— Кровать очень жесткая! — пожаловался месье Крокроль.
Нашелся и матрас — сложенная скатерка. Умник то и дело нырял в нору и выныривал обратно. Он так распарился, что скинул сначала куртку, потом рубашку, потом ботинки и носки.
— Я всегда хожу без одежды. Давай и ты снимай трусы, — подзадоривал его месье Крокроль.
Но Умник отказался. Из-за ножика.
Они так здорово играли, что не заметили, как пришел Клебер.
— Господи, Умник, что ты натворил? — ужаснулся Клебер и посмотрел на Энцо, который вошел вместе с ним.
В комнате царил жуткий кавардак: постель разобрана, одеяло и подушки на полу, кругом раскиданы игрушки и одежки.
Умник виновато огляделся и сказал:
— У меня тут стройка.
— Ну, твой братец дает, — подивился Энцо. — Это ж надо — всего за час так раздраконить комнату.
— Он все уберет, — пообещал Клебер.
Почему-то он понял: можно уже не волноваться.
— Давай убирай все быстро, — сказал он брату. — А разделся зачем?
— Я в кролика играл.
Следующие дни прошли в веселой суете. Братья Малюри готовились к переезду. Клебер собирал вещи, а Умник делился впечатлениями обо всем, что делалось, с месье Крокролем.
— Сегодня самый счастливый день в моей жизни, — сказал он кролику, когда Клебер нашел под кроватью пропавшую игрушечную лыжу.
Если бы тогда Клеберу предложили другого, нормального брата вместо Умника, он бы отказался.
— Пойдем попрощаемся с тетушкой, — позвал он Умника и сам на прощанье поцеловал старушку, поблагодарив за гостеприимство. — Поцелуй тетушку, Умник!
— Не хочу, воняет.
Наконец-то вырвались! У подъезда Клебер позволил брату самому нажать на кнопку их квартиры. Но одна кнопка — это же мало! Умник стал нажимать все подряд.
— Семь, девять, двенадцать, бэ, тысяча, сто…
— Да?
— Кто там?
— Кто звонит?
Умник озадаченно смотрел на домофон:
— Сколько же там челобречков!
Консьержка отодвинула занавеску и проводила взглядом новых жильцов.
На новоселье братьев Малюри собрались все обитатели квартиры. Пока Клебер перетаскивал вещи, он успел получше с ними познакомиться. А Умник больше тут ни разу не был и потому оробел. Сидел и не выпускал из рук свой рюкзачок с игрушками.
— Он выпьет вина? — спросила Арья Клебера.
— Нет, что ты! Алкоголь несовместим с лекарствами, — сказал Эмманюэль.
Будущий доктор был уверен, что Умник напичкан нейролептиками:
— Вероятно, во время родов у твоего брата была повреждена какая-то область мозга?
— Это очень мило, Эмманюэль, — вмешался Энцо, — но, может, ты подождешь, пока он умрет, а уж потом доложишь результаты вскрытия? А что месье Крокроль, — обратился он к Умнику, — доволен, что будет жить тут?
— Он же игрушечный, — ответил Умник.
В его мир нельзя было войти без приглашения.
— А печенья больше нет? — спросил Умник Арью.
— Сегодня только печеньица для аперитива, — ответила она.
Сели за стол. Все пили, болтали, но краем глаза следили за Умником. А он взял сначала соленый крекер, попробовал, скривился, сказал тихонько: «Гадость!» и положил обратно. Потом надкусил печенье с сыром, сказал: «Фу!» и тоже положил в вазочку.
— Да он сейчас всё понадкусывает! — возмутился Энцо.
— Посмотрел бы на себя! — сказала Арья.
— Я?!
— Ты! Кто еще жрет нутеллу из банки?!
Умник между тем выплюнул соленый миндальный орешек в пепельницу:
— Тьфу-тьфу-тьфу!
— Ну и мерзость! — не выдержал Энцо.
Клебер схватил брата за руку и вытащил из-за стола.
— Я еще не все апериченьица попробовал! — упирался Умник.
— Иди к себе в комнату, раз не умеешь себя вести. Давай-давай, бери свой рюкзак и пошли!
Братья ушли. За столом все притихли.
— М-да, неудачно получилось, — пробормотал Корантен.
Глава 3В которой месье Крокроль желает, чтобы у всех был крантик
Умник всегда просыпался ни свет ни заря. Клебер приучил его не вскакивать сразу, а смотреть в постели книжки. Но в то утро он просто не мог лежать тихо — его манил неизведанный мир. И вот, сам не зная как, он очутился в коридоре, босиком и в пижаме. Квартира была погружена в блаженное забытье. Понимая, что все еще спят, Умник сказал сам себе: «Тссс!» Он дошел до середины коридора, но испугался тишины и повернул назад. Добежал до своей комнаты и запрыгнул в постель.
— Ну, что ты видел? — спросил его месье Крокроль.
— Ничего.
Уж очень было страшно.
— Пошли со мной? — позвал он Крокроля.
— Может, лучше в нору поиграем?
Но Умника притягивала неизвестность. Он схватил месье Крокроля за уши и вместе с ним снова выскочил в коридор. Дошел на цыпочках до закрытой двери и остановился. Из-за двери доносились странные звуки. Умник приложил ухо. Одно из двух: то ли там две собаки дерутся в кровати, то ли челобречки из домофона скачут на матрасе. Умника разбирало любопытство, но подглядывать в замочную скважину он не стал, а пошел дальше, в гостиную.
Там он радостно ахнул: на низеньком столике еще стояли остатки угощения. И остались аперикубики, которые Клебер так и не дал ему попробовать. Развернув обертку кубика сыра с перцем, он отправил лакомство в рот, но тут же, побагровев, выплюнул горькую сырную кашицу.
— Это яд! Яд! — закричал месье Крокроль, подскакивая на месте. — На вот, запей скорее!
Он подвинул Умнику бутылку виски, тот налил себе добрых полстакана, залпом выпил и… чуть не задохнулся.
— Ты сейчас умрешь! — заверещал месье Крокроль.
Умник бросился на кухню, открыл кран, наклонился и стал хватать ртом струю. Пил-пил и вдруг выпрямился, а кран так и не закрыл — он увидел что-то страшно интересное.
— Тут огонь! — сказал он месье Крокролю.
Около пепельницы лежала зажигалка. Умник тронул ее кончиком пальца — видно, думал, что тут же полыхнет огнем.
— Возьми, возьми ее! — подначивал месье Крокроль.
— А там внутри нет челобречка?
— Нет! Он бы давно сгорел!
Умник схватил зажигалку, глядя при этом в потолок, будто не видит, что творит его рука, — Клебер ведь за такое не похвалит. Он чувствовал себя страшно виноватым и, когда в коридоре скрипнула дверь, дернулся от страха, спрятал зажигалку в рукав и побежал обратно к себе. Но с перепугу рванул не в ту сторону — квартира-то большая! — и попал в ванную. Минутой раньше туда зашла Арья в Эмманюэлевой футболке на голое тело. В такую рань, в семь утра, все спят, поэтому закрыться на шпингалет Арья даже не подумала. Она залезла в ванну, пустила воду, взялась за душ и… завизжала. На пороге, у распахнутой двери, стоял Умник.
— Что ты тут делаешь? — крикнула она. — Убирайся живо!
Но Умник глядел на нее во все глаза.
— А крантик где?
Арья прикрыла наготу рукой, как праматерь Ева на картинах, и повернулась к Умнику спиной.
— И сзади нету? — ахнул Умник.
Вместо ответа Арья направила на него душ. Умник обратился в бегство.
— Всего промочила, — пожаловался он месье Крокролю.
— Меня тоже, — сказал тот.
Они помчались по коридору и забились в свою комнату.
— Она злая, — сказал Умник.
Но думал он о другом.
— Ты видел? У нее нет крантика.
— Ну да, она же девчонка, — сказал месье Крокроль, укладываясь на подушку.
— А у них не бывает крантика?
— Нет.
Умнику не верилось.
— Может, есть хоть малюсенький? Просто его не видно.
— Микрокопический? — предположил месье Крокроль. Но Умник не любил долгих размышлений. Он не стал развивать деликатную тему и вытряс из рукава зажигалку. Налюбовался добычей и спрятал ее в шкаф, под стопку свитеров.
Эмманюэль вошел в кухню. Из крана хлестала вода.
— Узнаю почерк Энцо, — сказал он и закрыл кран.
При мысли о сопернике-хлюпике он презрительно усмехнулся. Он только что обнимал Арью и чувствовал себя красивым, сильным, мужественным. Скоро он станет врачом, будет работать в одной из парижских больниц, женится на Арье, у них родятся дети. А Энцо так и будет болтаться без дела.
Он решил сварить кофе и стал отсчитывать ложки:
— Пять, шесть…
— Двенадцать, девять, бэ, тысяча, сто.
Эмманюэль вздрогнул и обернулся:
— А, это вы… то есть ты…
Он с трудом выговорил «ты». Куда спокойнее было бы называть Умника в третьем лице, было бы спокойнее, а еще лучше, если бы тот был от них всех подальше, в мире сумасшедших.
— Вы… ты уже принял свои лекарства с утра?
— Сликарства — это плохо.
Голос Умника прозвучал настороженно. Эмманюэль напомнил ему про Маликруа.
Вошла Арья:
— Ага, наш молодчик уже тут!
Эмманюэлю сразу полегчало.
— Энцо забыл закрыть кран, — сказал он.
— Думаешь, Энцо?
Арья сверлила глазами Умника.
— Это не я, это месье Крокроль, — выпалил он.
— Легко валить все на кролика, — пробурчал Эмманюэль.
Он добавил в кофеварку еще две ложки и сказал Арье:
— Ты не думаешь, что мы промахнулись с новыми жильцами?
Арья кивнула на Умника — дескать, один из них тут.
— А! Говори спокойно — он дебил, — уверенно сказал Эмманюэль.
— И-ди-от! — поправил Умник.
— Он прекрасно понимает, о чем речь, — заметила Арья.
Они с Эмманюэлем сели завтракать и больше не обращали внимания на Умника. Пожарили тосты и стали уплетать их, перекидываясь просьбами: «Дай маслица, дорогая», «Передай варенье, малыш». Умнику ужасно хотелось есть, и он попытал счастья, обратившись к Арье:
— Дай печеньице, дорогая!
Она прыснула и достала из шкафчика вазу с печеньем:
— Держи, малыш!
— Я не малыш. У меня есть ножик.
Эмманюэль резко поставил чашку и прошептал:
— Это невыносимо!
— Ладно тебе, — сказала Арья. — Он безвредный.
— Ты думаешь?
— Уверена.
Они посмотрела в глаза друг другу.
— Тетя добрая, — сообщил тем временем Умник своему печенью. — А крантика у нее нет.
Эмманюэль встал:
— Я больше не могу. Пойду в комнату.