Вопрос: Почему Гитлер, у которого тоже были большие ученые и похожая политическая система, не сделал атомную бомбу?
Ответ: У Гитлера был бзик: ничего не делать, если не получишь результат за шесть месяцев. Гитлер высмеял идею атомной бомбы, но ведь даже великие Паули и Гейзенберг, которые остались в Германии, не верили, что Америка создаст атомную бомбу. Америку сделать бомбу заставила война, а помогли ученые-эмигранты – Эйнштейн, Ферми, Сциллард, Ульм, Кистяковский. Но даже если бы у Гитлера появилось ядерное оружие, ход войны это не изменило бы, потому что перевес союзников был слишком велик. Я уверен, что, если бы не война, СССР первым освоил атомную энергию.
Вопрос: Недавно президент РФ Дмитрий Медведев побывал в Сарове. Ядерному центру высказана полная поддержка и доверие, поставлены новые стратегические задачи. Но каков после всех кризисов ваш потенциал?
Ответ: Потенциал высок, но по-настоящему работают все-таки не молодые люди, а шестидесятилетние ученые. С недавних пор деньги молодым специалистам администрация приплачивает, и положительная динамика наметилась. К ядерным зарядам внимания меньше, чем в мои молодые годы, но люди должны расти на живом деле, и у нас появляются перспективные направления в атомной энергетике, лазерах, оборонной тематике.
Вопрос: Юрий Алексеевич, вы в Академии наук без малого полвека. Скромное положение, которое занимает это учреждение, заставляет предположить – может быть, наука не слишком нужна нашему обществу, которое предпочитает другие ценности?
Ответ: Человечество живет и развивается, опираясь на достижения науки. Это всеобщий мировой опыт. Китай из захудалой страны превратился в мирового лидера благодаря высоким технологиям и вниманию к науке. У нас никто из высших чиновников к науке отношения не имеет, а надежды на рынок привели только к тому, что ловкие люди набили карманы и тратят деньги на глупости. Но это безобразие долго продолжаться не может. Либо крах, либо страна начнет подниматься, а без науки и, значит, без нашего Сарова это невозможно.
Трижды Герой Социалистического Труда академик Юлий Харитон был научным руководителем ВНИИ экспериментальной физики с 1946 по 1992 год. Его биография не предполагала не то что высоких постов, она оставляла слабую надежду выжить. Отец Харитона был выслан из страны на «философском» пароходе, а в 1941 году после присоединения Латвии сгинул в лагерях. Но за Харитона лично поручился Курчатов, объяснив Сталину, что это единственный ученый, который является специалистом сразу в трех областях. К тому же «сомнительные» родственники, как в случае с президентом Академии наук Сергеем Вавиловым, превращали человека в заложника власти.
В 1949 году перед испытанием атомной бомбы состоялась единственная встреча Харитона со Сталиным. В Кремле Сталин спросил Харитона, нельзя ли из одной бомбы при таком же количестве плутония сделать две бомбы? Харитон коротко ответил, что это невозможно. Сталин в тонкости цепной реакции вдаваться не стал, больше вопросов не задавал. Первую советскую атомную бомбу назвали РДС-1. Чтобы никто не догадался, атомную бомбу даже в секретных документах называли реактивным двигателем, а Харитон, следовательно, был коллегой Королева. Но народная молва утверждает, что РДС расшифровывается как «Россия делает сама», что правда, так как бомбу делал весь народ. По другой версии, РДС – это реактивный двигатель Сталина. Кстати, на Западе по наитию советские бомбы называли «Джо-1», «Джо-2» и т. д.
Чтобы понять, чем живет русский город, надо отправиться в баню. В бане все люди разоблачаются и впадают в откровенность. Тем более что в Сарове ничего другого вечером не остается, ибо в 17. 00 все лаборатории опечатываются, а отведенные речи строжайше замолкают. Жителям Сарова приходится выстраивать свою жизнь в соответствии с режимом секретности. В бане я познакомился с киргизом Аскаром, который родился в Потсдаме, жил в Белоруссии, закончил МАИ, работал во ВНИИЭФе. Аскар лучше всех парившихся знал русский язык и следил за его чистотой. Ему предлагают хорошее место в Киргизии, но режим препятствует. Только русская баня помогает.
В бане я наблюдал чистый интернационал, потому что в Сарове работали специалисты со всего Советского Союза.
И я чувствовал себя так, будто прежняя страна вернулась. И разговоры на эту тему велись единодушные. А еще люди в бане мечтали, чтобы Саров продолжал жить за колючей проволокой, потому что преступность в этом случае ниже, а культура, наоборот, выше. Я хотел спросить, означает ли это, что в СССР, который тоже жил за колючей проволокой, преступность была ниже, а культура выше, чем вокруг, но весь жизнерадостный интернационал дружно ушел в парную.
Жизненный уровень в Сарове, это ясно как божий день, высокий. Молодой специалист сразу зарабатывает 25 тысяч. Ветераны, если участвовали в испытаниях ядерного оружия, получает пенсию в 18 тысяч. До кризиса автосалоны продавали 3 тысячи новых иномарок в год. В реках Сатис и Саровка вода такая чистая, что женщины берут ее для приготовления еды, а в лесных ключах черпают для косметических целей. В Сарове нет безработицы, а распущенность нравов на зачаточном уровне.
Словом, если хочется оказаться в СССР, надо проникнуть в Саров. Только это сложно, потому что он окружен, как и полагается СССР, колючей проволокой.
В мире нет населенного пункта, который так часто менял бы свое имя. Псевдонимов у исторического Сарова хватит на театральную труппу. По аналогии с американским ядерным центром Саров называли советским Лос-Аламосом. Мистическое совпадение, но рядом с советским Лос-Аламосом находится деревня Аламасово, и между ними случались конфликты. В екатерининские времена здешние крестьяне спорили с монастырем из-за земель и, по велению из центра, были биты батогами. Быть может, потому мужики жестоко избили монаха Серафима, уединенно жившего в ските, но он исцелился от смертельных ран и простил разбойников. В этом сюжете можно найти параллели с новейшей историей Сарова, где делают разрушительное оружие и воинственность сочетается с провидческим миролюбием. Может быть, поначалу в размещении ядерного центра в христианском храме была антиклерикальная хитрость, но вышло так, что высокая духовность, которой пропитаны эти стены, вторичным излучением пропитала научные лаборатории и вызывала щедрый на смелые идеи резонанс.
«Если на женское общежитие повесить вывеску “Текстильный институт”, – рассуждает заместитель директора ВНИИ экспериментальной физики Владимир Жигалов, – общежитие останется публичным домом. В России повсюду создают технопарки в надежде, что в них начнется инновационное развитие. Но технопарк – это не казино, чтобы на пустом месте появиться. Водоему нужен планктон, а технопарку нужны ученые. Наш технопарк – это настоящий бизнес-инкубатор с высоким потенциалом. И это будет единый кластер с ВНИИЭФ. Уверен, это один из тех островков в России, откуда можно на равных войти в мировую конкуренцию в области высоких технологий».
Всего в СССР было проведено 720 ядерных испытаний. Почти 20 лет на новые испытания наложен мораторий, и хотя модернизация ядерного оружия не остановилась, объемы не те, что в годы «холодной войны». Сарову, где собрана интеллектуальная элита по многим наукам, чтобы крепко стоять на ногах, необходимы новые направления. Одним из них станут работы над суперкомпьютером, о чем говорил президент РФ во время недавнего визита в этот город. Принципиально новые для секретного города возможности открывает технопарк «Система – Саров», единственный в России член Международной ассоциации технопарков. Недавно он выиграл российский конкурс бизнес-инкубаторов, проведенный Министерством экономического развития, и для развития получил финансирование из федерального бюджета. В технопарке «Саров – Система» предстоит развенчать устойчивое мнение, что любая идея, рожденная в Сарове, в конечном итоге приводит к появлению нового оружия. Впрочем, знаменитые компьютерные игры «Саровские башни» и «Война Украины с Россией» появились именно в этом технопарке.
«В Сарове занятия наукой и инновациями значительно эффективнее, чем в Москве с ее пробками, суматохой и суетой, – говорит доктор экономических и кандидат физико-математических наук Алексей Кибкало. – Наш коллектив – выходцы из ВНИИЭФа, потом работали в “Интеле”, но перешли в технопарк, потому что здесь возможности выше. У нас много патентов за границей. А компьютерные игры – это разминка для ума, хотя весьма доходная. Сейчас занимаемся очень перспективным проектом – голосование по мобильному телефону, что позволит привлечь к выборам молодежь. Во Владимирской области уже проведено экспериментальное голосование».
Технопарк «Система – Саров» вынесен за пределы колючей проволоки. Корпуса, гостиницы и поля для гольфа будут расположены на обычных, не охраняемых спецслужбами землях. И все-таки мне кажется, что противоречие между свободным обменом информацией, без чего невозможен инновационный процесс, и режимом закрытости, в котором живут Саров и его ученые, может оказаться непреодолимым препятствием на пути процветания лучшего пока российского технопарка.
Монахи в старину говорили: «Если ты суров, иди в Саров». Режим службы в Саровском монастыре и требования к братии были очень строгие. Эта традиция, как конформное отображение в математике, сохранилась и в ядерном центре. Взять, к примеру, молодого теоретика Ярослава Алексеева. Статью – вполне годится в сериалах играть, а повадками – будто к постригу готовится и обет молчания на себя наложил. Ярослав после МИФИ поехал в Швецию и сделал там открытие: хотя научный потенциал на Западе выше, для русских установлен невысокий потолок роста. К тому же за границей ему захотелось для своей страны работа