— Ты думаешь, что я предатель? Я? — Матвей попытался схватить Луку за горло, но тот успел прикрыть шею и голову руками. Матвей удовлетворился тем, что изо всей силы шарахнул Луку головой о дверь. — Ты кто такой? Это из-за тебя все началось! Ты притащил эту бабу с ребенком. Из-за тебя Любашу убили! Что твоя баба сделала такого, что за ней к нам смерть пришла? Уе….ся к чертовой матери!
Лука открыл дверь и выскочил из джипа. Матвей ударил по газам и скрылся в облаке пыли. Когда она немного осела, в лицо Луки смотрел ствол автомата. Лука теперь стоял посреди дороги рядом с грузовым автомобилем, водитель которого держал его на мушке. Лука медленно поднял руки вверх и приподнял голову, чтобы владельцу винтовки были видны его глаза:
— Добрый день, уважаемый. Вы бы не могли опустить свой ствол? Он, конечно, прекрасно выглядит и, судя по запаху, вы его недавно чистили. Но прошу, давайте….
— В глаза смотри, говнюк! — проорали из кабины грузовика.
— Могу снять бейсболку, чтоб вам были лучше видны мои глаза, — Лука вытаращил глаза на водителя, слегка отклонившись от ствола.
— По глазам вижу, что ты не синтетик… а чем докажешь, что ты не органик?
— Могу сходить по малой нужде — органические зомби на это неспособны. Тем более, что увидев ваше пушку, мне ну очень захотелось это сделать, — изобразил страдающую физиономию Лука, изогнув губы коромыслом.
— Ссы! — приказали ему из машины.
— Сэр, если я помочусь в штаны, то особо это заметно не будет, и вам придется выходить из машины, чтоб устроить проверку. Да и вони добавится. В меня и так вчера запустил вьетнамским соусом из тухлой рыбы какой-то придурок. Или это было позавчера? Не помню. Я бухал несколько дней… — покрутил головой Лука, демонстрируя заросший подбородок. — Воняю как зомби. Меня жена на порог дома не пустит.
— Опускай руки и ссы! — приказал голос из машины.
— Как прикажете, господин офицер! — опустил руки Лука, слегка приподнял куртку и вроде бы уже начал расстегивать молнию на джинсах, но остановился. — Знаете… Простите меня! Я на это не куплюсь. Я сейчас начну справлять нужду, а вы заберете меня в полицию и вкатаете административный штраф.
— Мы не полиция, идиот! — заорал из машины кто-то другой. — Нет больше твоей полиции! Они все зомби! А зомби теперь вне закона! Ссы!
…Лука мочился на перекрестке и по привычке оглядывался по сторонам:
«Я! Средь бела дня! На перекрестке! Бабка убила бы меня!»
Грузовик завелся и уехал, не дожидаясь пока Лука закончит.
На ослабевших ногах Лука отошел с дороги на тротуар и перекрестился:
— Спасибо, Господи, что всегда посылал мне прекрасных женщин, хороших друзей и приличное вино, на которое я спускал все свободные деньги, и мне вечно не хватало на медицинскую страховку и всё остальное…. Прости, Господи, что говорю с Тобой не в храме, но зайду обязательно, как только буду проходить мимо.
На дороге за спиной Луки раздался визг тормозов. Лука обернулся — в облаке пыли стоял джип Матвея.
«Послать его, что ли, и гордо уйти, или сесть в машину? С одной стороны, мне все это нафиг не надо, а с другой — я хочу разобраться, что все-таки произошло. Почему убивают синтозомби, и что натворила Мирослава, что ей так жестоко отомстили?»
— Чего стоишь? — проорал Матвей, открыв окно.
— Жду, когда пыль осядет, — сострил Лука.
— Я этот грузовик заметил, — завел джип Матвей, — когда поворачивал. Сделал круг по кварталу и вернулся. Боялся, что уже твой труп подберу.
— А чего не вернулся сразу?
— Тут видеокамеры стоят на этом перекрестке. Не хотел эльфа на штраф сажать.
— Некому больше штрафы собирать, — закрыл окно Лука. — Эти типы в грузовике сказали, что нет больше полиции. Все зомби вне закона. Любые.
— Да иди ты! — не поверил ему Матвей
— У нас по дороге отделение полиции будет. Давай заедем, проверим.
Матвей покосился на Луку и свернул направо, к полицейскому участку.
В конце длинного ряда административных зданий размещалась небольшая площадь, которую обычно использовали как стоянку для автомобилей, а в тупике площади скромно стояло здание с историческим прошлым. Оно изначально задумывалось как полицейская управа, жандармерия и тюрьма, чтоб далеко не ходить. Времена шли, город рос, полицейских становилось больше. Службы разъезжались по другим зданиям, но этот памятник архитектуры и истории так и остался за полицейскими. Но сейчас, когда автомобиль Матвея въехал на площадь, двухэтажное здание полиции было наполовину развалено, из него валил сизый дым, а внутри и вокруг него сновали, словно муравьи вокруг разрушенного муравейника, многочисленные полицейские.
— Что это, мать вашу, такое? Что тут произошло?! — припарковался на обочине Матвей, не подъезжая близко к зданию.
Редко какое окно мрачного серого здания осталось застекленным. На первом этаже и вовсе у многих окон не было рам, и рабочие зашивали оконные проемы плитами ДСП. Вместо входа — дыра, в куче разбитых кирпичей расчищена дорожка, по которой ходили туда-сюда рабочие.
— Поверить не могу! — пробормотал Матвей. — Это бывший отдел Тима, он здесь когда-то служил.
Матвей вышел из машины и пошел в здание. Лука посмотрел ему в спину, выдернул ключ из замка зажигания, достал из-за пазухи травмат, попытался всунуть его в наружный карман, но наткнулся там на руку зомби.
— Ян, ты в машине посидишь или я тебя за пазуху возьму, с собой?
Рука нырнула внутрь куртки, и Лука вышел вслед за Матвеем, который быстро пошел к разрушенному зданию. Полицию Лука не любил настолько, что когда проходил мимо их участков, то попросту отворачивался. Полицейские в свою очередь не любили Луку. Как бы он ни изображал из себя итальянца или француза, люди в форме всегда называли его цыганом.
Матвей вошел в здание, а Лука все еще стоял метрах в десяти от разоренного входа, заставляя себя подойти ближе. Его никогда не арестовывали, в участках он не был, но… «Это генетическая память предков», — смеялся по поводу его страхов дед, когда Лука был еще пацаненком.
— Вы что-то хотели? — из здания вышел человек в лейтенантской униформе.
— Я с Ма… — Лука внезапно замер, не зная, называть ли имя Матвея.
— С Матвеем? — уточнил офицер, — он сказал, что приехал с родственником… Соболезную. Мы очень любили Тимофея. И это, конечно, чудовищно. Он был лучшим начальником для меня и я всегда я был против его увольнения. Еще раз — соболезную. Да вы проходите. Матвей там… пошел попрощаться с братом. Пройдемте, я покажу…
Лейтенант участливо взял Луку под руку и повел в участок.
На запахи битой штукатурки, пыли, горелого дерева, и чего-то въедливо-химического накладывался жуткий запах горелого мяса.
Лестница вниз была завалена битым кирпичом, кусками бетонных перекрытий и торчащими из них, как сломанные кости, прутьев арматуры, и им пришлось перелезть через это почти ползком. В нескольких кабинетах в цокольном этаже, куда они спустились, все еще горел свет, ходили люди, офицер в окровавленной повязке на голове монотонно, речитативом диктовал что-то в телефон.
В самом дальнем помещении Лука увидел с десяток гробов. Возле одного из них стоял Матвей.
— Матвей, этот же с тобой? — спросил лейтенант и подтолкнул Луку к Матвею.
— Да. Спасибо, — кивнул Матвей. — Мы можем попрощаться с братом наедине?
— Без вопросов. Потом выйдете сами, — лейтенант вышел.
Лука огляделся. Ну вот. Вокруг куча гробов, и ничто не помешает Матвею убить Луку и уложить его в один из них.
На крышке гроба Тима была прикручена табличка. Лука попытался прочесть, что на ней написано, но черные буквы плясали и сливались в глазах.
Лука погядел на Матвея и впервые увидел его душу — внутри человека, шипя, ползала змея. Лука зажмурился и помотал головой.
— Помоги мне, — услышал он спокойный голос Матвея, словно тот не верил в смерть брата. Матвей руками разогнул скобы, скрепляющие крышку и гроб, и с помощью Луки снял крышку.
Матвей откинул белую ткань, закрывающую тело покойного, и Лука, перед тем, как отвести взгляд, успел заметить, что тело сильно обгорело.
— Прости, брат, но я знаю, что ты не был бы против, — то, слышал Лука, ему абсолютно не нравились… Что-то хрустело, чавкало, какие-то жуткие звуки доносились из гроба, но Лука не мог пересилить себя и посмотреть, что делал Матвей…
Лука слушал звуки, но не догадывался, что они могли значить. Матвей взялся за крышку, опустив ее на гроб, стараясь попасть затворами в пазы. Лука наконец-то осмелился поглядеть на гроб и увидел, что Матвей закрывает затворы.
— Вот и все. Пусть тебе будет хорошо… Там… Брат, — голос Матвея звучал безжизненно.
«Наверно он что-то положил в гроб», — решил Лука.
— Прощай, Тим! — попрощался с покойным Лука и сделал пару шагов к двери, давая возможность Матвею проститься с братом.
— Прощай, брат. Встретимся в аду. Займи мне в котле местечко, — Матвей напоследок приложил ладонь к крышке и пошел на выход.
«Змея! Душа змеи! Никогда такого не видел! Многих видел — преступников, мародеров, убийц…. Но ни у кого не было змеи…» — размышлял Лука, следуя за Матвеем на выход из участка.
Подходя к машине Лука протянул ключи Матвею. Тот покачал головой и пошел к пассажирскому сидению. Лука сел за руль, завел машину и развернулся на площади.
— Куда теперь? — Лука притормозил перед выездом на проспект.
— Это тебе, — Матвей достал из кармана пакет, в котором лежало что-то тяжелое, судя по натянутому пакету. Лука взял пакет и спрятал его в карман. — Бар «Три пескаря» знаешь?
— Да, — Лука поежился в кресле и рука Яна, словно почувствовав тревогу, зашевелилась в его кармане.
— Ну, вот рули туда. Надо помянуть правосудие — оно мертво.
Глава 26. Опять ты
Вывеска бара «Три пескаря» не горела на углу дома, что уже было странно. Сколько себя помнил Лука — она горела всегда, даже когда случился зомби апокалипсис и подхватившие вирус люди обезумев, убивали друг друга.