– Публика не пошла, – резюмировал Мерлони, – она хочет чего-то нового.
– Да что может быть новенького? – возмущался Густав дэ Билли, – Мы учли все, что нужно публике: секса хоть отбавляй, насилия тоже – убиваем миллионами, совращение малолеток и разварщение в каждом кадре, взорвали для них уже половину Америки, тратим бешенные деньги на зрелищность, ну что этим идиотам еще надо? Почему они не пошли? Как у нас с сериалами?
Мерлони не задумываясь сообщил.
– Полный порядок. За последние десять лет мы сняли одиннадцать сериалов про полицейских, наземных, надводных, подводных и воздушных. Девять сериалов про террористов. Пять сериалов про пожарников и поджигателей, семь сериалов про спасателей, четыре про скорую помощь, два про лесников, два про грибников, и один про подрывников.
– Почему только один про подрывников? Отличная тема.
– Мы его только начали. Не ясно как пойдет.
– Срочно запускайте второй. На это публика купиться. Она любит когда все горит.
– Понятно шеф. Кого взять на главную роль?
– Ну этого, который играл специалиста-подрывника…Шварценеггера.
– Простите шеф, но это был Сталлоне.
– А, ну да. Сталлоне, так Сталолоне. Хрен с ним, пусть играет.
– Но, шеф, он дорого возмет…
– Да мне плевать, главное чтобы публика пошла. А на Сталлоне она пойдет… Дайте сколько запросит. Но, никакого процента от проката.
Мерлони осторожно поинтересовался.
– Извините, шеф, а как на счет Шарон Стоун? Вы сказали взять ее на роль стервы в новом эротическом триллере «Растерзанная монстром в полночь на причале». Она требует тридцать миллионов и только что избила нового охранника.
– Что? Где она?
– Сейчас у Джека Стромпстона, обсуждает гонорар.
Густав дэ Билли взял телефон и нажал одну кнопку.
– Алло, Джек, эта проститутка еще у тебя? Чего?!!! Хочет тридцать миллионов! Задаром не отдасться? Разбила три китайские вазы в приемной? Ну, стерва. Дай ей двадцать и пусть катится… Согласна? Хорошо.
Дэ Билли отключился и крепко выругался, затем глубоко затянулся сигарой и, выпустив облако едкого дыма, выругался снова:
– Двадцать миллионов! Ни хрена себе – даром! Так, что у нас с новыми идеями?
Мерлони задумался.
– Может быть, шеф, запустим пару комедий.
– Эротических.
– Можно использовать и классические образцы. Ну, например «Ромео и Джульета».
Густав дэ Билли даже подскочил на своем месте.
– Гениально, мой мальчик!
Мерлони покраснел.
– Гениально! Мы сделаем из писанины этого бездаря Шекспира отличный вестерн.
Дэ Билли стал ходить туда сюда по бесконечному во всех измерениях кабинету.
– Представляешь: ночь, кладбище, склеп. Старлетка Джульета вся потея от эротического жара и страха перед покойниками ожидает в одних трусиках своего любовника Ромео. Ей холодно и нужен какой-нибудь жеребец чтобы согреть.
Густав дэ Билли просто обалдел от придуманного самим собой. Он поднял вверх руку с сигарой и, размахивая ей словно дирижер смычком, продолжал развивать идею которую уже видел готовым сценарием.
– И тут появляется наш жеребец. Это настоящий герой-любовинк Ромео! Он лихо перепрыгивает через ограду склепа в своих джинсах «Левис». Кстати за рекламу в этом эпизоде можно будет содрать с них миллионов пятьдесят. На боку у Ромео вороненый «Кольт» тридцать восьмого колибра. Но…до склепа он не доходит. На пути у него встают три полусгнивших брата-мертвеца Капулетти. Ромео заряжает свой ствол серебрянными пулями и начинается потасовка с эротическим финалом в склепе. Отличная комедия! Пусть Грехем Колли допишет сценарий. Дайте ему чего нибудь за это. Поехали дальше!
Мерлони посмел слабо возразить, в конце концов ему именно за это платили деньги.
– Шеф, мне кажется, что это будет не очень смешно.
Дэ Билли обернулся и уставился на Мерлони так, словно увидел перед собой очкастую кобру, – с неожиданным удивлением.
– Не…смеш-но? – произнес он расставляя ударения на каждый слог, – Ты сказал не смешно? А кто в Америке смеется по своей воле? В Америке, да и во всем мире, уже очень давно смеются только там, где я скажу смеяться! Ты что, забыл про великое изобретение американского кинематографа – записанный на пленку смех? С тех самых пор как американцы утратили чувство юмора наши фильмы стали собирать в пять раз больше денег. Ты что забыл, что мы – великая нация, а все остальные дерьмо собачье! Так что не говори мне, что смешно, а что нет. Будут смеяться! Кто посмеет не смеяться, если мы объявим в рекламе, что тому, кто громче всех смеется на просмотре этого фильма мы дадим бесплатный пакетик чипсов, целую упаковку жевачек и кепку! Поехали дальше!
Мерлони поразмыслил еще немного и сообщил.
– В последнее время снова популярны античные сюжеты: Геракл, Афродита, Одиссей, Каллипсо, Горгона.
Директор Warner Brosers подошел к шкафчику, в котором обнаружился бар, и налил себе полбокала русской водки. Выпивку он любил делать сам. Опрокинув содержимое в глотку, Дэ Билли сказал:
– Тоже не плохо. Хозяева марки пива «Миллер» у меня уже месяц валяются в ногах. Значит будем делать сериал из Геракла. Назовем его «Геракл в поисках выпивки». Минимум четыреста серий! И каждый день он будет кого-нибудь мочить, а после этого квасить пиво. Публика любит героев, которые любят выпивку, так как видит в них себя. Отличная идея, Марк! Мы снова на взлете!
Дэ Билли налил себе еще полстакана и вновь опрокинул содержимое в себя не закусывая. По части выпивки он мог поспорить с кем угодно. Ему на глазах становилось все веселее, финансовый кризис уже не так сильно маячил перед глазами.
Мерлони снова подал голос:
– Есть еще один испытанный, но не мертвый сюжет – «Три мушкетера».
Дэ Билли описывал круги по кабинету.
– «Три мушкетера»…»Три мушкетера». Хорошо, сделаем сериал и продадим военным. Только короткий – сто или двести серий. Не больше! Сам понимаешь надо внести в него что-то современное. Да! Все они будут спецназовцами или «Морскими котиками». Атос будет капитаном элитного подразделения «Морских котиков». Привычки подходящие: много пьет и при этом хорошо дерется. Арамис будет таким же как ты и весь сериал будет приставать к молодому Д`Артаньяну. А Портос будет негром и сержантом. Тоже ничего типаж. Запускайте, а теперь пошел вон отсюда, я хочу отдохнуть!
Мерлони выскочил как ошпаренный. Он прекрасно знал привычки шефа кидаться чем ни попадя во всех, кто ему в данную минуту не нравиться. Кроме того, видимо ему требовалась новая доза. И действительно, как только директор по планированию закрыл за собой за дверь, директор Warner Brosers Густав дэ Билли упал в кресло и открыл потайной ящичек в огромном столе. Достав оттуда пакетик он рассыпал его по полированной поверхности, свернул трубочку из пятисотдолларовой банкоты и с наслажденем втянул носом белый порошок. Спустя несколько минут черти уже во всю носились вокруг стола, сидели на подлокотниках кресла и потолке кабинета, а Густав вел с ними непринужденную беседу.
В этот момент у Гризова кончилось время действия «Модулятора формы и тмперетуры тела». Он внезапно проявился рядом с экраном, случайно опрокинув статуэтку Марса. «Это провал, – на секунду испугался Гризов». Но, директор Warner Brosers Густав дэ Билли продолжал беседовать с чертями, лишь однажды посмотрев на осколки статуэтки. Самого спасателя он видимо принял за одного из чертей, хотя и странно одетого.
Гризов был не против. Включив режим невидимости, он спокойно вышел через дверь. Охранники решили – сквозняк, и дверь прикрыли. Мало ли что надумает шеф в таком состоянии. Он частенько любил посидеть на подоконнике свесив ноги с тридцать пятого этажа.
Антон беспрепятсвенно прошел до конца корридора и сел в лифт. По странной случайности прослушивание у афроамериканцев уже закончилось и они тоже возвращались шумною толпою, где то раздобыв Эдди Мерфи. До низа Антон доехал также весело, как и поднимался. Реперы постоянно вихлялись как на шарнирах, словно им недавно сменили масло, и по-прежнему кричали друг другу «Ну, ты даешь, чувак!». Чаще всего они показывали пальцами и кричали все вместе это самому крутому из них чуваку – Эдди Мерфи, который скалился в ответ и тоже кричал «Ну, вы даете, чуваки!».
Выйдя из здания, Антон прошел мимо побитого Шарон Стоун полицейского, который продолжал рассказывать вновь прибывшим газетчикам историю своей жизни и уже успел на этом неплохо заработать даже без суда. Гризов отдалился от высотки Warner Brosers и шел к своему невидимому «Кадиллаку», когда его внимание привлекла еще одна кучка американских журналистов, толпившихся у соседнего здания. Это было здание суда.
Все тележурналисты торчали перед своими телекамерами. Через каждые пять минут они выходили в прямой эфир, сообщая зрителям своих каналов, как их зовут и что они по-прежнему находятся у здания суда. Наконец, когда Гризов проходил мимо, из здания суда показался знамнитый киллер-профессионал Тито Марафето, американец итальянского происхождения, в сопровождении адвоката и охранника. Все журналисты бросились к нему и в мгновение ока перед итальянским чувственным ртом Тито Марафето образовался частокол из микрофонов.
– Скажите, – кричали ему, – что вы думаете о решени суда?
– Гуммано ли убивать афроамериканцев, только за то что они наступают вам на ногу?
– Любите ли вы собак?
Тито уже было раскрыл рот, чтобы сообщить все, что он думает о чернокожих, которые наступают итальянцам на начищенные до блеска ботинки по пути на свидание к пылающей страстью сеньоре, но его адвокат сразу же рявкнул во все микрофоны:
– Без комментариев!
Тито Марафето, только что освобожденный под залог, сел в машину и укатил наконец к своей сеньоре. Невидимый Гризов сел в свой невидимый «Кадиллак» и вернулся к месту дислокакции летающей тарелки. Вася и Мария уже были там. Спустя полчаса они рассказывали о своих вепчатлениях от первого дня на съемочных площадках.
Маша незримо присутствовала на съемках мелодрамы «Прощай, молодость» по сценарю которой все участницы были лесбиянками в возрасте до пятнадцати лет. Их было пятеро и между ними постоянно разыгрывались драмы из-за денег, из-за наркотиков и друг из-за друга. Все они по сценарию были от рождения моделями и рекламировали презервативы для начинающих. Режиссер требовал от них постоянного выражени оргазма на лице и большей натуральности, для чего весь трехчасовой фильм происходил в одной пастели. Вобщем от психического удара и стопроцентного заражения ее спасла только армаранская защита.