Наблюдение за тем, как Картер возбуждается, заводит меня.
Дерьмо. Я уже могу сказать, что это будет сложно.
— Ты можешь поцеловать меня и…
Он припадает к моим губам, как изголодавшийся мужчина, еще до того, как я заканчиваю предложение, просовывая свой язык между моими губами и проникая глубоко. Я разделяю его страсть, жадно целуя его в ответ. Он разворачивает меня и прислоняет к двери, прижимаясь ко мне всем своим сильным телом.
Мы целуемся, пока у меня не начинает кружиться голова. И все же мы не останавливаемся.
— Я хочу прикасаться к тебе везде. Я хочу попробовать твою кожу на вкус. Я хочу трахнуть тебя, прижав к этой двери, и когда я заставлю тебя кончить, хочу встать на колени и ублажать тебя языком, выпивая каждую твою каплю, пока ты больше не сможешь стоять на ногах.
Его губы прижимаются к моим, голос хриплый от возбуждения. Его слова доводят меня до белого каления.
Ни один мужчина прежде так откровенно не заявлял мне о своих желаниях.
Мне нравится это.
Мы снова целуемся. Я отстраняюсь, прежде чем позволю себе зайти слишком далеко, и стою, уставившись на него, прижав дрожащие пальцы к губам.
Картер выпаливает: — Прости меня.
— Почему ты извиняешься?
Тяжело дыша, он качает головой.
— Ты выглядишь расстроенной. Что я сделал не так?
— Ты не сделал ничего плохого. Это было потрясающе.
Он смущен и взъерошен, его глаза все еще затуманены желанием.
— Тогда почему ты остановилась?
— Потому что я была близка к тому, чтобы не сдержаться.
Медленно моргая, Картер облизывает губы. Потом проводит обеими руками по волосам и делает глубокий вдох. Когда он выдыхает, то проводит руками по лицу и снова трясет головой, словно пытаясь пробудиться ото сна.
— Ладно. Хорошо. Ух ты. Я… мне, наверное, нужно присесть.
— У тебя тоже кружится голова?
— Да. И я дезориентирован. На какой планете мы находимся? Какой сейчас год?
Его очаровательное недоумение заставляет меня рассмеяться. Я подхожу ближе и осторожно поправляю воротник его рубашки, затем провожу руками по его груди. Он кладет руки мне на бедра, притягивая меня к себе, касается своим лбом моего и вздыхает.
— Ну вот, теперь ты это сделала.
— Что я сделала?
— Ты погубила меня, София. Ты сделала меня недосягаемым для других женщин.
Улыбаясь, я упрекаю его: — Это не тот комплимент, который ты ожидаешь услышать. Но…
Его веки приподнимаются.
— Но что?
Теребя пуговицу на его рубашке, я беспечно говорю: — Может быть, мы могли бы как-нибудь устроить еще одно не-свидание.
Картер пытается скрыть свое волнение, но дрожь, пробегающая по его груди, выдает его с головой. В его голосе тоже слышится дрожь, когда он поддразнивает: — Ты просто хочешь еще раз поесть бесплатно, халявщица.
— Виновна по всем пунктам обвинения. Я халявщица с давних времен.
Мы улыбаемся друг другу. Приятно вот так прислоняться к нему и смотреть ему в глаза. Это кажется естественным.
Он внезапно спрашивает: — О чем ты думаешь?
— Картер, правда. Тебе обязательно знать каждую мою мысль?
— Да. Я обязательно должен знать. Если бы ты могла рассказать в потоке сознания о том, что ты думаешь и чувствуешь, когда мы вместе, это было бы идеально.
— Ты не любитель загадок, да?
Он вздрагивает.
— Боже, нет. Я ненавижу это. Обещай мне, что ты не будешь так делать. Я умру от беспокойства. Я бы предпочел, чтобы ты прямо сказала мне в лицо, что я наскучил тебе, и ты больше никогда не захочешь меня видеть, чем если будешь вести себя безразлично и водить меня за нос. Все лучше, чем двусмысленность. Мне нужно знать, чего я стою на самом деле.
Картер смотрит прямо мне в глаза, серьезно и пристально, все поддразнивания, которые были в нем несколько мгновений назад, исчезли. Я чувствую, что за этими словами кроется глубокий смысл, который слишком глубок, чтобы вникать в него сегодня вечером.
Ему и раньше причиняли боль, это очевидно.
А вот и эта глупая болотная ведьма, она снова тает. Такими темпами к следующей неделе от нее не останется ничего, кроме приятных воспоминаний.
Я беру его лицо в ладони и нежно целую в губы.
— Хорошо, красавчик, — бормочу я. — Вот что я думаю.
— Значит, ты действительно считаешь меня красивым. Я так и знал.
— Тише.
Игривым шепотом он говорит: — Да, мэм.
— Ты ужасно флиртуешь.
— Я знаю. — Его улыбка исчезает. — Подожди, ты имеешь в виду, ужасно хорошо или ужасно плохо? Как будто я понятия не имею, что делаю? Я выставляю себя дураком?
— Если ты не заткнешься, мы простоим здесь всю ночь.
Картер замолкает на мгновение.
— И проблема в том, что…?
Я прижимаюсь лбом к его груди и заливаюсь беспомощным смехом.
— Что мне с тобой делать?
Он шепчет мне на ухо: — Я уже говорил тебе. Все.
— Это был риторический вопрос.
— Мой ответ остается в силе. И он гениальный, если уж на то пошло.
Как ему удается так обезоруживать? Каждый раз, когда мне кажется, что я твердо стою на ногах, он выбивает почву у меня из-под ног.
Улыбаясь, я смотрю на него снизу вверх.
— Если ты закончил хвалить себя, я продолжу.
— Я закончил.
— Хорошо. Как я уже говорила, мне очень понравился сегодняшний вечер. Спасибо за ужин.
— Всегда пожалуйста. Во сколько мне заехать за тобой завтра вечером?
— Я ничего не говорила о завтрашнем вечере.
— Как насчет шести?
— Ты вообще меня слушаешь?
— Да. И я не слышу «нет». Я заеду за тобой в шесть.
Картер крепко целует меня в губы, затем открывает входную дверь и с важным видом направляется к своей машине.
Я закрываю дверь и запираю ее на замок, прежде чем поддамся желанию позвать его обратно. Стоя в темноте, я прислушиваюсь к рычанию заводящегося двигателя Lamborghini.
Я еще долго стою после того, как все стихло, и единственным оставшимся звуком является быстрый, неровный стук моего сердца.
7
СОФИЯ
Наступает утро понедельника. Вместе с ним ко мне возвращается рассудок.
Что бы ни случилось прошлой ночью, это больше не повторится. Я слишком стара для сказок, слишком практична, чтобы размышлять о том, что будет, если… И слишком умна, чтобы совершить такую глупость, как завести любовника, который не только печально известный плейбой и на пятнадцать лет моложе меня, но и входит в правление крупнейшего и могущественнейшего конкурента TriCast.
Все бы подумали, что я сошла с ума.
И были бы правы.
Как только заканчивается еженедельное собрание моей команды, я возвращаюсь в свой кабинет и закрываю дверь. Затем сажусь за свой стол с мобильным телефоном, готовясь написать Картеру сообщение с извинениями за то, что я все-таки не смогу прийти на наше сегодняшнее свидание.
Но он уже прислал мне сообщение.
Это ссылка на клип на песню Бритни Спирс «I’m A Slave 4 U».
Я кладу телефон экраном вниз на стол и смотрю в окна своего офиса на яркое Лос-Анджелесское утро, погружаясь в воспоминания о прошлой ночи.
— Я так понимаю, встреча прошла успешно.
Вздрогнув, я оборачиваюсь и вижу, что моя ассистентка Алекс стоит возле моего стола с папкой в руках. Я понятия не имею, как долго она тут стоит и как вошла.
— Извини?
— Ты ухмыляешься.
В замешательстве я смотрю на открытую дверь.
— Разве она не была закрыта?
— Да. Я постучала. Ты сказала мне войти.
Я этого не помню, но будь я проклята, если признаюсь в этом.
— Конечно.
— Так чему же ты так широко улыбаешься?
— Ничему. Я не улыбаюсь. Вообще никто не улыбается.
Алекс склоняет голову набок и хмурится.
— Ты в порядке?
Я выпрямляюсь и делаю свое лучшее лицо деловой леди-босса.
— Я еще не пила кофе. Это мой отчет о доле на рынке?
Она вкладывает папку в мою протянутую руку.
— Конечно. Как прошла встреча?
Я собираюсь ответить ей, когда в мой кабинет входит молодой человек с огромным букетом красных роз в руках.
— Доставка для мисс Бьянко.
— Ооо, — говорит Алекс, разглядывая букет. — Цветы. Ух ты, какой большой букет. — Она оборачивается и улыбается мне. — Кажется, теперь я понимаю, чему ты улыбалась. Кто он?
Не обращая на это внимания, я велю курьеру поставить розы на мой стол. Он осторожно проходит через комнату и вздыхает с облегчением, когда ставит букет.
Алекс спрашивает его: — Сколько здесь роз?
— Четыре дюжины.
Она присвистывает.
— Это много!
— Расскажите мне об этом. Эта штука весит тонну. Но парень, который ее заказывал, специально сказал, что роз должно быть четыре дюжины.
— В самом деле? Почему? Это число что-то значит?
— Я думаю, безусловную любовь.
Когда Алекс бросает на меня взгляд, приподняв брови и поджав губы, я отмахиваюсь от нее.
— Это от моего брата. Мы поссорились. Возвращайся к работе, пожалуйста. — Я спрашиваю курьера: — Мне нужно что-нибудь подписать?
— Нет. Все в порядке. Хорошего дня.
Он уходит, но Алекс не двигается с места. Она просто стоит и с интересом рассматривает цветы, явно умирая от желания схватить маленький белый конверт, свисающий с черной ленты на одном из стеблей.
— Не могла бы ты, пожалуйста, закрыть дверь, когда будешь уходить?
Я поворачиваюсь к компьютеру и открываю электронную почту, щелкаю по ней и пытаюсь выглядеть занятой и невинной. Но мою умницу-ассистентку не проведешь.
— Ты не собираешься прочитать открытку? Я имею в виду, я уверена, что ты, должно быть, хочешь знать, что там написано. Учитывая, что это от твоего брата и все такое.
— Алекс, не будь занудой. До свидания.
С легким смешком она разворачивается и направляется к двери.
— Не забудь, что в двенадцать тридцать у тебя обед с мистером Хартманом в ресторане Polo Lounge.
Как будто я могла забыть.
Мой начальник, генеральный директор компании, превратил совместный обед в ежемесячный ритуал. Он встречается с каждым из нас, руководителей, отдельно, и эта практика, на мой взгляд, подозрительно расходится со всеми его разговорами о сплоченности руководства.