь провонявшую рыбой. — Надень. И волосы спрячь под капюшоном.
Юлан Дор повиновался, скрыв гримасу отвращения.
— Где можно поужинать и переночевать? Есть ли в Ампридатвире гостиницы?
Младший рыбак без особой радости ответил, что можно переночевать в его жилище.
Подняв на плечи дневной улов, рыбаки сошли на берег и беспокойно оглядели ближайшие груды обломков.
— Вы чего-то боитесь? — спросил Юлан Дор.
— Да, — отозвался младший, — ночью по улицам бродят гауны.
— Кто это?
— Демоны.
— Существует много разновидностей демонов, — легко сказал Юлан Дор. — А на что похожи эти?
— На страшных людей. У них длинные руки, которыми они рвут людей на части…
— Ого! — Юлан Дор, положил руку на рукоять меча. — А почему вы позволяете им здесь шататься?
— Мы не можем с ними справиться. Они слишком сильны и свирепы. К счастью, не очень проворны. Если повезет и если будешь осторожен…