Обескураженный Кугель вернулся к скамье, оперся локтями на длинные ноги, положил голову на руки и стал ждать.
Наконец появился Фарезм в мятой одежде, желтый пушок на его голове встал дыбом и превратился в мешанину маленьких иголочек. Кугель медленно поднялся на ноги.
— Я установил местонахождение ВСЕОБЩНОСТИ, — сказал Фарезм, и голос его звучал, как удары большого гонга. — Освободившись из твоего живота, она, в негодовании, отпрыгнула на миллион лет в прошлое.
Кугель печально покачал головой.
— Позволь выразить свое сочувствие и дать совет: никогда не отчаивайся! Возможно, «существо» еще появится здесь.
— Перестань болтать! ВСЕОБЩНОСТЬ необходимо вернуть. Идем!
Кугель неохотно последовал за Фарезмом в маленькую комнатку, облицованную синей плиткой и накрытую куполом из голубого и оранжевого стекла. Фарезм указал на черный диск в центре комнаты.
— Становись туда!
Кугель мрачно повиновался.
— В некотором смысле я чувствую, что…
— Молчать! — Фарезм вышел вперед. — Видишь этот предмет? — Он указал на белый шар размером в два кулака, на котором было вырезано огромное количество мелких деталей непонятного назначения. — Это исходный рисунок, повторенный в моей гигантской работе. Он выражает символическое значение НИЧТО, к которому по необходимости стремится ВСЕОБЩНОСТЬ, в соответствии со Вторым законом криптохорроидного родства Кратинжа, с которым ты, вероятно, знаком.
— Даже не слыхал, — ответил Кугель. — Но могу ли я узнать твои намерения?
Губы Фарезма сложились в холодную улыбку.
— Я собираюсь произнести одно из самых мощных заклинаний. Это заклинание настолько нестабильно, мощно и связано с непредсказуемыми последствиями, что Фандаал, верховный волшебник Великого Мотолама, запретил его использование. Если я с ним справлюсь, ты будешь перенесен на миллион лет в прошлое. И там будешь жить, пока не выполнишь свою миссию. Потом сможешь вернуться.
Кугель быстро сошел с черного диска.
— Я для такого дела не подхожу. Горячо советую использовать для этой миссии кого-нибудь другого!
Фарезм не обратил внимания на его слова.
— Миссия, естественно, заключается в том, чтобы привести этот шар в контакт со ВСЕОБЩНОСТЬЮ. — Он достал клубок спутанного серого вещества. — Чтобы облегчить поиск, даю тебе этот инструмент. Он соотносит все существующие в мире слова с известной тебе системой значений. — Фарезм сунул комок в ухо Кугелю, и тот сейчас же присоединился к слуховым нервным окончаниям. — Теперь, — сказал Фарезм, — послушав незнакомый язык в течение трех минут, ты сможешь свободно им пользоваться. И еще один предмет, повышающий шансы на успех, — вот это кольцо. Видишь его камень: когда ты окажешься на расстоянии лиги от ВСЕОБЩНОСТИ, огонек в камне будет указателем пути. Ясно?
Кугель неохотно, кивнул.
— Нужно подумать еще об одном. Предположим, твои вычисления неверны и ВСЕОБЩНОСТЬ вернулась в прошлое только на девятьсот тысяч лет. Что тогда? Я должен окончить жизнь в этом предположительно варварском времени?
Фарезм недовольно нахмурился.
— Это предполагает ошибку в десять процентов. Моя система редко допускает ошибку больше одного процента.
Кугель начал подсчитывать, но Фарезм указал на черный диск.
— Назад! И не двигайся во избежание худшего!
Кугель, вспотевший, на дрожащих ногах, вернулся в указанное место.
Фарезм отошел в конец комнаты, где вступил внутрь кольца, свернутого из золотой трубки, кольцо тут же поднялось и спиралью охватило все его тело. Со стола он взял четыре черных диска и начал ловко жонглировать ими с такой фантастической скоростью, что они расплывались в глазах Кугеля и сливались в одно неясное пятно. Наконец Фарезм отбросил диски в сторону. Они повисли в воздухе, и, вращаясь, постепенно приближались к Кугелю.
Потом Фарезм достал белую трубку, прижал ее к губам и произнес заклинание. Трубка раздулась и превратилась в огромный шар. Фарезм закрыл ее конец и, произнося громогласное заклинание, бросил ее на вращающиеся диски. Все взорвалось. Кугеля подхватило, понесло одновременно в разных направлениях, в то же время его продолжало сжимать со всех сторон — толчок в противоположном направлении, эквивалентный давлению в миллион лет. И среди ослепительных вспышек и искаженных изображений Кугель потерял сознание.
Кугель проснулся в оранжево-золотом сиянии солнечного света — такого яркого солнца он раньше никогда не знал. Он лежал на спине, глядя в теплое голубое небо, более светлое и мягкое, чем небо цвета индиго, которое он знал в собственном времени.
Он пошевелил руками и ногами и, не обнаружив никаких повреждений, сначала сел, а потом медленно встал на ноги, мигая от непривычно яркого света.
Топография изменилась совсем немного. Горы на севере казались выше и круче, и Кугель не смог увидеть путь, по которому пришел (точнее, по которому придет). На месте приманки Фарезма росли деревья с легкой пушистой светло-зеленой листвой, на их ветвях висели гроздья красных ягод. Долина была такой же, но реки текли по другим руслам и в удалении видны были три больших города. От долины поднимался незнакомый терпкий запах, смешанный с запахами плесени и затхлости, и Кугелю показалось, что в воздухе висит какая-то печаль; в сущности, он решил, что слышит музыку — медлительную грустную мелодию, такую печальную, что на глаза наворачивались слезы. Он поискал источник этих звуков, но мелодия уже затихла, растворилась в воздухе, и только когда он перестал прислушиваться, вернулась снова.
Впервые Кугель взглянул на утесы, вздымавшиеся на западе, и на этот раз ощущение deja-vu стало еще сильнее. Кугель удивленно подергал себя за подбородок. Через миллион лет он вторично увидит эти утесы, значит, сейчас он их видит в первый раз. Но это также и второй раз, потому что он хорошо помнит предыдущую встречу с холмами. С другой стороны, нельзя нарушать логику времени, и в соответствии с этой логикой все-таки нынешний взгляд на утесы — первый. Парадокс, подумал Кугель, трудная задача! Но что за событие вызывало это странное пронизывающее чувство, которое он ощутил в обоих случаях?
…Кугель перестал обдумывать эту тему как не сулящую никакой выгоды и уже начал поворачиваться, когда его взгляд уловил какое-то движение. Он снова взглянул на утесы, и воздух вдруг заполнился уже слышанной им музыкой — музыкой боли и экзальтированного отчаяния. Кугель смотрел в удивлении. Большое крылатое существо в белом пролетело в воздухе над краем утесов. Его огромные крылья были длинными, с ребрами из черного хитина, соединенными серой перепонкой. Кугель в благоговейном страхе следил, как оно влетело в пещеру, расположенную у вершины одного из самых больших утесов.
Прозвенел гонг; Кугель не смог определить направления, откуда шел звук. Резонанс заставил воздух содрогнуться, а когда последние обертоны стихли, неслышная музыка снова стала почти ощутимой. Из долины появилось еще одно крылатое существо, оно несло человека, возраст и пол которого Кугель не смог определить на расстоянии. Существо повисло над утесами и выпустило свою ношу. Кугелю показалось, что он слышит слабый крик, музыка звучала печально, величественно, благородно. Тело, казалось, очень долго падало с большой высоты и, наконец, ударилось о землю у основания холмов. Крылатое существо, выронив человека, скользнуло на утес, сложило крылья и вытянулось, как часовой, глядя на долину.
Кугель быстро спрятался за скалой. Заметили ли его? Он не знал. Глубоко вздохнул. Этот печальный золотой мир прошлого ему не нравится. Чем скорее он отсюда уберется, тем лучше. Он осмотрел кольцо, которым снабдил его Фарезм, но камень был тусклым, как стекло, никакие искорки не указывали направление к ВСЕОБЩНОСТИ. Этого Кугель и боялся. Фарезм ошибся в своих расчетах, и Кугель никогда не сможет вернуться в свое время.
Звук хлопающих крыльев заставил его опять взглянуть в небо. Он отскочил назад и прижался в укрытии за скалой. Печальная музыка удалилась, крылатое существо пролетело на фоне солнца и бросило новую жертву к подножию утесов. Затем с хлопаньем крыльев приземлилось на выступе и вошло в пещеру. Кугель встал и, пригнувшись, побежал по тропе в янтарных сумерках.
Тропа вскоре привела в небольшую рощу, и здесь Кугель остановился, чтобы перевести дыхание. Дальше он продолжил путь осторожнее. Он пересек полосу обработанной земли, на которой стояла пустая хижина. Кугель хотел использовать ее в качестве убежища на ночь, но ему показалось, что изнутри на него смотрит какая-то черная фигура, и он прошел мимо.
Тропа уводила от утесов, через холмистую равнину, и как раз перед наступлением темноты Кугель подошел к деревне на берегу пруда.
Приближался он с большой опаской, но опрятность улиц и признаки хорошего ведения хозяйства подбодрили его. В парке у пруда стоял павильон, вероятно, предназначенный для представлений, даваемых музыкантами, мимами и декламаторами. Парк окружали аккуратные маленькие дома с высокими фронтонами, увенчанными декоративными гребнями. На противоположной стороне пруда находилось большое здание с красивым фасадом, выложенным эмалированными красными, желтыми и синими пластинками. Крыша здания представляла собой три высоких гребня. Центральный, самый высокий, конек поддерживал панель со сложным резным изображением, а на боковых были установлены многочисленные сферические фонари голубого цвета. Широкий навес перед зданием укрывал столики и скамьи на открытом воздухе. Все это освещалось красными и желтыми фонарями в форме шаров. За столиками отдыхали жители поселка. Старшие курили, пили вино, а юноши и девушки исполняли эксцентрический танец с высоким подбрасыванием ног под музыку труб и концертино.
Приободрившись мирным спокойствием этой сцены, Кугель подошел к навесу. Жители деревни относились к типу людей, никогда раньше не виденному Кугелем: сравнительно невысокие, с большими головами и длинными беспокойными руками. Кожа их была сочного оранжевого цвета, глаза и зубы черные, волосы, тоже черные, свисали у мужчин вокруг лиц, оканчиваясь голубыми нитями бусин, а у женщин были закручены вокруг колец и крючков, в результате чего получались немыслимо сложные прически. Тяжелые челюсти поддерживали широкие плоские скулы, а длинные раскосые глаза, внешние края которых были опущены, смешно выкачены. Длинные носы и уши легко шевелились, отчего лица этих людей становились очень живыми и подвижными. Мужчины были одеты в черные камзолы и коричневые плащи, а замысловатый головной убор представлял собой широкий диск, черный цилиндр и еще один диск меньшего размера, окруженный позолоченным шаром. Одежда женщин тоже не отличалась богатством красок. Они носили черные брюки, коричневые блузки с эмалированным диском на животе, а к каждой ягодице был подвешен искусственный хвост из зеленых или красных перьев, возможно, показатель их брачного статуса.