Огромный букет роз, который он прислал, не проявляет никаких признаков увядания. Каждый сильный, прямой стебель кажется подтверждением мужественности отправителя.
Я сопротивляюсь желанию провести тщательный поиск по его прошлому в Интернете и вместо этого составляю список «за» и «против» знакомства с ним в своем блокноте.
Список «за» короткий, но на первом месте в нем стоит превосходный оральный секс, что, на мой взгляд, весьма убедительно. Я отказываюсь от составления списка «против», когда он растягивается до двадцати пунктов, и рву лист бумаги в клочья.
Остаток дня я провожу за напряженной работой, которая со стороны может показаться продуктивной, но на самом деле является уловкой для настоящей работы, которой я занимаюсь: составляю меню на сегодняшний ужин и борюсь с растущим страхом, что у меня, возможно, кризис среднего возраста.
У меня уже есть горячий молодой парень под боком и внутреннее смятение. Что дальше? Новая спортивная машина? Липосакция?
По дороге домой я заезжаю в продуктовый магазин, затем быстро принимаю душ и одеваюсь. Стоя перед зеркалом в спальне, я качаю головой, глядя на свое нервное отражение, и говорю ему, что все будет хорошо.
Зная, что я побрила ноги в душе, мое отражение молча осуждает меня.
Когда в шесть часов раздается звонок в дверь, я допиваю второй бокал вина. Картер стоит на крыльце моего дома, держа в руках яркий букет полевых цветов и улыбаясь. Он бросает на меня один взгляд и его улыбка пропадает.
— Привет.
— Привет.
— У тебя опять такое лицо.
— Такое, будто я напугана?
— Да. Такое.
— Это просто нервы.
— Из-за чего ты нервничаешь?
— Я побрила ноги.
Его пристальный взгляд скользит по мне, вниз по телу, к обнаженным ногам под юбкой и обратно. Его голубые глаза мягкие и теплые. Его голос хриплый.
— Для меня это большая честь.
— Так и должно быть. Это мне цветы?
— Да.
Он протягивает букет. Я беру его и стою, уткнувшись в него носом, нюхаю и тяну время, чувствуя, как пульсирует каждая жилка в моем теле.
Картер нежно берет меня за плечи, отодвигает на несколько шагов назад, в прихожую, затем поворачивается и закрывает за нами дверь. Он берет букет, которым я прикрываюсь как щитом, и кладет его на консольный столик.
Затем обнимает меня.
Какое-то время мы стоим в тишине, просто вдыхая друг друга, пока он не бормочет: — Я ничего не принимаю как должное. Иди надень штаны, если тебе так будет спокойнее. Надень свои самые уродливые спортивные штаны. Надень железный пояс верности.
— У меня нет железного пояса верности. Даже если бы он у меня был, у тебя, вероятно, все равно была бы отмычка для него.
Он берет мое лицо в ладони и заглядывает мне в глаза.
— Она у меня есть, — дразняще шепчет он. — Зови меня просто Слесарь.
— Потому что открывать нижнее белье, застегнутое на все пуговицы, – твоя суперспособность. Это было в моем списке недостатков.
Картер морщит лоб.
— Ты составила список недостатков обо мне?
— Да.
— Он был длинным?
— Очень.
— Длиннее, чем в списке «за»?
— На целую милю.
— Вот дерьмо. Думаю, мне придется постараться.
— Ты можешь начать с поцелуя. Это был один из пунктов в списке «за»… твое мастерство в поцелуях.
— Да неужели? — Картер ухмыляется, самоуверенный, как пират, и довольный, как любой сорвиголова.
Он очаровательный. Обаятельный, красивый, неотразимый и восхитительный.
Какая катастрофа.
Я обхватываю его руками за талию, приподнимаюсь на цыпочки и целую его. Крепко.
Он жадно отвечает, страстно целуя меня в ответ, скользя своим языком по моему. Я прижимаюсь к нему, чувствую биение его сердца, восхищаюсь каждой его частичкой, но в то же время жалею, что мы встретились.
До него у меня все было хорошо. У меня все было просто отлично. Жизнь была хороша. Не захватывающая, но стабильная. У меня была моя дочь, у меня были мои подруги, у меня была моя работа, и я карабкалась по ступенькам карьерной лестницы с ясным взглядом, упорством и непреклонной решимостью, которые сослужили мне хорошую службу.
А теперь это.
Теперь Картер.
Я обречена.
Картер отстраняется, тяжело дыша и в замешательстве глядя на меня сверху вниз.
— Что?
— Оу. Я сказала это вслух, не так ли? — Мой смех звучит неловко. — Прости.
— Ты сердишься на меня?
— Нет, милый мальчик. Я, не сержусь на тебя. Наоборот. Я влюблена в тебя.
Мгновение он пристально смотрит на меня, выражение его лица напряженное, губы приоткрыты, глаза светятся надеждой.
— Правда?
— Да.
— Сильно?
Я улыбаюсь и убираю прядь волос с его лба.
— Боюсь, что очень сильно.
Картер так взволнован этим, что слышно, как у него перехватывает дыхание. Ликуя, он шепчет: — Это лучший день в моей жизни.
Я запрокидываю голову и смеюсь. Он целует меня в шею, рыча, как медведь, и покусывая мою кожу зубами, затем заключает меня в объятия и вздыхает.
— Спасибо.
— Ты не должен меня благодарить.
— Да, это так. Потому что сейчас ты покажешь мне свою спальню.
Я слегка отстраняюсь и приподнимаю бровь.
— И почему я должна это сделать?
— Так ты сможешь переодеться в свой самый уродливый спортивный костюм, а я смогу понаблюдать за тобой, пока ты это делаешь.
— Ты действительно хочешь увидеть мою спальню? Это не так уж и увлекательно.
— Это все равно, что сказать священнику, что Сикстинская капелла не так уж и интересна.
— Хорошо. Если только ты не начнешь молиться…
Я беру его за руку и веду наверх. Картер разглядывает все, что мы видим, – мебель, произведения искусства, ковровые покрытия, – как будто запоминает все это. К тому времени, когда мы добираемся до моей спальни, я убеждена, что он легко сможет ориентироваться в темноте.
Я отпускаю его руку и прислоняюсь к дверному косяку, жестом приглашая его войти.
Он заходит внутрь, принюхиваясь к воздуху. Посреди комнаты медленно поворачивается по кругу, так же тщательно осматривая предметы, как и при нашем появлении. На его лице благоговение и изумление, и мне приходится подавить улыбку.
— Как видишь это не святыня
— Это ты так думаешь. — Он подходит к окну и выглядывает во двор.
— Если ты пытаешься заставить меня думать, что планируешь ограбление, то это работает.
Оглядываясь через плечо, он улыбается мне.
— Я тебя пугаю.
— Немного. Почему ты улыбаешься?
— Потому что обычно именно ты пугаешь меня.
— Ты опять преувеличиваешь.
— Я никогда не преувеличиваю.
— Ты сказал мне, что я самая красивая женщина в мире. Это огромное преувеличение, не говоря уже о том, что оно фактически неточно и его легко опровергнуть.
Картер долго смотрит на меня с другого конца комнаты, а затем тихо говорит: — Если уж на то пошло, это было преуменьшение.
Конечно, он должен слышать, как сильно бьется мое сердце. Если нет, то я знаю, что он видит, как румянец разливается по моей шее, потому что я чувствую, как он окрашивает кожу и обжигает уши.
Отвернувшись от окна, Картер подходит к комоду и проводит пальцами по краю, останавливаясь, чтобы взять нашу с Харлоу фотографию в серебряной рамке, сделанную, когда ей было шесть.
Мы лежим на траве на заднем дворе, босиком, в летних платьях, ее голова у меня на животе, и она смеется в камеру. Наше счастье осязаемо. Это моя любимая фотография. Снимок из более простых времен.
— Это Харлоу, моя дочь. Сейчас ей четырнадцать. Она больше так не улыбается.
Картер смотрит на меня с серьезным выражением лица.
— Половое созревание – сложный период.
— Так было у тебя?
Он снова переводит взгляд на фотографию в своей руке, затем кивает. Его голос понижается.
— Это мучительно.
Он больше ничего не добавляет, но боль, стоящая за этим единственным словом, трогает меня.
— Она живет со своим отцом?
— Нет, она живет со мной. Он навещает ее каждые выходные. Однако сейчас они вместе в отъезде, в Кабо.
Погруженный в свои мысли, Картер еще мгновение смотрит на фотографию, и аккуратно ставит ее на место.
Затем он исчезает в моей гардеробной.
Я кричу: — Если ты выйдешь оттуда в моем нижнем белье на голове, это свидание закончится.
— Значит, это еще одно свидание! Я так и знал!
Я качаю головой, смеясь, но перестаю смеяться, когда он появляется снова с потрепанными серыми спортивными штанами с надписью «Калифорнийский университет Лос-Анджелеса» огромными выцветшими золотыми буквами на одной штанине и несколькими подозрительными пятнами на другой.
Держа их указательным пальцем, он говорит: — Они. Просто. Отвратительные.
— Поздравляю. У тебя есть глаза.
— Где верх?
— Ты действительно хочешь, чтобы я переоделась в спортивный костюм?
— Нет, я хочу, чтобы тебе было удобно. Так что прикрой свои ноги, о бритье которых ты жалеешь, давай спустимся вниз и выпьем чего-нибудь.
Проходя мимо меня к двери, он натягивает мне на голову спортивные штаны, а затем шлепает по заднице.
— И побыстрее, женщина! Я хочу пить!
Я на мгновение останавливаюсь, тихо смеясь и качая головой.
Король Земли вернулся.
Я роюсь в шкафу в поисках подходящей толстовки, затем меняю свою красивую одежду на потрепанные спортивные штаны. Я сразу чувствую себя лучше.
Решив продолжить в том же духе, я иду в ванную и смываю с лица всю косметику, затем собираю волосы в хвост.
Мое отражение гораздо довольнее, чем было раньше.
Когда я спускаюсь вниз, то застаю Картера стоящим у кухонной раковины и ставящим принесенный им букет цветов в хрустальную вазу. Не поднимая глаз, он говорит: — Надеюсь, ты не возражаешь, что я обшарил все шкафы, пытаясь найти вазу для них. Ты когда-нибудь смотрела фильм с Джулией Робертс «В постели с врагом»?
— Да. Целую вечность назад. Ее бывший муж преследовал ее, верно?
— Да. Твоя кладовка напомнила мне об этом парне, о том, каким занудой он был. Все так идеально разложено, что это могло бы быть рекламой в журнале. Интересно, может, ты сама втайне сталкер?