Глава 8.2
— Да как… — всхлипнула я и замолчала, неимоверным усилием воли сдерживая слёзы из глаз. — Как вам угодно.
Не скажу же я ему про то, что мне необходимо посещать аудиторию по ночам, чтобы подготовиться к экзамену? Поднявшись со стула, я впилась ногтями в нежную кожу ладоней, глядя исподлобья на ректора, смотревшего на меня с мрачной строгостью в глазах.
— Я вас услышала, — хрипло произнесла, кивнув ему в качестве прощания. — Разрешите идти?
— Разрешаю, — процедил сквозь зубы невыносимый глава нашего учебного заведения. Но когда я уже потянулась к дверной ручке, меня словно пыльным мешком по голове огрели. — Кстати, я встретился с мэтром Гвинном в коридоре. Он был в замешательстве, говорит, кто-то проник в его аудиторию и трогал его вещи.
«Да как он мог узнать? — мелькнула в голове отчаянная мысль, а внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия. — Я же вернула всё на место!»
— Догадываюсь, Амелия Орланд, что ты могла найти нечто для себя полезное, — по позвоночнику хлынула волна ледяных мурашек, а пальцы вжались в холодный металл с такой силой, что костяшки побелели. — Но если я узнаю, что ты покидала общежитие после отбоя, проблемы с мачехой и мэром покажутся сущей ерундой. Я. От. Тебя. Устал.
Каждое слово вонзалось острой стрелой между лопатками, и я, рванув дверь на себя с такой силой, что чуть не попала ею по лицу, выбежала в коридор. Ноги понесли меня вниз по лестнице, туда, где я брала ведро с тряпкой.
Забившись в дальний уголок, я дала волю слезам, сев на пол и подтянув к себе колени, чтобы уткнуться в них лбом. Боль от незаслуженной обиды прокатилась острой волной по телу, обжигая лёгкие так, что невозможно было сделать вдох.
— Я… Я же… Не специа-ально… — рыдания душили меня, рвано срывались с губ. — Да что я им… Всем… Сделала? Почему? За… Что?
Грудь сжималась в кольцо невыносимой печали, каждый глоток воздуха превращался в мучительный стон. Время будто замерло, оставляя меня наедине с невыносимым отчаянием.
Чувствуя себя невероятно одинокой и уязвимой, я сжималась в комочек, стараясь отгородиться невидимой стеной для остального мира. Когда в глубине души осталась лишь давящая пустота, я, закусив до крови губу, подняла глаза на старенькую, выщербленную стену с облупившейся штукатуркой и прошептала, принимая непростое решение.
— Я буду бороться несмотря ни на что. Если ничего не делать, меня точно отчислят и сдадут в лапы мачехи и Пинча. А так хотя бы попытаюсь. Нельзя обвинять меня в том, что я делаю всё, чтобы спасти своё будущее.
Достав из кармана платок, я высморкалась в него, предварительно стерев с лица подсохшие дорожки слёз. Поднялась на ноги, отряхивая юбку и пиджак от пыли. Приоткрыла дверцу, выбираясь из своего укрытия и, радуясь, что занятия кончились, побежала в ближайший женский туалет.
Щедро поплескала ледяной водой в лицо, растёрла докрасна щёки, и, достав из кармана деревянную расчёску, провела несколько раз по волосам, приводя их в порядок.
Кайли встретила меня неожиданным известием. Когда я вернулась в общежитие, она деловито вытряхивала на пол содержимое шкафа, а на кровати лежал раскрытый чемодан.
— Где тебя носило? — спросила меня, не отрываясь от своего занятия. — У меня новости — закачаешься. А ректор сказал, что отпустил тебя час назад.
— Что случилось? — проигнорировав её вопрос, я села на кровать и удивлённо посмотрела на бардак, царящий в нашей комнате. — Ты уезжаешь?
— Да, — коротко ответила она.
Видимо, ждала от меня шквал вопросов, но я слишком хорошо узнала соседку за годы совместного проживания. Не выдержав десяти секунд, она обернулась и с горящими глазами принялась вываливать на меня тонну информации.
— Представляешь! Родители сегодня были в мэрии, и им выдали приглашение на Королевский Бал в столицу! За организацию благотворительных вечеров, аукционов и чего-то ещё, связанного с благополучием жителей Престина. Не помню дословно. Ехать надо сегодня, а присмотреть за младшими некому. На прислугу оставлять их не хотят, сама знаешь, мелкие — жутко капризные, итолько я с ними справляюсь.
Приглашение из мэрии?
Именно сейчас?
Странно всё это…
— Так вот, я дня три-четыре поживу дома, а потом вернусь в общежитие. Мы с мамой пятнадцать минут назад вышли от Роута, он разрешил. Бедный мужик, мне кажется, он даже особо не слушал её, весь в работе. Ему при нас принесли стопку конвертов из дворца и министерства образования, и у него аж глаз задёргался.
Да плевать.
Пускай делает что хочет.
Хоть ночует в кабинете.
Его присутствие в академии не помешает мне пробраться в нужную аудиторию.
Проводив подругу и обещав рассказывать ей обо всех событиях, что могут произойти за время её отсутствия, я завела будильник на одиннадцать часов. Надеюсь, немного выспаться перед очередной бессонной ночью.Но если бы я знала, чем закончится моя вылазка, осталась бы под одеялом и носа не высунула наружу.
Глава 8.3
Волнение и нервозность сделали своё дело. Я вскочила с кровати, окружённая густой темнотой и будучи уверенной, что проспала будильник. Бросив взгляд на часы, едва не рассмеялась от облегчения: без пяти минут одиннадцать.
Переодевшись в спортивный костюм, сунула под кофту чистую тетрадь, карандаш и уже направилась было к двери, но в голову пришла дельная мысль.
Надо подстраховаться и сделать так, чтобы ни сторож, ни Роут, если он всё ещё пыхтит над письмами в своём кабинете, меня не обнаружили.
Несколько минут мне хватило на то, чтобы найти нужный параграф в учебнике и переписать схему заклинания, скрывающую моё присутствие. Достаточно начертить её на полу и активировать линии. Тогда я могу хоть в барабан бить и танцевать, никто меня не увидит и не услышит.
Правда, заклинание длинное и сложное, поэтому студенты не решаются использовать его в личных целях, но у меня-то нет выбора! Да и прерывать его категорически запрещается: незаконченный чертёж может шибануть нехилой отдачей.
Добиралась до аудитории как и вчера — короткими перебежками, посматривая в окно ректорского кабинета, где, как назло, всё ещё горел свет.
«И чего ж тебе не спится? Все приличные люди давно уже ложатся в кровать,» — мысленно проворчала, не забывая поглядывать по сторонам.
Если меня заметят — тут же отведут к Роуту, а он в его паршивом настроении, даже слушать не будет. Схватит за шкирку и лично выведет за ворота, бросив меня на растерзание Корнелии с Пинчем.
Сжав зубы, я потянула на себя тяжёлую входную дверь, стараясь не издавать лишнего шума. Прежде чем зайти в холл, просунула голову и тщательно осмотрелась по сторонам, хоть в темноте особо ничего не было видно.
Прислушалась: тихо, слышен лишь мерный ход секундной стрелки больших часов, висящих под потолком. Ни шагов, ни разговоров.
Путь чист.
На цыпочках подкралась к лестнице под гулкое биение сердца. Через каждые две ступеньки останавливалась, вслушивалась в окружающие звуки и шла дальше.
Остановившись перед дверью в аудиторию по начерталке сперва внимательно осмотрела ручку, выискивая следы охранного заклинания, но ничего не обнаружила.
То ли Роут запугал меня почём зря, то ли самонадеянно решил, что я проникнусь его злобным тоном и не сунусь куда не следует, послушно сидя в общежитии.
С мягким щелчком дверь открылась, и я смогла перевести дух, оставшись в пустом помещении. Книга по-прежнему лежала на столе, только уже в другом месте, но меня это не насторожило. Мэтр Гвинн славился забывчивостью в мелочах и мог подолгу искать мел, хотя сам переложил коробочку со стола на подоконник.
Кстати, мел!
Он-то мне и нужен, чтобы начертить на полу схему заклинания. Карандаш для этого не подходит: линии будут тонкие, тёмные, едва заметные в темноте. Вероятность ошибки многократно увеличится.
Скрип мелка прозвучал громче, чем я рассчитывала, а в тишине показалось, будто его слышно в каждом уголке пустующего здания. Проведя одну линию, я замерла без движения, не отрывая его от пола, и задержала дыхание, в любой момент ожидая услышать шаги ректора или сторожа, спешащих проверить, кто здесь шастает после отбоя.
Тишина. Пока что мне везёт.
Колени от напряжения свело судорогой, сидеть неудобно и постоянно хочется сменить позу, но пока не окончена схема — нельзя. Второй рукой достаю из кармана бумажку с текстом и помогаю себе зубами, разворачивая тетрадный лист.
Каждая стрелка сопровождается необходимым словом-активатором, которое нужно произнести ровно в тот момент, когда линии соприкасаются с соседними. Нестерпимо хочется ускориться и закончить быстрее сложный рисунок, состоящий из нескольких десятков линий.
А главное — взять, наконец-то в руки заветный учебник!
И громом среди ясного неба в коридоре звучат размеренные шаги! Вот влипла!
Капля пота скатилась по лбу и замерла на кончике носа. Мотнула головой, чтобы стряхнуть её в сторону. Пальцы предательски задрожали, и две линии вышли слегка кривыми. Поясница ныла так, что нестерпимо хотелось выпрямиться и размять спину.
Позже, Амелия.
Сейчас не время расслабляться. Что бы ни случилось, ты должна закончить заклинание, если не хочешь оплачивать ремонт разгромленной аудитории. Это в учебное время мэтры ставят заградительные щиты. Сейчас я целиком и полностью беззащитна.
Шаги приближаются, но идущий не торопится. Будто знает, что откроется его глазам, и даёт мне прочувствовать весь ужас безвыходной ситуации.
Я ускоряюсь изо всех сил. Линия за линией, слово за словом. Схема всё больше напоминает округлую паутину, в центре которой сижу я, поджав гудящие от напряжения ступни.
Осталось последнее движение, но едва мелок коснулся нужной точки, я услышала громкий щелчок, и дверь издевательски медленно пришла в движение.
Теперь я понимаю, как чувствуют загнанные в угол звери.
— Амелия Орланд! Устав академии запрещает студентам покидать общежитие после отбоя! Полагаю, вам известны последствия? — холодно чеканит ректор Аррэн Роут, застав меня на месте преступления.